– Для начала доем сэндвичи, яблоко и допью молоко. После чего отправлюсь на Восемьдесят вторую улицу. Хотя труп Йегера был обнаружен именно на этой улице, не лишено вероятности, что его ничего не связывает с данным конкретным адресом. Вполне возможно, что Йегера убили в другом месте, а труп привезли сюда и скинули в яму. Восьмидесятые улицы между Колумбус-авеню и Амстердам-авеню отнюдь не самое подходящее место для больших шишек из крупной корпорации. Здесь в основном проживают пуэрториканцы и кубинцы, ютящиеся по трое-четверо в одной комнате. Я хочу выяснить, какие такие дела привели туда Йегера, если, конечно, они у него там были.

– Ты что, собираешься отправиться прямо сейчас? Так поздно?

– Естественно. Как только очищу этот поднос.

– Пф! Сколько раз я тебе говорил, что спешка хороша лишь тогда, когда промедление смерти подобно?!

– Шесть тысяч, не меньше.

– А ты по-прежнему очертя голову лезешь вперед. Утром мы узнаем недостающие детали картины. Возможно, у нас не останется невыясненных вопросов. За исключением личности мужчины, приходившего к тебе под чужим именем. Что, вероятно, уже не будет иметь значения. Хотя сейчас это, безусловно, важно. Как долго он тут находился?

– Двадцать пять минут.

– Нам понадобится запись всего, что он говорил. Вместо того чтобы нестись на Восемьдесят вторую улицу, ты проведешь вечер за пишущей машинкой. Я хочу дословный текст разговора и подробное описание посетителя. – Вулф взял книгу, явно собираясь возобновить чтение.

Итак, на все про все у меня ушел остаток вечера. Я, конечно, по-прежнему не отказался бы взглянуть на дом номер 156 по Западной Восемьдесят второй улице, пока им не заинтересовались копы, если, конечно, уже не заинтересовались, но у Вулфа имелась своя точка зрения, и это его деньгами я рассчитался с Майком Коллинсом. Отстукать на машинке текст своей беседы с поддельным Йегером было несложно. Так, рутинная работа. Я пересказывал и более продолжительные разговоры, чем этот, и с куда большим числом собеседников. Закончил я незадолго до полуночи. Сложив по порядку страницы оригинала и копии, я сунул их в ящик письменного стола, после чего выкинул орхидеи из вазы на столе Вулфа в мусорное ведро на кухне – утром Вулф принесет свежие и ваза должна быть свободной, – запер сейф, проверил, хорошо ли закрыта входная дверь, выключил свет и поднялся в свою комнату. Вулф уже удалился к себе в спальню на втором этаже.

Как правило, я спускаюсь в кухню на завтрак около половины девятого утра, но в этот вторник пришел пораньше, в начале девятого. Я собирался было сразу пройти к маленькому столу, где на подставку для чтения Фриц успел положить мой номер «Таймс», но, памятуя о том, что спешка хороша лишь тогда, когда промедление смерти подобно, я заставил себя обменяться приветствиями с Фрицем, получил стакан с апельсиновым соком, взболтал его и сделал пару глотков. Затем подошел к столу и взял газету. Интересно, увижу ли я заголовки «УБИЙСТВО ЙЕГЕРА РАСКРЫТО»?

Не увидел. Заголовок гласил: «ЗАСТРЕЛЕН КРУПНЫЙ РУКОВОДИТЕЛЬ». Я сел и сделал очередной глоток.

Итак, за стаканом апельсинового сока, гречишными блинами, колбасой, черносмородиновым джемом и двумя чашками кофе я прочел как «Таймс», так и «Газетт». Здесь я, пожалуй, пропущу мелкие детали вроде имен мальчиков, которые обнаружили труп. Их имена назывались в газете, чего вполне достаточно, да и в любом случае я сильно сомневаюсь, что они читают книжки. В Йегера стреляли один раз, чуть повыше правого уха, с близкого расстояния, и он умер мгновенно. Осматривавшие труп в 19:30 эксперты установили, что смерть наступила примерно 16–24 часа назад. Следовательно, Йегера могли убить между 19:30 в воскресенье и 03:30 в понедельник. После вскрытия время смерти можно будет установить более точно. Весь понедельник в траншее на Восемьдесят второй улице никто не работал, поскольку ремонтные работы на какое-то время прервали, поэтому тело могли скинуть в яму и в воскресенье ночью. Ну а брезентом его уже потом, возможно, накрыли рабочие. Полиции не удалось найти никого, кто видел бы Йегера живым где-то поблизости или слышал бы звук выстрела, следовательно, его могли убить в другом месте, а затем привезти тело сюда.

