Тяжело вздохнув, Эдван взглянул на горку камней, которую сгрузил на пол комнаты, и приступил к подготовке. Сложить сферу концентрации третьего уровня, к счастью, было не так уж сложно. Немного неприятно и муторно, но ничего запредельного тут не требовалось. Вначале на относительно ровной и твёрдой поверхности нужно выложить круг из восьми камней так, чтобы расстояние от центра до края было примерно равно длине вытянутой руки. В каждой точке. Для этого юноша пошёл на хитрость – он положил в центр комнаты один из камней, а другие начал раскладывать вокруг, время от времени припадая к полу плечом, чтобы проверить, точно ли определил расстояние. Закончив с первым этапом, Эдван забрал камень из центра и, покинув фигуру, придирчиво её осмотрел. Убедившись, что получилась она более-менее ровной, он довольно хмыкнул, поднял оставшиеся кристаллы с пола и забрался внутрь.

Усевшись в самом центре круга, он высыпал оставшиеся камни рядом с собой, сделал глубокий вдох и, прокусив подушечку пальца, начал выводить на полу перед собой слово сбора. Этот короткий иероглиф использовался везде, чтобы стягивать атру из окружающего пространства и направлять в место, на которое был нанесён. Например, в магический светильник, что висел под потолком.

Правда, писал Эдван по-особенному. Его густая, алая кровь чуть светилась от атры, которую юноша щедро вливал в неё, а само слово он выводил не полностью, а с пробелами в нужных местах. Там, где потом будут лежать камни. Закончив, он с величайшей осторожностью развернулся, чтобы ненароком не повредить только что написанное слово, и принялся выводить на полу позади себя три особых символа. Те самые знаки, которые были основой всей техники, выделяя её среди прочих. Их количество и расположение менялось вместе с уровнем сферы.

Как только со знаками было покончено, Эдван поместил по одному камню атры в центр каждого символа, осторожно развернулся к слову творца перед собой и принялся затыкать в нём пробелы оставшимися кристаллами. И лишь чудом сумел удержать себя от фатальной ошибки, в самый последний момент отдёрнув руку, за мгновение до того, как камень встал на место последнего пробела. Сглотнув, юноша сделал глубокий вдох и скрипнул зубами от злости.

– Хвала Творцу, заметил, – проворчал он, стягивая с себя куртку, и метким броском отправил её через дверной проём в соседнюю комнату. Закрыв глаза, он несколько раз глубоко вдохнул, успокаиваясь, и вновь придирчиво осмотрел всю фигуру на полу. Лишь убедившись, что больше оплошностей не допустил, Эдван положил последний, пятый, камень, завершая рисунок.

В тот же миг свет, что исходил от кристаллов, начал усиливаться. Счёт пошёл на секунды. Разодрав ранку на большом пальце, парень быстро нарисовал на груди у шрама слово сбора, подхватил оставшиеся камни и принялся шустро, но всё-таки довольно аккуратно, класть их прямо на себя. Один на макушку, по одному на каждое колено и плечо. Стоило последнему кристаллу встать на нужное место, как воздух вокруг парня стал заметно теплее, а свет, исходящий от камней, вновь усилился, словно каждый из них превратился в маленький фонарь.

Эдван закрыл глаза и замер неподвижной статуей, изо всех сил пытаясь успокоить пульс и дыхание. Сердце колотилось так сильно, что казалось, вот-вот выпрыгнет наружу. В горле пересохло. С дикой смесью страха и нетерпения парень ждал момента, когда сфера концентрации наконец войдёт в силу. Он предельно чётко знал, что ему предстоит испытать, и сейчас чувствовал себя как преступник, что стоит на коленях в ожидании удара плетью. Палач уже замахнулся, всё нутро сжалось в предчувствии, что оно вот-вот придёт. То самое мгновение, которое длится целую вечность.

