В общем, Майкл грезил тем, что всегда нравится мальчишкам в этом интересном и суровом возрасте. Одна беда – у отца всегда не хватало времени на то, чтобы вместе с сыном захватить вражеский форт или взять чужое торговое судно на абордаж. Он вечно работал, да и работа его была далека от идеала девятилетнего мальчишки. Ну разве может настоящий мужчина печь булки? Конечно нет. Поэтому со временем отношения между сыном и отцом стали скорее подчеркнуто официальными, нежели дружескими и доверительными.

Сестра тоже была далека от образа напарницы бравого пирата. Сколько мама ни уговаривала сына взять Эйшу с собой на прогулку, Майкл наотрез отказывался. И дело было даже не в том, что она была младше, это как раз никак не вредило статусу сорвиголовы, на то были другие причины. Две веские причины. Первая – сестра не была мальчиком. Вторая – Эйша была девочкой. И, несмотря на кажущуюся схожесть этих причин, суть их была совершенно разной.

Эйша Петтерс родилась через три года после своего брата и была не похожа не только на него, но и на своих родителей. Хоть это и странно, но действительно было так. В отличие от темноволосого и кареглазого семейства, Эйша была русой и голубоглазой. Мама объясняла это как временное состояние и обещала дочери, которая сильно переживала по этому поводу, что с возрастом волосы и глаза поменяют свой цвет. Но время шло, а Эйша темнеть не собиралась.

Эйша была на редкость спокойным ребенком. Ее не привлекала романтика моря, как Майкла, более того, она совсем не умела плавать. Виной тому стал один неприятный инцидент. Когда Эйше было почти четыре года, она уговорила отца взять ее с собой на работу в порт. Засмотревшись по сторонам, девочка оступилась и свалилась с пирса в море. Утонуть ей, конечно, никто не дал, но воды наглоталась она изрядно, что совсем отбило охоту подходить к воде когда-либо.

Пока Майкл изо всех сил старался стать мужчиной, Эйша у всех на глазах и без особого труда становилась, что называется, девочкой-девочкой.

Помощь маме по дому, всевозможное рукоделие, наряды, танцы, этикет и безграничная любовь ко всему окружающему полностью затмевали сознание маленькой леди.

Правда, предавалась она своим увлечениям совершенно одна. Местных девчонок и потенциальных подруг было немного, да и заботили их совсем иные проблемы. Поэтому зачастую Эйшу можно было найти в своей комнате, плетущей очередной браслет или бусики для мамы.

Марта была для дочери самой главной, верной и единственной подругой. С ней можно было поговорить обо всем, не боясь, что над тобой будут смеяться, научиться чему-то новому и полезному, а иной раз и поплакать, если опять Майкл заденет. Правда, единственный вопрос, с недавних пор интересовавший Эйшу, как познакомились ее родители, так и оставался невыясненным. Мама разок проболталась, что это было очень опасное приключение, хотя и романтичное, но Джордж запретил об этом разговаривать с детьми, и больше Марта не сказала ни слова. Однако Эйша не теряла надежды узнать всю правду.

Вот такой была семья Петтерсов, проживавшая в небольшом портовом городке на юго-западе Англии. Надеюсь, я вас не очень сильно утомил описанием, но без него совершенно нельзя обойтись, иначе цель и значение поступков наших героев вам покажутся слишком странными. Ну а теперь перейдем, собственно, к самой истории.

Глава 2. Неожиданные известия

В полдень 6 июня 1862 года в самом низу Портовой улицы показался человек невысокого роста, средних лет, в темно-синем шерстяном костюме, с кожаной коричневой сумкой наперевес. Грузный мужчина не спеша поднимался в гору, время от времени останавливаясь. Иногда, чтобы поправить свою ношу, которая то и дело сползала с живота на бедро и тем самым затрудняла шаг, иногда, чтобы поприветствовать встречных прохожих, вежливо снимая цилиндр и расплываясь в добродушной улыбке, иногда просто, чтобы перевести дух, важно достать из кармана жилета свои часы и несколько секунд посмотреть на раскрытый брегет.

