Ремингтона всю жизнь все бросали. Родители. Учителя. Друзья. Даже я. Никто никогда не оставался с ним достаточно долго, чтобы показать ему, что он этого заслуживает. Он подверг себя риску лишь для того, чтобы заставить меня прикоснуться к нему и дать ему немного любви, – это заставляло меня пылать от желания утопить его в этой любви, даже если он никогда, никогда не попросит об этом.

– Я отказываюсь, – горячо прошептала я, – сидеть и смотреть, как ты намеренно позволяешь себя избивать.

– А я не позволю тебе отталкивать меня, – с тем же пылом ответил он, наполняя свою большую мыльную ладонь тяжестью моей груди.

Нахмурившись, я покачала головой и тут же, ойкнув, зажмурилась, когда он направил лейку душа на мое лицо. Струи воды смывали шампунь, а он помогал пене стечь, оглаживая ладонями мои волосы и все тело. Я едва могла держать себя в руках.

Стараясь не потерять самообладание, я схватила мыло, взбила пену и провела ладонями по скользкой коже груди, слегка проминая пальцами его мышцы. Он вздрогнул от моего неожиданного прикосновения, я подняла на него глаза, ноги у меня почти подкашивались. Все внутри меня сжалось, когда я смотрела в эти голодные голубые глаза. Я провела пальцами вверх по его мощной руке, затем вниз по груди и по всем восьми кубикам накачанного пресса.

– Это то, чего ты хотел? Тогда, на ринге, безрассудно позволяя себя избивать? – спросила я. Мой голос, хриплый от волнения, был едва слышен среди журчания воды.

Он нежно обхватил мое лицо одной рукой и уверенно и страстно, выделяя каждое слово, произнес:

– Я хочу тебя. Я хочу, чтобы ты прикасалась ко мне, чтобы прижималась своими губами к моим – как раньше. Я хочу, чтобы ты любила меня. Прекрати, наконец, наказывать меня, Брук. Я люблю тебя.

Он накрыл мои губы быстрым, грубым поцелуем, словно попробовал на вкус, и тут же отстранился, тяжело дыша и прожигая меня взглядом. Чуть сильнее сжав рукой мое лицо, он продолжил:

– Неужели моя девочка позволит такой ерунде сломить ее? Не верю. Она сильнее этого. Я знаю это очень хорошо, и мне это очень нужно. Мне нужно, чтобы она боролась за меня и чтобы она боролась вместе со мной. Признаюсь, такого в моей жизни никогда не случалось. Только ты случилась, Брук. И ты все еще здесь, несмотря ни на что, ведь так, моя маленькая зажигалка?

Наши взгляды встретились, и я не знаю, какой из них был голоднее или отчаяннее. Глазами он прожигал меня насквозь, казалось, он умирает от жажды, и только я могу вернуть его к жизни. Моя грудь начала бурно вздыматься, сердце пустилось вскачь, и прежде чем я осознала, что делаю, мои пальцы запутались в его мокрых волосах, я притянула его голову к себе, а он прижал меня спиной к мраморной стене и накрыл мой рот жадным поцелуем.

Я задыхалась, впитывая его вкус и запах, он раздвинул мои губы языком, продолжая удерживать меня за подбородок, заставляя меня стонать и впиваться в его кожу пальцами, когда наши языки сплетались. Его язык был груб и требователен. С низким, довольным рыком он поднял меня в воздух, чтобы наши рты были напротив дуг друга. Его близость, прикосновение наших тел возбуждали меня, доводя до исступления. Моя кожа горела там, где мы соприкасались. Наша потребность друг в друге росла с каждой секундой. Я чувствовала, что узы, которые связали нас, не разорвать никому и никогда.

Он выключил воду и, закутав меня в полотенце, понес в спальню, а я все продолжала прижиматься к нему, обхватив за шею, сосала его язык, покусывала губы, кровь моя кипела, бурно струясь по венам, подобно горной реке.

Он опустил меня на одеяло, вытер полотенцем, растирая и массируя все мое тело, а потом наклонил ко мне голову и прошептал на ухо:

– Дай мне немного обсохнуть.

Я протестующе застонала, глядя ему вслед. Мне было так жарко и в то же время так мокро и холодно, что у меня стучали зубы, когда я смотрела, как двигаются его мускулистые ягодицы – настолько сексуальные, насколько вообще могут быть сексуальны мужские ягодицы. Несмотря на то, что каждый дюйм моего тела возбужденно пульсировал и горел, я дрожащей рукой плотнее закуталась в полотенце, не сводя глаз с двери ванной.

