Я чувствовала сильный порыв ветра, пока парень осторожно вел меня куда-то за собой. Через некоторое время я почувствовала, что он остановился.

– Еще рано, не смотри. – Он отпустил мою ладонь. – Сейчас я приобниму тебя за талию, – произнес он и я поняла, что он встал позади меня. – Можно?

Услышав его слова, я чуть было не отняла ладонь от лица и не посмотрела на то, куда он меня привел. У меня зудело все тело от нетерпения.

– Ну рискни.

Я почувствовала, как он крепко обнял меня за талию. От такой внезапной близости волоски на затылке встали дыбом.

– Еще пару небольших шагов… Все! Стой. Теперь можешь смотреть.

Я открыла глаза и закричала бы, если б только страх не сжал мое горло. От увиденного перехватило дух – мы стояли на краю длинного, как змеиный язык, обрыва, а под нами был океан, напоминающий волнистое нефритовое одеяло. Я слышала, как волны бились о подножье скалы с такой яростью, что я могла почувствовать мелкие капельки на своих щеках даже на такой высоте. Слева от нас расстилался ковер зелени, отливающей на солнце малахитовым цветом.

От адреналина мороз продрал по коже, словно по ней ползали сотни муравьев. Сердце бешено забилось в груди. Страх комом стоял в горле и не хватало дыхания. Я схватилась за руки парня, как за спасательный круг, потому что мне вдруг показалось, что земля начала уходить из-под моих ног.

– Я боюсь высоты, – призналась я и с паникой взглянула вниз.

Пенящиеся волны сражались друг с другом, нападали, яростно вколачиваясь в изножье обрыва, а затем пятились назад, обнажая каменистые валуны, обласканные водой. Водоросли блестели в то краткое мгновенье, когда вода отступала, прежде чем накатить на них снова.

Ветер вдруг стал сильнее и мне показалось, что он забивает мне рот и не дает дышать. Перед глазами все вдруг поплыло, я словно вознеслась из собственного тела, лишилась плоти и дыхания, не в силах ни пошевелиться, ни сказать хоть слово. Все, что я слышала, свое судорожное и неровное дыхание. Мне казалось, что я стою на краю пропасти бесконечного падения.

– Я тебя держу, – сказал он мне на ухо, и его руки еще сильнее сжали меня в своих объятьях. – Хочешь уйти?

Осознание происходящего обрушилось на меня ледяной волной. О чем я вообще думала, когда соглашалась на эту авантюру? Но вот что странно: у меня не возникло желания вырваться и убежать. Равно как и хорошенько вмазать ему между ног за то, что он меня сюда приволок. Мне почти нравилось стоять там вместе с ним. Сама бы я ни за что на такое не решилась. Я испытывала странное мазохистское наслаждение.

– Нет. – Мой голос прозвучал хрипло. Я откашлялась и добавила: – Вроде терпимо.

– Когда мне плохо, я часто прихожу сюда и кричу.

Соленый ветер раскидывал мои волосы, отчего они хлестали нас по лицам. И кажется со мной приключилась тахикардия.

– Помогает? – спросила я, часто, прерывисто дыша.

– Да, становится легко и свободно. На время.

Стоило последнему слову сорваться с его губ, он задрал голову и заорал в небо. Его внезапный крик ударил прямо в мои барабанные перепонки. Я слушала, как ветер, подхватив его голос, размывал его, унося все дальше и дальше от нас.

– Попробуй. – Его дыхание щекотало мне ухо.

Я почувствовала жар, ползущий по задней стороне шеи. Парень дышал сбивчиво, его сердце стучало так громко, что на мгновенье мне показалось, будто это мое собственное.

Вдохнув полной грудью, я закрыла глаза и держала в легких морской воздух так долго, как только могла. Он напомнил мне запах гуаши. Я вспомнила, как совсем маленькая сидела на полу, макала мохнатую кисточку в банки с перемешанной гуашью и рисовала уродливых зверей на обратной стороне обоев, что остались после ремонта. Я вспомнила как красиво оседала краска в стакане с чистой водой. И вспомнила, почему однажды бросила рисовать на столько, что казалось, что уже никогда больше не вернусь к этому.