Каждый раз, попадая в этот район города, он испытывал два совершенно противоположных чувства. С одной стороны, он очень любил людей, здесь проживающих; с другой – подъем в гору становился целым испытанием для уже немолодого мужчины. Однако работа почтальона заставляла его взбираться в гору на Портовой снова и снова – он разносил письма по домам, хотя, честно говоря, львиная доля этих писем приходилась на один и тот же адрес. Так вышло и сегодня.

И вот, в одиннадцатый раз сверив свои часы, почтальон постучал в дверь по улице Литейная, 26/28.

Тут следует немного пояснить для особо любопытных читателей. Дело в том, что специальная прорезь во входной двери для почтовых писем была уже придумана в 1849 году и широко применялась по всей Англии, поэтому можно было бы просто опустить туда письмо, и оно благополучно нашло бы своего адресата, но почтальон хотел лично засвидетельствовать свое почтение хозяевам этого дома, с которыми его связывала многолетняя дружба.

Подождав пару секунд, почтальон вновь забарабанил в дверь. Неожиданно над самой головой мужчины звонко разнеслось:

– Здравствуйте, мистер Стейтем!

Почтальон вздрогнул и задрал голову. Прямо над ним, из окна второго этажа, торчало довольное мальчишеское лицо.

– Майкл? Что ты делаешь дома в это время? Почему ты не в школе?

– У нас сегодня после обеда танцы, а я их терпеть не могу.

– Но танцы – это ведь хорошо.

Майкл скривил недовольную гримасу:

– Шутите?! Танцы это для девчонок. То ли дело фехтование – настоящее мужское занятие.

– А мама в курсе, что ты прогуливаешь?

Мальчик понизил голос и заговорщически прошептал:

– Да, я ей сказал, что потянул ногу. Только тсс… – Майкл приложил палец к губам и умоляюще посмотрел на Стейтема.

Почтальон вздохнул и укоризненно покачал головой:

– Ох-хо-хох. Ну, что с тобой делать? Ладно, я могила. Зови свою маму, скажи, для нее есть известия.

Майкл с благодарностью посмотрел на Стейтема, беззвучно, одними губами, прошептал: «Спасибо» и скрылся в окне. Через некоторое время за дверью на лестнице послышались шаги. Дверь отворилась, и на пороге появилась хозяйка дома – темноволосая красавица в утреннем платье антрацитового цвета. Руки ее были перепачканы краской.

– Стейтем! Рада тебя видеть!

– Добрый день, Марта! Как поживаешь?

– Спасибо, хорошо. Вот, осваиваю новое ремесло – живопись.

При этих словах миссис Петтерс показала раскрытые ладони. Если бы палитра была не так разнообразна, Стейтем мог решить, что в доме идет ремонт.

Почтальон улыбнулся:

– Уверен, ты и в нем преуспеешь. Я принес тебе письма.

– Письма? – Марта удивленно подняла брови. – Их несколько?

Стейтем перекинул на живот вновь сползшую сумку и, немного пошарив, извлек из нее три серых конверта. Солнце играло на блестящих марках.

Марта хотела было взять письма, но потом посмотрела на свои руки и убрала их, смущенно улыбаясь:

– Мой друг, не мог бы ты открыть их и прочитать для меня?

– При всем уважении, Марта, я не могу этого сделать – это нарушает кодекс почтальона.

– Тогда, может быть, чаю?

– Спасибо за приглашение, но я вынужден отказаться, – Стейтем вновь добродушно улыбнулся, – подъем на Портовую дался мне нелегко, боюсь, вашу лестницу я уже не осилю. Лучше я подожду тебя здесь.

– Хорошо. Я быстро.

Марта опрометью бросилась наверх, в комнаты, и уже через минуту стояла перед Стейтемом, вытирая о тряпицу влажные руки.

– Итак! Что день грядущий мне готовит? – С этими словами она взяла письма в руки.

Первое, лишь посмотрев на имя отправителя, Марта сразу отбросила в сторону. Стейтем удивленно посмотрел на нее:

– Ты даже не прочтешь?

– Бессмысленно! Это от Абделарда Августа Ганса фон Гюнтера. – Марта наигранно закатила глаза к небу. – Боже, это имя звучит дольше, чем все его заслуги перед наукой!

– А что с ним не так?

– С ним?! Да из него такой же ученый, как из меня кухарка!