О боже, мне ведь тоже чертовски больно!

Когда он, наконец, вернулся, ручейки воды все еще стекали с его волос, по мощной шее, по широкой груди и вниз к полотенцу, обернутому вокруг узких бедер. У меня перехватило дыхание. Я молча смотрела, как он натягивает полотенце на голову, ероша и вытирая темные волосы, его голубые глаза жадно блестели, когда он окинул алчущим взглядом меня, лежащую на кровати в той же позе, как он оставил. Внезапно вся моя любовь и болезненная ревность, которые мучили меня последнее время, захлестнули меня, накрывая с головой.

Он подошел, не отрывая от меня взгляда, и я распахнула полотенце, в которое до сих пор куталась, его лицо застыло, а глаза вспыхнули, когда он окинул взглядом мое полностью обнаженное тело.

Одним движением он откинул полотенце с бедер, и я задохнулась, не в силах дышать при виде его мощной эрекции, упруго покачивающейся, когда он наклонился надо мной, чтобы осторожно подсушить мои мокрые волосы другим полотенцем.

– Сначала я натру тебя массажным маслом, – предупредила я его задыхающимся шепотом.

С дьявольской улыбкой он отшвырнул полотенце, схватил масло арники, за которым я было потянулась, и бросил его на ковер; а потом откинул мои мокрые волосы с лица на спину, с потяжелевшим взглядом обхватил ладонью мой затылок и приблизил свои губы к моим.

– Лучше лизни мой язык своим. – Он накрыл мой рот поцелуем и смешал свое дыхание с моим. Восхитительная дрожь охватила меня, когда его губы раздвинули мои и наши языки сплелись.

– Твоя губа, осторожнее, – тихо выдохнула я.

Он игриво ущипнул меня и снова припал к моему рту, действуя немного напористей и сводя меня с ума.

– Твоя губа, – вновь простонала я, извиваясь под ним.

Он чуть отстранился и принялся мучительно медленно ласкать внутреннюю поверхность моих бедер, вызывая в коже ощущения, подобные бурлящим пузырькам шампанского.

– Ремингтон, твоя губа, – вновь запротестовала я, обнаружив, что ссадина опять начала кровоточить, и протянула руку, чтобы поймать каплю крови пальцем.

– Ш-ш-ш! – Он облизнул мой палец и втянул его в рот; затем отпустил его и посмотрел на меня неистово нежным взглядом, а в это время его рука скользила по задней части моих бедер, вверх, к ягодицам.

Я бурно и часто дышала, стараясь не застонать от его ласк, но, когда его ладони собственническим жестом обхватили мою задницу, я не выдержала и всхлипнула.

– Тебя это так возбуждает? – спросил он.

– Да.

Он вновь заскользил руками по моим ногам – вниз, к коленям, потом по икрам, затем медленно начал подниматься вверх, пока я не растворилась полностью в этих волшебных ощущениях.

– А так? – нежно спросил он, целуя меня в живот.

– Мне нужно полечить твою губу, – выдохнула я. Тысячи жарких сухих языков пламени лизали мое тело, когда я резко вывернулась из-под него и, дотянувшись-таки до своей мази, дрожащими руками ухитрилась приложить немного к ране на губе.

Он мягко обхватил губами кончик моего пальца, и меня пронзила стрела удовольствия. Я закрыла глаза.

– Реми, – прошептала я, тая от нежности.

– Ложись обратно, – командовал он. У меня кружилась голова от предвкушения, и я послушно откинулась на кровати.

– Не целуй меня больше, Ремингтон, – предупредила я.

Он хрипло прошептал в ответ:

– Приведешь меня в порядок чуть позже.

Дрожь пробежала по моему телу, когда он начал ласкать мое лоно, большим пальцем раскрывая губы, и одновременно, склонившись надо мной, лизал языком твердую бусинку соска.

Я слегка приподнялась, мурлыча от удовольствия, и он, тихо смеясь, принялся играть кончиком языка с другим соском, а затем вобрал его целиком в рот, горячий и влажный. Его большие руки скользили по всему моему телу.

– Боже, Брук, – прорычал он, – ты скрутила меня и теперь разрываешь на части. Возьми меня всего.

