– Помочь? – разве что по стилю, но это довольно забавно. Я редко встречаю людей, которые не боятся выделяться.

– У меня села проклятая батарейка, ничего не сохранилось.

– Без проблем, – соглашаюсь я. – Могу скинуть на почту.

– Спасибо. Ненавижу эту дряхлую штуковину, лучше бы писала от руки.

– Тут ты хотя бы можешь попробовать восстановить файлы, а если утонут бумажки, плакали твои конспекты.

– Ты права. В любом случае, спасибо.

Девушка протягивает мне помятый лист, на котором написала адрес электронной почты и благодарно улыбается.

– Кортни, – представляется она, и я тут же думаю, что это плохое развитие сюжета, но невежливо грубить.

– Это имя тебе совершенно не подходит, Кортни, – тихо смеюсь, потому что так обычно зовут девчонок, которые не знают о существовании обуви на плоской подошве и о том, что спать с макияжем вовсе не обязательно. Но всё же приветливо улыбаюсь: – Трикси.

– Мне всегда так говорят, Трикси. Приятно познакомиться.

Если маму переведут вновь, наше знакомство будет недолгим и не самым приятным.

– Взаимно.

– Спасибо, не все согласны выручить.

– Мне не жалко. Не думаю, что стучать по клавиатуре слишком сложно.

– Вовсе не сложно, сложней слушать эти занудные лекции, – хмыкает она.

– Твоя правда. Теперь это имя подходит тебе больше.

– Почему?

– Девушки с твоим именем вряд ли интересуются научными статьями.

– Девушки с твоим именем сейчас спят после жаркой тусовки в одном из братств.

Я издаю смешок.

– Не исключено, что с твоим тоже.

– Скорей, они отхватывают самого сладкого мальчика и сейчас их с позором выводят из дома, вешая лапшу на уши.

– Что тогда делают с моим?

– Пользуются их мозгом в паху и бросают сразу после секса, – предполагает Кортни.

– Перспектива подцепить букет из венерических заболеваний не самая воодушевляющая.

– Как на счёт пяти видов хламидий? Разве не возбуждает?

– Почитаю об этом перед сном.

– Философские мысли, как спонсор бессонницы?

– С этим сталкивается каждый. Последний раз я задумалась, откуда появились дроби, и кто их придумал.

– Узнала? – звонко хохочет она.

– О да. Первые понятия появились в Египте.

Её аристократически вздёрнутый нос морщится.

– Ты серьёзно это читала?

– Мой пылкий мозг не мог отпустить тему до тех пор, пока не закончилась статья.

– Тоска смертная.

– Знаю, зато спалось сладко.

На этом диалог завершается точно так же, как и лекция.

Когда ноутбук проваливается в рюкзак, а следом за ним телефон, моя соседка настырно суёт свой и не может утрамбовать в сумке, удивляя спешкой.

– Эй, ты сейчас понесёшь его в руках, – говорю я, останавливая её безуспешные попытки.

– Терпеть не могу её, но не могу дойти и купить новую.

Я помогаю, оттянув боковые ремешки, чтобы штуковина вошла на положенное место, но замочек уже не сходится из-за разных размеров в высоте.

– Не суетись и всё получится.

– Опаздываю на смену, – ворчит она. – Ненавижу это.

Я поднимаю голову и вопрос повисает в воздухе.

– Ежедневно видеть заносчивые лица, – она читает меня с полуслова.

– Так уволься.

– Не могу, нужны деньги на обучение и на съём квартиры.

– Как на счёт переезда в кампус?

– Если кто-то любезно решит освободить кровать, то с удовольствием соберу манатки и буду там через час.

С этими словами, она торопится к выходу, выкрикивая слова благодарности. Смотрю вслед сумасшедшей рыжеволосой девушке и качаю головой.

Торопыги такие забавные, особенно Кортни: та, которой совершенно не подходит собственное имя.

Плетусь к выходу и радуюсь солнечному дню, которому абсолютно не возрадуется Дракула.