Стейтем еле успел прикрыть рот рукой, чтобы не прыснуть от смеха. Он хорошо помнил, как год назад Марта угостила его мясной запеканкой, которая была настолько отвратительной, что ее не стал бы есть даже Главкотул.

Миссис Петтерс, уже вошедшая в раж от нахлынувших воспоминаний, продолжала, не обращая внимания на реакцию почтальона:

– Как-то я имела глупость выступить с докладом перед мировым научным сообществом, где, между прочим, сказала нашим великим умам, – при этом Марта скривила гримасу, скорее подходящую для юной девочки, нежели взрослой дамы, – что дельфины имеют совершенно особые устройства слуховых рецепторов. Благодаря этому они могут передавать информацию друг другу на большом расстоянии. Абделарда так обескуражило мое заявление, что он даже не дал мне договорить! Начал сыпать цитатами из Священного Писания, призывая себе в помощь то канцлера, то папу^[2], а когда я укорила его в невежестве, и вовсе демонстративно покинул зал! С тех пор у нас, так сказать, любовь на расстоянии. Не проходит и полугода, чтобы я не получила от него очередного гневного письма.

Стейтем, уже успевший вернуть себе самообладание, внимательно слушал рассказ.

– Честно говоря, я не мог и подумать, что в научных кругах идут такие баталии.

– Ой, и не говори! Хуже, чем в парламенте. – Марта перешла к оставшимся конвертам. – Так, что у нас тут еще?

Взглянув на отправителя второго письма, миссис Петтерс заулыбалась. Заметив это, Стейтем заискивающе поинтересовался:

– Ну, хоть с этим-то угодил?

– Вполне. Это от Чарльза Дарвина.

– Мм… – Стейтем многозначительно посмотрел на нее. – А Джордж знает, что у тебя появился поклонник?

Марта шутливо толкнула почтальона в плечо:

– Не болтай ерунды! Мы коллеги. Чарльз – прекрасный ученый-натуралист^[3] и путешественник. Ему пророчат великое будущее. Представляешь, он совершил кругосветное путешествие и в течение почти пяти лет изучал животных и растения по всему миру! Помнится, когда-то я тоже хотела пуститься в подобную авантюру, но рождение Эйши немного скорректировало мои планы.

– Ну, экспедиций будет еще много, а такое милое создание, как твоя дочь, рождается не каждый год, она еще переплюнет и Джорджа, и тебя, и этого твоего Чарльза, помяни мое слово.

– Очень на это надеюсь, Стейтем.

Марта перешла к последнему конверту и, только увидев герб на сургуче, которым он был запечатан, застыла. Давно, слишком давно она не получала писем с таким гербом. В голове стремительным потоком понеслись воспоминания. Из оцепенения ее вывел голос Стейтема:

– Марта? Марта?! С тобой все хорошо?

Миссис Петтерс тряхнула черными вьющимися локонами, будто желая прогнать наваждение:

– Да. Я в порядке. Просто я так давно ждала этого письма, что растерялась.

– Ну, тогда не буду отвлекать тебя от чтения. Удачного дня, Марта.

Миссис Петтерс кивнула. Почтальон привычным движением левой руки перекинул сумку себе на живот, правую поднес к полям цилиндра в знак прощания и направился дальше вверх по Портовой, кряхтя и останавливаясь, чтобы сверить время.

Марта так и осталась стоять на пороге своего дома, не решаясь вскрыть конверт с гербом Географического общества Лондона^[4], пожалуй, самой крупной организации в мире, поощряющей исследования в области естественных наук и снаряжающей экспедиции во все концы Земли.

Уже более пяти лет она была действительным членом этого общества. Рождение и воспитание двоих чудесных детей заставили ее надолго выбросить из головы мысли об экспедициях и исследованиях морских пучин. Деятельность океанолога свелась к консультациям и экспертному анализу, но, как бы ни желали этого Джордж, Майкл и Эйша, долго так продолжаться не могло. И вот это случилось.

Раздался топот детских ног, с лестницы буквально слетел Майкл, чуть не сшибив Марту, стоящую в раздумьях:

– Ой! Мама? А я думал ты ушла. Мам, а можно я выйду во двор?

Марта, поглощенная своими мыслями, даже не обратила внимания на то, как чудесным образом прошла нога сына, еще недавно мешавшая ему пойти на занятия по танцам.