Из этой тени Кейлек достал большой куб, который принялся расти у него на глазах. Наконец, он стал достаточно большим, чтобы в него мог поместиться целый ночной эльф. Если бы Кейлеку захотелось, чтобы куб принял еще больший размер, он мог бы увеличить его одной лишь силой мысли. Магические клетки создавались для самых разных задач, в том числе и в качестве тюрем для существ. В Нексусе их хранилось великое множество, и Кейлек выбрал именно эту, потому что, в отличие от других, он была почти пуста.

Клетка окуталась потрескивающей магической энергией, и огромный куб повис над землей. Для стороннего наблюдателя он выглядел как большой ящик из дерева и камня с бронзовыми краями. На каждой из четырех сторон сверху вниз были начертаны голубые запечатывающие надписи, а посередине проходила темная полоса, делившая куб надвое. Казалось, что верхняя и нижняя части держатся на одних лишь печатях и этой полосе.

Повинуясь воле бывшего Аспекта, печати были сорваны, и металлические края исчезли. Верхняя половина откинулась в сторону, подобно крышке. Далеко не все магические клетки работали так же, просто эта была предназначена для хранения артефактов. А еще, в зависимости от того, чего именно хотел Кейлек, ее можно было открыть несколькими способами.

Засунув лапу внутрь, дракон положил туда артефакт. В клетке он не только будет скрыт от посторонних глаз, но и не сможет больше отравлять его мысли.

Магическая клетка снова захлопнулась и исчезла. Облегченно вздохнув, Кейлек вспомнил о женском голосе, который пробудил его от беспамятства. Она уже не в первый раз пыталась поговорить с ним с тех пор, как дракон покинул Даларан. После их последней встречи она наверняка думала, что он снова свяжется с ней, но Кейлек всякий раз находил причины не делать этого. Последней такой причиной стала его уверенность в том, что даже она винила его за утрату Радужного Средоточия.

В который раз Кейлек решил, что им нужно со всем покончить. Их дороги вели в разных направлениях, и они больше не могли оставаться вместе…

Но ее голос снова позвал его:

Кейлек… Кейлек…Ответь мне…

Он хотел пропустить ее зов мимо ушей, но видения ослабили его волю. Кроме того, Кейлек убедил себя, что, будучи верховным магом – причем самым могущественным из тех, в чьих жилах не текла кровь дракона, – она могла что-нибудь знать о чарах, которые создали обнаруженный им артефакт. Все-таки именно Джайна помогла ему обнаружить радужный кристалл, когда его собственные усилия не увенчались успехом. После той охоты Кейлек во многом считал чародейку более сообразительной, а ее ум более гибким, чем его собственный… и из-за этого лишь еще больше стыдился собственных неудач.

Когда она снова позвала его, Кейлек наконец отозвался:

Я здесь, Джайна.

Стоило ему ответить, как в тот же миг кое-что произошло. В воздухе перед Кейлеком появилась дыра, посреди которой возникло большое круглое изображение знакомых ему покоев, которые находились в сотнях километров от него. И на этом фоне стал приобретать форму силуэт женщины.

Но прежде, чем все это случилось, сам Кейлек изменился. Он сильно уменьшился в размерах, встал на задние лапы, которые исказились и превратились в мужские ноги, а его передние конечности стали руками. Крылья и хвост Кейлека сжались, а затем исчезли вовсе. Его синяя чешуйчатая морда превратилась в бледное гладкое лицо красивого юноши – достойного представителя любой из эльфийских рас.

Самой очевидной чертой, указывавшей на его истинное происхождение, были его длинные темно-синие волосы и охотничьи одеяния, тоже темно-синего и черного цветов. Кейлек выпрямился, чувствуя себя в этом обличье гораздо свободнее, чем в драконьем. Этот облик позволил ему узнать, что значит по-настоящему жить, с его помощью он познал счастье… и боль. Кейлек часто жалел, что не родился двуногим существом, которым так часто притворялся.

Когда он завершил перевоплощение, силуэт внутри изображения тоже стал отчетливо виден. Вот только в отличие от Кейлека стоявшая перед ним чародейка была именно той, кем и казалась. Женщиной. Прекрасной. Очень могущественной.