Знаю, придя в кампус, вновь засяду за учебники, а выполнив все задания – уйду в сериалы. Вариант с работой не кажется плохим, дабы занять свободное время с пользой. Кроме того, мама не загребает деньги миллионами, оплачивая всё на свете. После смерти папы, доходы сократились, но это не то, что волнует. Будь он рядом, без раздумий дам согласие жить в коробке из-под телевизора, лишь бы ощущать ту заботу, тепло и любовь. Мама старается вдвойне, словно считает себя обязанной. Мы обе понимаем, что его никто не заменит.

Глава 4

Мэйсон

Это должно превратиться не иначе, как в пытку. Но интуиция подсказывает, что заточение в данном месте слишком сладко называть пыткой. Это преисподняя, куда меня доставили на блюдце с золотой каймой. Четыре месяца или сто тринадцать дней, которые, клянусь Богом, сделают из меня чучело, а то и скелет, покрытый пылью в самом дальнем уголке библиотеки.

Кто, вашу мать, все эти люди? Им говорили, что всё давно переведено в цифровой вариант? Что за мезозойский период? Может, сейчас из-за угла выглянет гигантораптор или на голову сядет птерозавр? Собственно, это практически происходит, потому что, сделав шаг, из-за стеллажа на меня буквально налетает им подобная.

Отшатываюсь от чудо-создания и окидываю взглядом, в котором более чем понятно моё отношение. Волосы заплетены в тугую косу, которая практически делает из разреза европейских глаз – азиатский; сжимая в руках книгу, она хлопает хрустальными голубыми глазами, словно увидела приведение. Нижняя губа начинает дрожать, и я ещё не успел открыть рот. Обхожу её стороной. Не хватает того, чтобы какая-то девчонка совершила из-за меня суицид на почве испуга. Я даже не понял, чего конкретно она напугалась: неожиданности или лично меня, но выяснять нет желания.

Подхожу к стойке и наблюдаю за женщиной, лениво шлепающей печатью по книгам.

Этим займусь я?

Вот же дерьмо.

– Мистер Картер, – причмокивая, говорит она, подняв голову и впиваясь в меня глазами болотно-зелёного оттенка. Да, я однозначно повеселюсь с женщиной преклонных лет.

– Мистер Картер? Вы меня с кем-то путаете, – отпираюсь, используя самый лёгкий вариант для бегства.

– Меня предупреждали о вашем высококлассном чувстве юмора.

– Вы меня с кем-то путаете.

– Вряд ли у вас есть брат близнец, полностью идентичный вам во внешности и характере.

Ох, Эйден, подкачал с возрастом и внешностью. Мэди тоже могла бы уродиться братом.

Выдыхаю и принимаю поражение.

Попытка не была пыткой, я хотя бы что-то предпринял.

– У вас нет частичной потери памяти? – интересуется она.

– Я бы очень этого хотел, и сейчас не пришёл сюда по уважительной причине.

– Да, всё в точности, как и говорил мистер Дортон.

– А что он говорил? – покладисто любезничаю я, желая вытянуть каплю информации.

– Что у вас потрясающие навыки манипулирования и отменное чувство юмора.

– Я хорош, – соглашаюсь кивком.

– К сожалению, это всё, что вы можете.

– Да? А разве вам не рассказали о моей ловкости, прозорливости, хитрости, красоте и превосходном владении боевыми искусствами?

– Это я знаю без предупреждений ректора.

– Я могу поинтересоваться о том, кто доложил такие тонкости моего характера?

– Любители шептаться слишком громко, – отчеканивает она. – Ваше воспитание говорит лишь о том, что вы капризный, избалованный, ветреный и глупый.

– И как я, такой глупый, доучился до третьего курса?

– Благодаря спонсорским взносам вашего отца и представлением университета на спортивной арене.

– Вы забыли ещё кое-что.

– Разве?

– Да.

– А, по-моему, это все ваши способности. На большее не претендуете. Роль весёлого дурочка приходится по вкусу, хотя в вашем возрасте это время давно пора перерасти.

– Вы забыли о моей хитрости.

– И в чём она заключается?

– В том, что я могу хитрить со своей проплешиной в голове. Вдруг за образом весёлого дурочка, прячется тот, кто далёк от этого звания?

– Пока все ваши поступки говорят о моей правоте. Докажите обратное, мистер Картер, но на сегодняшний день правда на моей стороне.

