Я слезла со стремянки, но Зинуля смотрела не на меня, а на результат моих трудов. Мне-то он казался вполне приемлемым, но ее выразительное лицо скривилось в гримасе отвращения:

– И вот зачем ты дурью маешься? Я ж тебе сколько раз говорила: не твое это дело!

– Еще бы знать, какое мое, – пробормотала я.

Зинуля вздохнула, отняла у меня тряпку и флакон с очистителем, вгляделась в этикетку, фыркнула, покачала головой и ринулась к окну. Через пару секунд стекло сверкало так, что глазам было больно. Причем Зинуля, как мне показалось, даже не воспользовалась стремянкой, а просто левитировала.

– Ну вот, – удовлетворенно сказала она, опускаясь на землю. – Красота!

– Красота, – уныло подтвердила я, понимая, что никогда в жизни не смогу достигнуть таких высот и честно должна уступить свое место Зинуле. Потому что наше кафе обязано быть самым чистым местом в округе. Я села прямо на асфальт и заплакала:

– Ну вот, поздравляю… Ты отобрала мою работу…

– Ты что?! Ленка, ты с ума сошла? Я не собираюсь отбирать твою работу! У меня полно объектов! Только на этой улице три точки, куда мне еще! Ну, Лен, перестань… А то я тоже сейчас зарыдаю…

И зарыдала, усевшись рядом со мной. У Зинули слово с делом никогда не расходится. В этот момент из подъехавшего такси вылез Ник и с изумлением на нас уставился. Мы дружно всхлипывали. Он убежал в кафе и через мгновение появился оттуда вместе с Кваном.

– О господи! – сказал Кван. – Пойдемте-ка, девочки, внутрь. Чего народ вокруг собирать. Ник, тащи рыжую, а я уведу Иоланду.

– Кто это – Иоланда? – изумилась Зинуля, мгновенно перестав плакать. – И не надо меня тащить! Я сама вполне могу передвигать ноги.

– Вот и передвигай в направлении кафе. Давай.

– Нет, а кто это – Иоланда? Кто?

– Это я, – призналась я, хотя в этот момент уж никак не чувствовала себя Иоландой. Дура и неумеха Ленка, вот кто я!

– Это твое такое, что ли, имя?! На самом деле? Обалдеть! Ой, а как у вас вкусно пахнет! А вы дадите нам кофе?

Кофе нам дали. И кофе, и пирожных. На кухне, чтобы не пугать клиентов. Но для начала Кван отволок меня в туалет, заставил умыться и вытряс из меня причину наших рыданий. Мы с Зинулей, шмыгая носами, уплетали пирожные, а Кван тихонько пересказывал Нику все, что услышал от меня. Потом они вышли, рассмотрели окно и там еще посовещались. Вернувшись, Ник сказал:

– Зина – вас так зовут, да? Не хотите ли у нас работать?

Зинуля покосилась на меня и энергично замотала головой:

– Нет. Я не буду выживать подругу.

– Никто никого не выживает. У Иоланды будет другая работа, только и всего.

– Какая? – робко спросила я.

– Мы это завтра обсудим, хорошо?

Я подумала: может, Кван возьмет меня в помощницы? Правда, с ним уже работал один из племянников… Ладно, завтра Ник скажет. И тут я вспомнила, что завтра мой день рождения. Ну вот, только я так умею – вляпаться в неизвестность накануне дня рождения! Я не очень люблю этот праздник. Может быть, потому, что дома он отмечался формально, без воодушевления. Ну, купят дешевый тортик, очередные носки подарят, и все. Вот когда был жив папа! Я точно не помню, что он устраивал, но ощущение радостного волшебства осталось навсегда. Последний раз это знаменательное событие я отмечала с Лидией Матвеевной. Сама пекла торт под ее руководством. И шампанское было…

И тут горе утраты навалилось на меня со всей силой: папа, Лидия Матвеевна, кот Мальчик… И улитку Маню я потеряла… Она как-то выбралась из банки, а поди ее найди, такую крохотулечку! Я с лупой в руках исползала всю квартиру, но Маня так и не нашлась. Я почувствовала себя никому не нужной сиротой, заревела, выскочила из-за стола и убежала в туалет. А когда вышла оттуда, уткнулась прямо Нику в грудь – он терпеливо ждал под дверью. Ник взял меня за плечи:

– Посмотри на меня, Иоланда. Пожалуйста.

Я посмотрела.