Подумав о неудачах, печалях, страхах и старых обидах, поселившихся в моей душе и постоянно напоминающих о себе тупой, непрерывной болью, я закричала что есть сил. Замолчав, я почувствовала, что мне как будто стало легче дышать. Словно я, измучившись, проходила весь день с застегнутым до последней пуговицы воротником, впивающимся в шею и в конце долгого дня, расстегнув все до единой пуговицы, – наконец-то смогла выдохнуть.

– Гляди, – громко произнесла я, медленно и осторожно поднимая в стороны одну руку за другой, доверяя парню свою жизнь, который, вполне вероятно, еще и суток не прошло, как почти убил женщину. Аплодисменты мне. – Мы как Роуз и Джек. – Я немного повернула голову, чтобы взглянуть на парня. Его лицо оказалось катастрофически близко. От него пахло… фломастерами? – Только Джек спас Роуз. – Его глаза смотрели прямо в мои. – А ты, боюсь, хочешь меня утопить.

– Очень смешно, – сказал он и еще сильнее прижал меня к себе, боясь ослабить хватку.

«Не начинай, – пресекла я саму себя. – Если бы он хотел убить тебя, то уже давно бы столкнул с края. К тому же, от плохого человека пахнуть фломастерами попросту не может», – додумала я и эта неожиданная и совершенно абсурдная мысль в конец меня успокоила.

– Нас любовь однажды на миг лишь коснее-ется, – тихо запела я, прикрыв глаза, позволяя поющему ветру нежно обвевать лицо и играть в волосах. Я услышала, как парень усмехнулся и на пару секунд уткнулся лбом мне в затылок. – Словно лучик света из тьмы… – Его левая рука отцепилась от моей талии, медленно скользнула по моей руке и коснулась ладони.

– Даже после смерти эта нить не прервется. – Неожиданно для меня он начал петь вместе со мной. – Ведь в ней продолжаемся мы…

А потом я почувствовала, как он набрал в грудь воздуха и поняла, что будет дальше. Я улыбнулась.

– Зна-ай! – закричал он.

– Ве-ерь!

– И пу-у-усть ты тепе-е-ерь не со мною-ю, – мы закричали в унисон, но уже намного громче и смелее, чем до этого, – но сердце стучит^[7]…

Когда наши легкие были опустошены, мы умолкли, слушая, как нашим крикам вторили парящие в небе чайки. Они парили над морем долгими, ленивыми кругами. Казалось, что им очень больно.

Я широко распахнула глаза и отважилась снова посмотреть вниз, не обращая внимания на участившееся дыхание. От эмоций и сильного ветра на глазах выступили слезы, но я улыбалась, понимая, что во мне что-то изменилось. Нет, страха я не лишилась, но теперь меня как будто больше ничего не сковывало.

С каждым новым вдохом я становилась свободнее. С каждым выдохом я становилась ближе к себе.

– Как тебя зовут? – спросила я, ощущая теплоту и силу парня, стоящего за спиной.

Я поймала себя на мысли, что жадно вдыхаю его запах и никак не могу надышаться.

– А это имеет значение?

Обратный путь мы проделали в молчании, слушая музыку. Когда зазвучала какая-то совершенно сумасшедшая песня в жанре регги-метал, парень выкрутил громкость на максимум и начал подпевать, ладонями отстукивая на руле ритм. В этой какофонии звуков мы подъехали к отелю. Было еще рано, и я подумала, что у некоторых постояльцев утром будет весьма скверное настроение.

– Гидеон, – сказал он, когда я вышла из машины, старательно делая вид, что ничего не было, что этот парень несколько минут назад вовсе не держал меня над пропастью. Что не чувствовал моего страха и не видел слез.

– Гидеон, – повторила я и вдруг почувствовала во рту вкус спелой клубники.

Я решила немного прогуляться, обдумать все, прежде чем вернуться к себе в номер и позавтракать. Я брела с восточной стороны отеля, когда заметила небольшой деревянный шалаш на дереве. Мне нравилось, что его выстроили вокруг секвойи, пробивавшейся стволом сквозь шатровую крышу.