И все еще столь юной, несмотря на все, что ей пришлось пережить. Кейлек видел, как недавние события оставили на ней свой отпечаток и ожесточили ее, хотя она и старалась притворяться, будто не изменилась. Джайна Праудмур никогда не желала возглавлять Совет Шестерых, правивший Далараном – королевством чародеев. Однако после того, как ее предшественник – Ронин – героически пожертвовал собой, другие маги обратились именно к ней. Джайне – дочери легендарного и, как сказали бы некоторые, печально известного покойного адмирала Дэлина Праудмура – долгое время приходилось совмещать свой долг перед Советом с обязанностями правительницы островного государства Терамор.

Одно лишь это бремя показалось бы слишком тяжелым для любого существа, в том числе и для дракона. Но, вдобавок во всему, Джайне пришлось смириться с ее личным участием в гибели собственного отца, и с тем, что она не смогла спасти Терамор от свирепой Орды, обрекшей ее город на уничтожение.

«Мы с ней во многом похожи», – подумал Кейлек, глядя на чародейку.

Когда она посмотрела него, дракон постарался сохранить бесстрастное выражение лица. Джайна же, напротив, благодарно улыбнулась ему, словно Кейлек оказал ей большую услугу, наконец ответив на зов. От этого он лишь почувствовал себя еще хуже.

– Я уже начала за тебя беспокоиться, – в ее голосе, казавшемся Кейлеку глубоким и мелодичным, слышались отголоски ее прошлых страданий и сожалений.

Кейлек дивился тому, что она находила в себе силы двигаться дальше. Ее не остановила ни боль от утраты погибших в Тераморе, ни раскаяние в том, что она собиралась сделать с Оргриммаром с помощью украденного Радужного Средоточия. После тех событий Кейлек стал восхищаться ею и почувствовал в чародейке родственную душу.

– Спасибо за заботу, Джайна, но я в порядке.

– Точно? – Она наклонилась поближе. Казалось, будто она вот-вот к нему прикоснется. Кейлек чувствовал себя так, словно пронзительный взгляд чародейки смотрит прямо в его драконью душу. – Ты мало спишь. Это заметно. Ты слишком много на себя взвалил. Твои обязанности могут подождать…

– Я должен все закончить, – слишком быстро выпалил он.

Горечь, прозвучавшая в его словах, ошеломила Кейлека не меньше Джайны. Впрочем, чародейка почти сразу же оправилась, и ее удивление сменилось сочувствием. При виде этого Кейлеку лишь стало еще совестнее.

– Расскажи лучше о себе, – предложил он, нарочно меняя тему. – Как поживает Кирин-Тор?

Джайна, конечно, поняла, что он делает, но позволила ему увести разговор в другое русло.

– У нас все еще с трудом получается поддерживать порядок, но делается все возможное. Ты не хуже меня помнишь, как после твоего последнего визита все перевернулось с ног на голову. Мне пришлось внести кое-какие изменения. Они мне не нравятся, но это было необходимо сделать.

Когда Джайна не пояснила, что именно за изменения, Кейлек не стал спрашивать. Дракон очень хотел помочь ей, но разве мог он сделать хоть что-нибудь, будучи не в состоянии помочь даже самому себе?

«Возможно, пришло время нам расстаться, – решил дракон. – Наверное, мы больше ничего не можем друг другу предложить…»

Внезапно в его сознании вспыхнул образ юной Алекстразы.

Кейлек не сдержался: он ахнул и вздрогнул. К несчастью, Джайна это заметила.

– Кейлек! Тебе нездоровится?..

Рев дракона – точнее, протодракона – заглушил ее следующие слова. И все же у синего дракона получилось спрятаться перед чародейкой за маской напускной уверенности.

– Как ты и сказала, я сегодня недостаточно спал. Прости, если напугал тебя.

Он очень старался придать своему голосу безразличное выражение, надеясь, что она ему поверит. Кейлек не мог точно сказать, насколько ясно он сейчас соображает – его уже начали одолевать посторонние звуки и образы.