– Неужели ты всерьез думала, что я выгоню тебя на улицу?

Я кивнула:

– Меня всегда выгоняют. Потому что я неумеха с кривыми руками.

– У тебя другие достоинства.

– Какие?

– Ну, например, рядом с тобой человек делается счастливым.

– Правда?!

– Да.

Он сказал это очень твердо, и я вдруг поверила.

– Не будешь больше рыдать?

– Я постараюсь. Просто у меня завтра день рождения, а я почему-то в это время часто плачу. И еще Маня потерялась…

Зачем?! Зачем я это сказала?! Про день рождения? Я же не хотела! И что мне теперь делать?

А Ник обрадовался:

– День рождения?! Так что ж ты молчала?

– Я забыла. И вообще, я не очень умею праздновать день рождения.

– Тогда мы завтра проведем День июньского енота! Согласна? И будем поздравлять тебя вместе с остальными. Так пойдет?

– Пойдет. Спасибо!

– А что за Маня? Которая потерялась?

– Улитка!

– Улитка? – изумился Ник. – Какая-то особенная? Гигантская?

– Нет, самая обыкновенная, я ее в салате нашла. Она еще маленькая. Миллиметров семь всего, наверно. Как-то вылезла из своей банки… и вот…

И тут Ник обнял меня. По-настоящему, очень крепко. И поцеловал в макушку. А потом отпустил и сказал:

– Ладно, иди сейчас домой. Ищи свою Маню, отдыхай, готовься…

– К чему?

– Ко всему.

День июньского енота! Это я сама и придумала: отмечать в кофейне день рождения всех детишек, появившихся на свет в этом месяце. Пока что у нас был только День майского енота. Народу тогда набежало! На бесплатное угощенье-то! Правда, бесплатное только для именинников, а всем остальным со скидкой. Тогда понятно, чем я буду завтра заниматься: играть в енотов. А сегодня? Ник велел отдыхать, а как? Пойти, что ли, к Капустке…

И вдруг мне в голову пришла гениальная мысль! Я не очень люблю, когда меня хвалят, поздравляют и одаривают подарками. Вернее, мне приятно, но… мучительно. В общем, с трудом это переношу. Гораздо больше я люблю сама делать подарки. И я решила сварить варенье.

Тут надо сделать отступление и рассказать про Лидию Матвеевну. У меня не осталось ни одной фотокарточки, но я и так прекрасно помню ее доброе лицо, красивое даже в старости; снежную белизну пышных волос, которые она поднимала волной надо лбом и закручивала на затылке ракушкой; сияние ее голубых глаз, ярких и молодых. Лидия Матвеевна обожала кружева, красила губы алой помадой, а книги читала по три сразу: одну только утром – под кофе, другую на сон грядущий, а третью по выходным. А еще она варила волшебное варенье. Понемножку, просто ради искусства. Ее родственники не слишком ценили это умение, а я искренне восхищалась и кое-чему научилась. Как вам понравится, например, джем из личи, малины и розового шампанского? Такой джем Лидия Матвеевна делала, правда, всего раз – в подарок старинной приятельнице на ее юбилей. Обычно она развлекалась рецептами попроще: варенье из свеклы с грецким орехом, клюквенно-апельсиновый джем с травяным ликером, ежевика с розмарином, яблоко с острым перцем…

Меня охватил невиданный энтузиазм! Я прикинула, что мне надо будет сделать два литра варенья: Ник, Кван, Капустка, ее две сиделки… И еще Зинуля, что ж теперь – оставлять ее без варенья? И я сама. Всего семь человек. Так, надо срочно бежать на рынок и в магазин. Во-первых, мне нужны 250-граммовые баночки, во-вторых, сахарный песок. Но для начала надо определиться, что именно я буду варить! Первое, что пришло в голову, – черешнево-апельсиновое варенье с белым перцем и шоколадом, но я тут же отказалась от этой идеи: мало времени. Черешню надо еще освободить от косточек, потом засыпать сахаром на ночь, да и варить в несколько приемов. Нет, не годится. Лучше что-нибудь из клубники. К ней можно добавить лимон, мяту, базилик, ром, лепестки чайной розы, бадьян, корицу, имбирь, лаванду… Не все сразу, конечно! Но больше всего мне нравится рецепт клубничного варенья с миндалем и ликером «Амаретто». И возни почти никакой: всего на час засыпать клубнику сахаром да почистить миндаль. Точно, это и сделаю! А для Капустки без «Амаретто», только и всего.

