– Хочешь испытать кеттральскую подготовку на противнике поискуснее неуклюжих эдолийцев?

Валин взглядом смерил расстояние от себя до нее. Женщина не двинулась с места, не потрудилась даже сесть, но легким движением кисти отправила бы нож прямиком в его грудь, и в ее способности перехватить кинжал в воздухе он не сомневался. И страхом от нее не пахло. Пахло… весельем.

– Мне интересно знать, – сдерживая гнев, ровным голосом проговорил он, – что тебя сюда привело. Кто нанял Присягнувшую Черепу для охраны аннурского императора?

Она внимательно, как будто даже с нетерпением всматривалась в Валина, словно надеялась, что он потянется к оружию, а не дождавшись, пожала плечами, опять закрыла глаза и откинулась головой на валун.

– А ты не догадываешься?

Догадок у Валина хватало, но ни одна не казалась правдоподобной. Присягнувшие Черепу – убийцы, а не спасители.

– Мой отец, – тихо сказал Каден. – Тебя нанял Санлитун.

– А он не безнадежен, ваш новый император.

Валин оглянулся на брата:

– Зачем бы отцу присылать Присягнувшую Черепу?

– Например, затем, что Кентовы эдолийцы оказались либо предателями, либо тупицами, – предположила Гвенна. – Те, которых он посылал к тебе с предупреждением, дали себя перерезать, а те, что явились за Каденом, пытались его убить.

– Это разумно, – согласился Каден, – хоть и необычно. Он не знал, кто участвует в заговоре, поэтому постарался оградить нас разными способами. За тобой послал самых доверенных эдолийцев, но из них, должно быть, кто-то проговорился. За мной он решил послать людей вовсе далеких от имперской политики.

Валин медленно, протяжно выдохнул. Это звучало здраво. И кое-что говорило о том, сколь отчаянным было положение Санлитуна. Если вспомнить, что в прошлом Присягнувших Черепу, бывало, нанимали для убийства аннурских императоров…

Он покачал головой:

– Похоже, нам безумно повезло, что те, с кем мы боремся, тоже не наняли шайку Присягнувших Черепу.

– Наняли, – захихикала Пирр. – Кто, по-твоему, перерезал целое судно эдолийцев, отправленных тебя предупредить?

Валин опешил:

– Мерзавцы! Вы воюете за обе стороны?

– Убить ее, – отрезала Гвенна. – Просто убить, и дело с концом.

Наемница даже глаз не открыла на ее угрозу.

– Приятно познакомиться с девицей, склонной к решительным действиям, – сказала она. – Пожалуй, некоторая поспешность – не повод приносить тебя в дар моему богу. И да, как ты, Валин, заметил, за обе стороны, но только потому, что для почитающих Ананшаэля эти стороны ничего не значат. Есть живые и есть мертвые. Если по контракту требуется убивать и золота предложено достаточно, мы принимаем контракт и соблюдаем его во служение богу. Я обязана доставить Кадена в Аннур, даже если для этого придется резать глотки другим жрецам или жрицам.

– В таком случае, – сказал Каден, – мой план и тебя должен устраивать. Я скорее вернусь в Аннур, а значит, ты скорее закончишь работу.

Пирр укоризненно погрозила ему пальцем:

– Если вернешься!

– Мнение наемницы несущественно, – вставил Тан.

– Наемница учтет это заявление, – ответила Пирр, – и еще раз напомнит, что, если ты не желаешь пропускать своего самоуверенного юного вождя в тайные врата, можешь просто не показывать ему оных.

Кажется, на минуту Тан и вправду задумался над ее предложением, однако покачал головой:

– Разума у него и правда как у зверя, но он не зверь. Засадить его в клетку – значит просто оттянуть неизбежное. Он должен решать сам.

– Я все ждал, когда вы сообразите, – твердо проговорил Валин. – И давайте не будем забывать: Каден – император Аннура. Он здесь правит, и, продолжая разговоры про «засадить в клетку» и про «зверя», ты… – он ткнул пальцем в убийцу, затем в Тана, – и ты, вы оба рискуете остаться в этом ущелье навсегда.