Поднимаю уголки губ и кладу ладони на столешницу, смотря в её глаза.

– Мы живём в то время, когда никто ничего друг другу не должен, и тем более доказывать. С каких пор меня должно заинтересовать мнение постороннего человека, имя которого мне неизвестно? Не припомню, чтобы были какие-либо стандарты, по которым должен проходить отбор в ту или иную категорию людей. Возможно, обязан что-то себе, где-то семье, но запомните: я не обязан что-то доказывать другому. Мне ровным счетом плевать, кто и что обо мне думает. Я сойду с ума, слушая мнение каждого о том, каким должен быть, ровным счетом, как и вы. Родители учили меня быть собой. Я придерживаюсь данной позиции всю жизнь. И если вам или кому-либо ещё не нравлюсь, то предлагаю просто забыть моё имя и продолжить жить дальше, потому что, думая обо мне, вы делаете хуже себе. Я не навязываю свою дружбу и общество абсолютно никому. Каждый в этой жизни приходящий и уходящий. Так что будьте добры, вытирайте ноги и входите, либо закрывайте дверь и проваливайте, потому что я не побегу.

Кажется, на какой-то миг в её глазах вспыхивает интерес. Женщина подхватывает очки и изучает меня через диоптры, как будто так сможет разглядеть душу и сердце.

– Думаю, я объяснился вполне доходчиво. Да, кстати, забыл сказать, что ненавижу ложь, поэтому не собираюсь радоваться своему пребыванию тут и уведомляю об этом вас. Я не фанатик литературы.

– Честность – одно из лучших качеств в человеке.

– Получается, с ваших слов, во мне есть хоть что-то хорошее.

– Вполне возможно, если вы не пытаетесь ввести меня в заблуждение и выдать недостаток за добродетель.

– У нас будет время проверить.

Она кивает.

– Можете обращаться ко мне миссис Райт, и я буду руководить вашей работой тут.

– Я в курсе, – без особого энтузиазма, буркаю я. – Моё имя Мэйсон, но я предпочитаю мистер Картер.

– Желаете добавить что-то ещё?

На ум тут же приходят разные предложения с сарказмом и иронией, но портить отношения и делать свою последующую жизнь в этих стенах ещё хуже – не тороплюсь. Лишнее слово и каждая секунда тут превратится в кромешный ад.

– Как вариант, можете называть Великолепный. К примеру, мистер Картер Великолепный.

– Не высока честь? – клянусь, на губах женщины тень улыбки.

– Подстать мне. Но, так уж и быть, можете звать меня просто Мэйсон. Делаю скидку.

– Как любезно с вашей достопочтенной высоты, Мэйсон.

– Не благодарите.

Она поднимается на ноги и, полагаю, сейчас будет экскурсия.

Ветхий запах книг и бумаги витает в воздухе. Деревянные стеллажи больше похожи на лабиринт, откуда можно не выбраться, счастье, что у меня нет картографического кретинизма. Паркет под ногами в некоторых местах сменяется ковролином, от чего кажется, что хожу по газону. Чертовски унылое место для вечеринки и отличное, чтобы помереть.

За длинным протянутым столом свободных мест меньше чем занятых, что, безусловно, удивляет. Неужели кто-то любит всю эту бумажную волокиту? Но я забываю все недопонимания, когда разглядываю пару тройку девочек подстать моему вкусу. И, черт возьми, каждая из них смотрит на меня. Плохой мальчик становится хорошим, как пропустить зрелище?

Одной лукаво подмигиваю, второй обольстительно улыбаюсь, на третьей оставляю многообещающий взгляд и так по кругу. Каждая из них реагирует улыбкой, а это верный знак на согласие. Неважно, что предложу, они возьмут всё. Стоит только открыть рот и бросить несколько сладких речей, как последний клочок ткани упадёт на пол.

Отворачиваюсь и чувствую любопытство затылком до тех пор, пока не скрываюсь за поворотом.

– Расставьте данную секцию в алфавитном порядке, проверьте бирки и сделайте влажную уборку, – говорит миссис Райт, взяв одну из книг и показав мне карточку на первой странице.