Тут я развернулась, потому что почти дошла до дома, и побежала обратно в кафе, чтобы одолжить немножко ликера – его и надо-то всего ничего. Потом понеслась на рынок, где долго и придирчиво выбирала клубнику. К счастью, нашлась ягода нормального размера, а то от этой гигантской привозной никакого толку – ни вкуса, ни запаха. Вместо цельного миндаля я купила лепестки – уже почищенные и очень тонко нарезанные орехи: так варенье будет нежнее, и мне мороки меньше. Затарилась песком и баночками и до полуночи колдовала над вареньем. Утром с удовольствием оглядела шеренгу аккуратных баночек, наряженных мной в разноцветные бумажные «чепчики», перевязанные ленточками. Красота! Осторожно упаковала их в корзинку и принялась наряжаться сама.

Обычно я хожу в джинсах и футболках неярких цветов, но сейчас решила надеть красное платье, которое неожиданно для себя купила в секонд-хенде. Оно великолепно на мне сидело и страшно нравилось. Но щеголяла я в нем дома, не рискуя появляться в таком виде на улице. Платьице было очень простое – короткое, безрукавное, с чуть расклешенной юбочкой, но такого необыкновенного красного цвета, что я иногда просто доставала его из шкафа и любовалась. Как любила сказать Лидия Матвеевна: «Красный цвет – праздник для глаз». Это был холодный, приглушенный оттенок, благородный, нисколько не вызывающий. Оказалось, что цвет называется «глаза куропатки», кто бы мог подумать!

Украшений у меня никаких не водилось, но платье, как говорила Лидия Матвеевна, самодостаточное. Даже подходящие туфли нашлись. Я тщательно уложила волосы, которые, к счастью, прекрасно вьются сами по себе, потом накрасила ресницы и решила, что готова ко всему. Отошла подальше от зеркала и внимательно себя оглядела. Из зеркальной глубины на меня смотрела тоненькая черноволосая девушка с сияющими глазами, очень красивая. Смотрела я на нее, смотрела…

А потом решительно сняла платье и нацепила привычные джинсы с футболкой. Причем мне казалось: пока я переодеваюсь, отражение в красном платье так и стоит по ту сторону стекла, обиженно на меня глядя. «Прости! – сказала я, стараясь не смотреть в зеркало. – Прости, но я не готова». Футболку я, тем не менее, выбрала тоже красную. Новую, недавно купленную. Не такого изысканного цвета, как платье, но тоже ничего: помидор в обмороке. Очень к месту.

Когда я прибежала в кафе, там дым стоял коромыслом. Все были при деле, даже художница Настя уже пришла и расположилась в уголке со своим гримом, чтобы разрисовывать мордашки малышне. Так что для начала я преобразилась в енота, добавив к Настиной раскраске ободок с ушками и пышный полосатый хвост, который вызывал особенный восторг у детворы. Весь день мы крутились без роздыху и только ближе к полуночи наконец закрылись: выпили по бокалу шампанского, я получила именинный торт, задула 21 свечку, выслушала поздравления и раздала свое варенье.

Никогда в жизни не угадаете, что они мне подарили. Роликовые коньки! Светящиеся в темноте! Надо же, Кван запомнил, как я восхищалась роликами его племянника и ныла, что хочу такие же, но боюсь, что у меня не получится. Теперь придется научиться, деваться некуда. Я надела ролики и сделала почетный круг, объехав кафе. Зинуля меня страховала, Капустка ехала следом в коляске и радостно верещала, ролики сверкали разноцветными огоньками, редкие прохожие дивились. Праздник удался. И только дома, лежа в постели, я вспомнила: Ник так и не сказал, что за работу он мне придумал.

Утром я, как и следовало ожидать, проспала. Зато приехала на роликах. Это далось мне с трудом, но лиха беда начало. Ник с Кваном пили кофе в зале и при виде меня расхохотались: я совсем забыла про грим енота, умывалась вчера кое-как, поэтому вид имела дикий. То-то на меня так оглядывались на улице! А я-то, балда, думала, это из-за роликов. Посмеялась с ними вместе, а что делать? Пошла умываться, а когда вернулась, увидела, что Кван раскупорил мою баночку и пробует варенье. Съел одну ложку, нахмурился… Зачерпнул еще… И грозно спросил у меня:

– Это что такое?!