Джайна осталась на месте. Она смотрела на него с непроницаемым выражением лица.

– Ты точно в порядке?

Он отвлекся, глядя на труп очередного протодракона. Что-то в его состоянии встревожило Кейлека, но образ исчез прежде, чем он успел понять, что именно. Звуки, а в особенности голоса, начинали сводить его с ума.

– Да! – слишком громко ответил он. – Прости, пожалуйста! Мне нужно отправляться на встречу!

Больше не заботясь о том, насколько убедительно звучат его отговорки, Кейлек прервал связь с чародейкой. Изображение Джайны растворилось в воздухе прежде, чем она успела хоть что-то сказать. Бывший Аспект, пошатываясь, вышел на середину своего убежища. Его голова шла кругом от нахлынувших голосов и бессвязных образов. Дракон лишь радовался тому, что ни Джайна, ни кто-либо из его рода не увидел его в таком состоянии.

Кейлек рухнул на колени, уперевшись в каменный пол рукой – чешуйчатой рукой с длинными, острыми когтями. Он не мог сосредоточиться, и его тело исказилось, пытаясь найти золотую середину между его истинным обликом и тем, который он принял ради Джайны. Его рот и нос вытянулись, а ноги заныли от боли, когда колени стали изгибаться то в одну, то в другую сторону. Обычно дракон с легкостью менял форму, но сейчас, застряв в промежуточном состоянии, он почувствовал такую боль, какую никогда не испытывал прежде.

Наконец, Кейлек не выдержал. Он начал падать вперед…

И снова воспарил в небеса, став частью юного Малигоса.

Время снова сдвинулось вперед. Алекстраза больше не сопровождала Малигоса, но теперь в небе летали другие протодраконы как минимум шести различных цветов. Несмотря на свои различия, они, похоже не собирались драться друг с другом. Впрочем, Кейлек подозревал, что эта ситуация может измениться в любую минуту.

Малигос был взволнован, и Кейлек в свою очередь тоже забеспокоился. Он никак не мог понять, что именно встревожило Малигоса. Протодракон гнал от себя мысли, словно сам не хотел сейчас с ними разбираться.

Вскоре стало понятно, почему в одном месте собралось такое множество разных протодраконов. Вдоль низких, покрытых травой холмов, раскинувшихся внизу, мчалось большое стадо крупных животных, похожих на коричневых мохнатых карибу. Два протодракона уже спикировали вниз и схватили свою добычу, но маленькая желтая самка не рассчитала скорость и чуть было не врезалась в землю.

Когда она снова поднялась ввысь, к ней присоединилась Алекстраза, которая только что схватила себе одного из карибу. В отличие от других охотников огненно-рыжая самка быстро прокусила шею животного в месте, где находилась его артерия, и мгновенно убила его. Кейлек почувствовал, что Малигоса позабавили ее действия – большинство протодраконов любили лакомиться свежей, еще живой добычей. Но Алекстраза, похоже, чувствовала себя виноватой за то, что ей приходится охотиться на животных.

Она попыталась предложить добычу маленькой желтой самке, которой явно недоставало пропитания, но та в ответ лишь злобно щелкнула зубами. Вместо того чтобы рассердиться, Алекстраза терпеливо продолжила помогать своей спутнице.

«Даже тогда она заботилась о беззащитных», – с восхищением подумал Кейлек, вспоминая Алекстразу его времени, Хранительницу Жизни. Здесь, будучи еще столь юной, она уже проявляла к другим больше сочувствия, чем многие.

Дальше Малигосу стало неинтересно наблюдать за самками, и он отвернулся, так что Кейлеку пришлось смотреть на других охотников. Внимание Малигоса привлекли действия темно-коричневого самца. Он зависал над бегущим табуном, а затем, словно предугадав их действия, пикировал вниз ровно в тот миг, когда животные, надеясь увернуться от крылатых хищников, сворачивали в сторону. Но коричневого самца это не останавливало. Казалось, он точно знает, куда и как быстро повернут копытные. Там, где другим охотникам удавалось схватить лишь клочья земли и травы, он уже успел поймать две вкусные тушки подряд.