– Какой духовный подъем! – восхитилась Пирр, снова поигрывая ножом. – Какие братские чувства!

Тан словно вовсе не услышал предостережения, и Валин не в первый раз задумался, что у этого монаха в прошлом. Равнодушие Пирр к присутствию крыла его не удивляло: считалось, что Присягнувшие Черепу, проходя посвящение, оставляют страх смерти за спиной. А вот монах представлял для него полную загадку. Он, по всей видимости, перебил вчера множество жутких созданий кшештрим – Каден называл их ак-ханатами, – но Валин не видел тварей живыми и не мог судить, насколько трудным был бой. Копье Тан держал привычно и умело, и неизвестно, где он этому выучился. Может, среди ишшин, к которым так рвется Каден?

– У меня только один вопрос, – сказал Каден. – Ишшин мне помогут?

Тан задумался:

– Может быть.

– Тогда мы отправляемся.

– А может, и нет.

– Почему? Они воюют против кшештрим, я тоже.

– Но их путь – не твой путь.

Каден как будто хотел ответить, но вместо того глубоко вдохнул, выдержал паузу и медленно выдохнул, уставившись куда-то за горы. Валину было немного жаль брата. Он сам достаточно намучился, силясь подчинить непокорное крыло, чтобы понимать, каково приходится неумелому командиру. Кадену было и того хуже. Крыло Валину досталось трудное, но все в нем состояли такими же зелеными юнцами, как он. А Рампури Тан до гибели Ашк-лана был Кадену наставником и учителем, и сдвинуть его с места не легче, чем толкать валун вверх по склону. К императорскому титулу Тан был так же равнодушен, как к военному рангу и выучке Валина. Валин совершено не представлял, что могло бы заставить его переменить мнение.

– Тогда что предлагаешь ты? – спросил Каден, проявляя незаурядную выдержку.

– Доставьте к кента меня, – ответил Тан. – Я побываю у ишшин, узнаю, что им известно, а ты тем временем вернешься с братом в столицу. Встретимся в Аннуре.

Каден не ответил. Он так долго смотрел за вершины на западе, что даже Пирр приподняла голову и взглянула на него сквозь щелочки век. Тан тоже безмолвствовал и тоже смотрел на запад. В их молчании Валин чувствовал напряжение, беззвучное состязание воли.

– Нет, – произнес наконец Каден.

Пирр закатила глаза и снова уронила голову на валун. Тан не ответил.

– Я не баран, чтобы гонять меня с места на место и стеречь, пока другие будут за меня воевать, – сказал Каден. – Кшештрим убили отца, пытались убить нас с Валином. Чтобы ответить на удар, мне нужны знания ишшин. И не только – я должен с ними познакомиться, чтобы заключить хоть какой-то союз. Не зная меня, они мне не поверят.

– Орден, в котором я когда-то служил, не отличается доверчивостью, – покачал головой Тан.

Каден не дрогнул.

– А ты? – подняв бровь, спросил он. – Ты в меня веришь? Отведешь меня к кента или мне придется оставить тебя и на птице Валина обыскать все Костистые горы?

Монах покатал желваки на скулах.

– Отведу, – наконец решил он.

– Хорошо, – сказал Валин, поднимаясь на ноги.

План ему не нравился, но наконец-то они взялись за дело. Сидящих на месте легче высмотреть, проще атаковать.

– Куда летим?

– В Ассар, – сказал Тан.

Валин помотал головой:

– Это что? Гора? Река?

– Город.

– Впервые слышу.

– Это старый город, – пояснил Тан, – он долго был опасным.

– А теперь?

– Теперь он мертв.

3

Ее погубят глаза.

Разглядывая себя в зеркале за надежно запертыми дверями своих покоев в башне Журавля, Адер это очень хорошо понимала. Она сменила мантию министра на грубое суконное платье служанки, шелковые туфельки – на удобные дорожные башмаки, поснимала серебряные кольца и браслеты из слоновой кости, оттерла веки от угольной подводки и щеки от охры, смыла тонкие, любимые с тринадцати лет духи – постаралась уничтожить все следы Адер, принцессы дома Малкенианов и министра финансов, в надежде стать никем и ничем.