Под деревом сидел бомж и, прищурившись сквозь густой дым трубки, разглядывал лежавшие перед ним карты с эротическим содержанием. Вдруг из кустов выбежал огромный попугай жако и с воплем «Чо вытаращилась, коза непокрытая?» побежал на меня, агрессивно растопырив в стороны серые крылья.

Сначала я потеряла дар речи, а потом поняла, что окончательно и бесповоротно влюблена.

– Рик! – гаркнул бомж. – А ну п-шел вон, негодяй!

Он кинул в птицу рваный шлепанец, но не попал. Я поняла, что он не целился, а лишь хотел припугнуть сорванца. Попугай, нахохлившись, резко остановился и, как ни в чем не бывало, гордо вышагивая, направился в другом направлении.

– Девушка, великодушно прошу у вас прощения, за столь неподобающее поведение моего друга, – обратился тот ко мне хриплым голосом завзятого курильщика. – Не хотите ли выпить со мной чаю? – Он указал на стоящую рядом кружку с кипятком, в котором плавало не меньше пяти чайных пакетиков «Липтон». – Пытаюсь завязать, – пояснил он и поскреб затылок.

– Вы гадаете на картах?

– Да, несмотря на то, что этот матершинник постоянно отпугивает новых клиентов. Хотите погадаю вам?

Я не верила в гадания. Для меня это были лишь знаки и символы, которые судьба или вселенная – уж не знаю, чьих эфемерных рук это дело, – посылает нам, чтобы некоторые из нас толковали их так, как им было удобно, а другие – придавали им значения, которые сами по себе абсолютно ничего не означали. Всего лишь фантазии.

Однако от моего внимания не скрылось, как практически умоляюще мужчина смотрел на меня в ожидании положительного ответа. Было понятно, что ему очень одиноко.

– А давайте.

– Как вас зовут?

– Джейн. А вас?

– Вильтон. – Он потянулся к моей руке и вместо того, чтобы пожать ее – сжал ее между своих грубых ладоней. – Очень приятно, Джейн, – сказал он, улыбнувшись. – Что хотим узнать?

– Взаимно. Будущее, – ответила я, усаживаясь напротив него.

Теплый ветерок любовно ласкал кожу. Вильтон быстренько собрал в кучку эротическую колоду и взял в руки какой-то мешочек. Вытряхнув из него карты, передал их мне:

– Перетасуйте.

На несколько секунд я прикоснулась пальцами к картам, водя по обтрепанным краям, по нежной гибкости состарившегося картона, затем тщательно перемешала колоду и передала Вильтону.

– Джейн, держите в голове вопрос, на который хотите получить ответ и укажите мне на одну карту, – профессионально произнес он, разложив таро на покрывале длинной дугой.

Я внимательно пригляделась к колоде, держа в голове один-единственный вопрос. Вскинув руку над картами, не дотрагиваясь до колоды, я указала пальцем на предпоследнюю слева.

– Эта карта, – произнес Вильтон, вынув из разложенной колоды выбранную мною карту и положил ее «лицом» вниз, – говорит о нынешней ситуации, о важной проблеме. Теперь выберите следующую.

– Вот эта, – сказала я, ткнув пальцем в центр.

– Эта означает препятствия, с которыми вы столкнулись. И последнюю.

Немного подумав, я щелкнула пальцами над картой с правого края дуги и Вильтон положил ее рядом с остальными двумя, тоже лицом вниз.

– Эта карта – совет, который дают вам карты, – сказал он и перевернул первую карту «рубашкой» вниз.

На открывшейся карте я увидела молодого человека в пестром одеянии. Закинутую на плечо палку, с которой свисал небольшой узелок, он придерживал одной рукой, а в другой нес розу, весело размахивая ею в воздухе. Глядя в небо он горделиво шагал к крутому обрыву, не обращая внимания на белую собачонку, вьющуюся у его ног. Все, что оставалось в душе от взгляда на карту, несмотря на яркие краски и обманчиво веселое настроение – была безысходность.

– Карта-ситуация «Дурак» или «Шут» говорит о незапланированных переменах в вашей жизни. Сейчас вы находитесь в самом начале нового цикла и у вас впереди новые возможности, начинания, отношения, в которых вам предстоит сделать важный выбор, – коротко пояснил Вильтон и перевернул вторую карту.