– Хорошо, – выдохнула я нетерпеливо. Он широко раздвинул мне ноги и накрыл своим жарким телом. Его горячее дыхание смешалось с моим, и я, распростертая на кровати, чувствовала, как распадаюсь на миллионы частичек. Мы оба были взвинчены, возбуждены до предела. Он был нужен мне как воздух. Мне было необходимо ощущать все это – то, как соприкасаются наши тела, как его шершавые ладони царапают мою кожу, как мои руки скользят по его гладкой груди. Я царапала его спину ногтями, когда он зарылся лицом в мою шею, как будто не зная, что ему делать – целовать, кусать или лизать, поэтому делал все сразу.

– Кому ты принадлежишь? – хрипло, требовательно спросил он.

– Тебе, – выдохнула я.

Повинуясь его рукам, я обхватила ногами его бедра. Он завел мне руки за голову и навис надо мной, пожирая мое лицо темным, мучительным, ненасытным взглядом.

Он сплел свои пальцы с моими и припал жадным поцелуем к моему рту. Эта близость, переплетение наших ног и рук, наших языков, нашего дыхания возбудили все центры удовольствия в моем мозгу и все брачные инстинкты внутри меня. Жидкий огонь струился по моим венам. Я стонала, и он стонал в ответ, мое тело горело, и я чувствовала покалывание миллионами иголочек от каждого его движения, от каждой ласки. Его твердая грудь прижалась к моим соскам. Его массивные, мощные мышцы ног почти раздавили мои бедра. Он был полностью готов войти в меня, наполнить собой.

Каждая клеточка моего тела знала, что это мой мужчина, и была готова принять его. Только его одного. Он выпустил мои руки и обхватил ладонями ягодицы, усиливая поцелуй. Я чувствовала его пальцы – твердые, требовательные, когда он чуть передвинул меня к себе ближе, я выгнулась ему навстречу и откинула голову назад, так что его язык достигал каждого уголка моего рта.

– Да, – выдохнула-простонала я.

Он чуть отодвинулся, и наши взгляды встретились в полумраке. От желания, которое я увидела в его глазах, у меня перехватило дыхание. Мой Реми был самым мужественным, самым завораживающим мужчиной из всех, кого я знала. Он снова наклонился, чтобы прижаться своими горячими губами к моим. Стало так жарко, я буквально задыхалась, когда его пальцы заскользили между моих ног. Он изогнул шею, чтобы поиграть языком с мочкой моего уха, а я лизнула его влажную, чуть солоноватую кожу на щеке.

– Как же это восхитительно! – Его пальцы скользили то быстрее, то медленнее, и обжигающая волна удовольствия прокатилась по всему моему телу, казалось, кровь сейчас закипит в моих жилах, я таяла от желания и наслаждения.

Он прошептал мое имя тем хрипловатым голосом, который сводил меня с ума, и опустился ниже, целуя и лаская губами и языком мою грудь, облизывая соски. Сегодня они отчего-то были особенно чувствительными, посылая волны удовольствия по всему моему телу. Я едва не задохнулась и куснула его за мочку уха, шепча его имя снова и снова.

– Реми… Реми…

– Давай, детка, кончи для меня, – попросил он, погружая в меня свой длинный палец. Я вскинулась, схватила его за плечи, и мои стоны удовольствия эхом разнеслись по комнате.

– Тс-с, детка, расслабься, – прошептал он.

Он скользнул вниз по моему телу, оставляя дорожку из поцелуев от груди до пупка, и еще ниже… И когда он раскрыл большими пальцами мои складочки и принялся лизать мой чувствительный бугорок, я не выдержала и закричала. Невыносимое удовольствие пронзило меня, я выгнулась ему навстречу в безумной потребности освобождения. И почти тут же кончила.

Я задыхалась и стонала, все еще дрожа в затухающих волнах удовольствия, когда он поднялся надо мной, встав на колени между моих ног, взял в руку свой член и направил его в меня. Сквозь ресницы я видела, как напряжено его тело, как двигаются его мышцы, и невольно всхлипнула, когда он прижал мой клитор большим пальцем и начал двигаться во мне.

– Черт, какая же ты тугая, детка, ты просто сводишь меня с ума, – пробормотал он, наклоняясь ниже, чтобы покрыть поцелуями мое лицо.