«Как будто себя убиваю», – угрюмо размышляла она, уставившись в зеркало.

Но ничто не могло убить огонь в ее глазах, яркое пламя, пылавшее переливами даже тогда, когда она стояла неподвижно. Какая несправедливость – нести на своих плечах груз взгляда Интарры без надежды на награду! А ведь Адер, хоть она и пришла в этот мир на три года раньше брата, не видать Нетесаного трона. Теперь он принадлежит Кадену. И не важно, что Кадена здесь нет, что Каден – невежда в политике империи, что не знает ни игроков, ни правил игры, вся империя надеется на него. Брата огонь в глазах вознесет на могучий каменный трон, а ее – убьет до истечения недели.

«Ты не права», – молча упрекнула себя Адер.

Каден, как и она, не просил особенных глаз. И насколько она знала, заговорщики, погубив отца, на этом не остановились. Каден, заброшенный к забытым на краю земли монахам, будет прискорбно легкой добычей. Он, может статься, уже мертв.

Отряд эдолийской гвардии во главе с Тариком Адивом и Мисийей Утом отбыл несколько месяцев назад. Тогда это решение ее удивило.

– Почему вы не послали кеттрал? – спрашивала она Рана ил Торнью.

Кенаранг ил Торнья, высший чин в аннурской армии, был номинальным главой и эдолийцев, и кеттрал, а как регент на время отсутствия императора, обязан был отыскать Кадена и позаботиться о его благополучном восшествии на престол. Странно посылать корабль, если в твоем подчинении целое гнездо огромных хищных птиц.

– Крыло кеттрал слетало бы и вернулось… за сколько там?.. Полторы недели? – настаивала Адер. – Лететь много быстрей, чем идти пешком.

– И много опаснее, – отвечал ей кенаранг. – Особенно для того, кто ни разу не летал на птице.

– Опаснее, чем пересечь земли к северу от Изгиба? Разве не там пасут свои стада ургулы?

– Мы посылаем сотню людей, министр, – отвечал он, кладя руку ей на плечо. – Сто эдолийцев под руководством первого щита и мизран-советника. Стоит потратить время, чтобы сделать все как надо.

Адер решила бы иначе, только никто ее не спрашивал, а она в то время не подозревала в ил Торнье убийцу отца. Она, как и все, винила в предательстве Уиниана Четвертого, верховного жреца Интарры, и только месяцы спустя, узнав правду, вспомнила тот разговор – и тогда ужас свернулся у нее в животе прокисшим молоком. Что, если ил Торнья неспроста не решился послать за Каденом кеттрал? Не мог же заговор захватить всех? Желай ил Торнья смерти Кадену, для убийства не найти места лучше Шаэлем забытых гор за границами империи, а если кеттрал сохранили верность Нетесаному трону, то регенту поневоле пришлось бы послать других – тех, кого он сумел обмануть или подчинить себе. Невозможно было представить, что эдолийцы – орден, посвятивший себя защите рода Малкенианов, – обратились против ее семьи, но она бы и в смерть отца не поверила, тем не менее он мертв. Она видела, как спускали в гробницу его тело.

Правда была жестока. Ил Торнья убил Санлитуна. И он же послал за Каденом Ута и Адива. Если те состоят в заговоре, Каден уже мертв – он мертв, а Адер цела и невредима, преспокойно устроилась в покоях Рассветного дворца под защитой собственной ничтожности. Убивать надо императоров. Их дочерям и сестрам, как видно, ничто не грозит.

Грозит. Отныне грозит.

Она нашла глазами толстый том – единственное наследство от отца. Объемистая «История Атмани» Йентена. Адер сожгла спрятанную между страницами записку – лаконичное предостережение Санлитуна, прямо указывавшее на Рана ил Торнью как на убийцу, но книгу зачем-то сохранила. Чтение было невеселое: восемьсот сорок одна страница истории бессмертных личей, которые задолго до аннурцев правили Эридроей, пока, обезумев, не порвали страну в клочья, словно отсыревшую карту.

– Не это ли предстоит и мне? – спросила себя Адер.