Энн, дочь Йегера, находилась в Беннингтонском колледже, а сын, Томас Г. Йегер-младший, работавший на заводе «Континентал пластик продактс», – в Кливленде. Йегер с женой уехали из Нью-Йорка в пятницу вечером на уик-энд в деревню к друзьям, но Йегер вернулся в город в воскресенье во второй половине дня, а его жена – только в понедельник утром. Таким образом, в воскресенье днем в доме Йегеров на Шестьдесят восьмой улице никого не было. Никто не знал о передвижениях Йегера после того, как он в воскресенье в 17:02 сел в Стамфорде на поезд до Нью-Йорка.

Полиция до сих пор никого не арестовала, а окружной прокурор заявил, что расследование продолжается.

На фотографии, опубликованной в «Таймс», Йегер улыбался широкой улыбкой политика. В «Газетт» также были напечатаны две фотографии: перепечатка с фото, которое я уже видел у Лона в кабинете, и снимок распростертого на краю ямы тела. Вырезав одно фото из «Таймс» и одно, прижизненное, из «Газетт», я положил снимки в блокнот.

В 8:51, допив кофе и поблагодарив Фрица за завтрак, я сказал, что не знаю, вернусь ли домой к ланчу, после чего поднялся на второй этаж к Вулфу. На столике возле окна я увидел поднос с пустой посудой, рядом лежал номер «Таймс». Вулф стоял перед зеркалом над комодом и завязывал галстук. Поскольку каждое утро Вулф прямо из своей комнаты отправляется в оранжерею, я вообще не понимаю, зачем ему галстук. Возможно, это было своеобразным проявлением галантного отношения к орхидеям. Пробурчав: «Доброе утро», Вулф поправил галстук и повернулся.

– Я пошел на дело, – сказал я. – Указания будут?

– Решай сам, – ответил Вулф.

– Нет, сэр. Это было вчера. Так вы меня туда посылаете или нет? У вас масса возможностей, если только вы не припасли для меня кое-что еще. Йегер был уже мертв по крайней мере четырнадцать часов, когда к нам явился этот придурок. Записи того, что он говорил, вы найдете в ящике моего письменного стола. Сколько я могу взять на расходы?

– На твое усмотрение.

– В каких пределах?

– Естественно, в пределах разумного.

– Договорились. Не ждите меня. Когда вернусь, тогда и вернусь.

Спустившись в кабинет, я открыл сейф, достал пятьсот баксов старыми пятерками, десятками и двадцатками из нашего фонда наличных денег и запер сейф. После чего снял пиджак, открыл нижний ящик своего стола и, вынув оттуда наплечную кобуру, надел ее. Зарядил свой револьвер «марли» 22-го калибра и вложил в кобуру. После крайне неприятного инцидента несколько лет назад я теперь никогда не ухожу на задание, связанное с делом об убийстве, вооружившись лишь перочинным ножом. Надев пиджак, я вышел в коридор. Пальто и шляпа? Терпеть не могу с ними возиться! Небо было затянуто тучами, в прогнозе погоды по радио в 7:30 обещали ливни. Ну и черт с ними! Риск – благородное дело. Выйдя из дому, я поймал на Десятой авеню такси и велел водителю везти меня на угол Восемьдесят второй улицы и Бродвея.

Естественно, никакого сценария у меня не было. Придется импровизировать, если не считать очевидного первого шага: узнать, закончили ли эксперты свою работу. Многие из них знали меня в лицо и отлично понимали, что я не стану околачиваться возле места преступления из банального любопытства. От Бродвея я направился в сторону Амстердам-авеню и, перейдя через дорогу, остановился на углу понаблюдать издалека, со стороны Восемьдесят второй улицы. У меня отличное зрение, и с тридцати шагов я увидел номер 156. Вдоль тротуара с обеих сторон были плотно, бампер к бамперу, припаркованы автомобили, кроме огороженного участка вокруг ямы на мостовой, однако полицейских машин – с опознавательными знаками и без – я не заметил.

Прошу прощения у здешних жителей, но их квартал выглядел самой настоящей трущобой. Пятьдесят-шестьдесят лет назад, когда камень еще был новым, а латунь сияющей, длинный ряд пятиэтажных домов, возможно, и делал честь городу, но, увы, не сейчас. Дома казались совсем ветхими и на самом деле именно такими и были. Не сомневаюсь, если бы они так тесно не жались друг к другу, то наверняка рухнули бы. Прохожих на тротуаре я практически не увидел, тем более детей, поскольку уже начались занятия в школе, однако перед ограждением вокруг ямы, в пятнадцати ярдах от дома номер 156, собралась небольшая толпа. Зевак отгонял какой-то полицейский, правда самый обычный коп. Но ни детективов из убойного отдела, ни людей из офиса окружного прокурора я не заметил.

Я перешел дорогу и прогулялся вдоль ограждения. Через плечо какой-то женщины в лиловом платье мне удалось увидеть в траншее двоих работяг. Значит, эксперты закончили свое дело. Пока я стоял и смотрел на них, мне на ум пришло пять выводов.

1. Йегера что-то связывало с кем-то или с чем-то в доме номер 156. Кем бы ни был тот парень, который меня нанял, какой бы ни была его игра, был он убийцей или нет, он явно не с потолка взял имя Йегера.

2. Если Йегера убили в другом месте, а труп привезли сюда, чтобы произвести впечатление на кого-то из дома номер 156, почему было не бросить его прямо на тротуаре перед домом? Зачем нужно было закатывать труп в яму, спускаться туда и накрывать брезентом. Нет.

3. Если Йегера убили в другом месте и труп привезли сюда исключительно потому, что здесь была вырыта траншея, то придется признать совпадение. Но даже ежу понятно, что таких совпадений не бывает. Нет.

4. Йегера не могли застрелить при входе или выходе из дома номер 156. В любое время дня и ночи на этой улице звук выстрелов заставит десятки, если не сотни любопытных прильнуть к окнам. Итак, стрелок должен был или убежать, или нажать на газ. У него банально не хватило бы времени сбросить труп в яму и спуститься вниз, чтобы накрыть его брезентом. Нет.

5. Таким образом, Йегера могли убить в доме номер 156 в любое время после половины восьмого вечера воскресенья, а уже поздно ночью, когда на улице никого не было, перетащить тело к траншее всего в пятнадцати ярдах от дома и сбросить вниз. Что никак не объясняло наличие брезента, но это уже тайна, покрытая мраком. По крайней мере, брезент не противоречил сделанным выводам. Скорее всего, брезент предназначался для того, чтобы труп обнаружили только тогда, когда рабочие возобновят работы.

Для частного детектива сообразительность – бесценное качество, позволяющее делать нужные выводы без чрезмерного умственного напряжения. Я отошел от ограждения и прошел те самые пятнадцать ярдов до дома номер 156.

В некоторых домах над входной дверью висели таблички «СДАЕТСЯ», но над дверью нужного мне дома такой таблички я не увидел. Однако табличка все же нашлась: кусок картона, прикрепленный к столбику у подножия крыльца. На ней от руки было написано «УПРАВЛЯЮЩИЙ» и была нарисована указывающая направо стрелка. Итак, я свернул направо и спустился на три ступеньки вниз, затем повернул налево и прошел через открытую дверь в маленькую прихожую, и тут перед моими глазами предстало нечто, явно не характерное для этого дома. В дверь был врезан замок Рабсона. Такой замок человек врезает лишь в том случае, если хочет, чтобы дверь можно было открыть с помощью или своего ключа, или кувалды, и при этом готов раскошелиться на 61 доллар 50 центов.

Я нажал на кнопку звонка. Через секунду дверь открылась и передо мной возникла одна из трех самых красивых женщин, которых мне когда-либо доводилось видеть.

У меня перехватило дыхание. И, похоже, отвисла челюсть, а глаза полезли на лоб, поскольку женщина улыбнулась – так королева улыбается простолюдину.

– Вы что-то хотели? – Ее голос был низким и бархатистым, без придыхания.

Единственным нормальным ответом было бы: «Да, конечно, я хочу вас», но я сумел сдержаться. Лет восемнадцати, высокая, стройная, с кожей цвета тимьянового меда, который Вулфу присылают из Греции, она держалась на редкость горделиво, причем отнюдь не из-за своей красоты. Ведь, когда женщина гордится своей красотой, она просто выглядит самодовольной, но не в данном случае. Не думаю, что я начал заикаться, хотя вполне мог бы.

– Я бы хотел увидеть управляющего.

– Вы полицейский?