И вот – случилось. Жар усилился, дышать стало трудно. Воздух вдруг стал каким-то тяжелым и вязким, словно смола, а затем… явилось давление. Невидимая сила безжалостно обрушилась на него, словно могучий сапог на крохотного муравья, заставляя мышцы затвердеть до судорог, а вены вздуться от напряжения. И в этот же самый миг вместе с давлением в сосуд души ворвался могучий поток атры. Плотной и сырой. Слово творца на груди горело огнём, словно клеймо, стенки сосуда тряслись под напором неудержимого гейзера силы, которая всё вливалась и вливалась внутрь…

Стиснув зубы до скрежета, Эдван с огромным трудом пытался направлять непослушную энергию туда, где она была нужнее всего. Заполнял ею тело, пускал поток в дрожащие стенки вместилища и изо всех сил сжимал её внутри, сдерживая поток, что рвался сквозь трещины прочь. Тело горело так, словно его пытались сварить заживо, а давление всё росло и росло, заставляя кости трещать от напряжения. Никогда в жизни ему ещё не приходилось испытывать такого мощного натиска атры. Помянув про себя Первого, парень запоздало подумал, что, возможно, не стоило замахиваться на третий уровень сферы, но… назад уже не отыграешь.

Эдван давным-давно потерял счёт времени. Минуты, которые в самом начале этой невероятно мерзкой пытки ползли медленно, словно раненые улитки, давно перестали иметь для парня хоть какое-то значение. Он больше не поминал Первого и даже ни о чём не думал. Всё его сознание было сосредоточено на непрекращающейся борьбе с чудовищным давлением, которое оказывало на него его собственное творение. Атра, которую он с таким трудом сжимал внутри сосуда, давила на стенки, медленно расширяя их. В какой-то степени это, наверное, было даже похоже на преодоление первой ступени, с тем лишь различием, что держать энергию под контролем было в разы тяжелее. Её было не просто много, а очень много, и вся она врывалась внутрь сосуда неудержимым ураганом, с каждой волной угрожая смять его, раздуть и порвать, словно мыльный пузырь.

Появление седьмого кольца на внутреннем вместилище стало для Эдвана очередным суровым испытанием. Преодоление этого рубежа заставило его голову содрогнуться от чудовищного грохота, словно он прошиб ею какую-то прочную стену. Всё тело пронзило резкой вспышкой боли, как от удара хлыстом, и в этот пиковый момент напряжения парню стоило по-настоящему титанических усилий удержать контроль над той атрой, что всё ещё бесновалась в сосуде. Отпусти он её хоть немного, поддайся хоть на миг – и новых трещин было бы не избежать.

После преодоления критической точки Эдван смог вздохнуть чуточку свободнее. Давление сферы ослабло, сосуд души теперь изрядно вырос в объёме, а могучий поток атры немного истончился и уже не представлял для него столь серьёзной угрозы. Да, расслабляться было ещё рано. Энергия всё ещё врывалась в его тело, по лицу градом катился пот, а мышцы закаменели от напряжения. Однако наивысшая точка была пройдена. Осталось лишь дотерпеть до конца.

Тягостные минуты пытки развития тянулись одна за одной, поток атры всё заметнее ослабевал до тех пор, пока не иссяк окончательно. Ушло давление, с громким хлопком в закупоренные уши ворвался звук. Разгорячённое, измученное тело до озноба обдало прохладой. Из груди Эдвана с хрипом вырвался воздух, а затем так же втянулся обратно. Он сделал жадный, глубокий вдох, от которого закружилась голова.

С трудом парень разлепил глаза. Шея всё ещё дрожала, не в силах толком расслабиться после столь длительного напряжения. Он с трудом приподнял затёкшую, кажущуюся чужой руку и обомлел. Та была вся в густой, тёмной крови, которая медленно капала на штаны и деревянный пол. Голова закружилось, сознание помутилось, и Эдван, покачнувшись, рухнул на спину и распластался на полу. Под мокрой спиной с хрустом раскрошились опустевшие камни атры, а те, что лежали на голове и плечах, разлетелись по углам комнаты. Без энергии внутри они стали хрупкими, как тончайшее стекло.

Перед глазами всё плыло, магический светильник на потолке казался размазанным далёким белым пятном в бесконечной тьме. Пропали звуки. Его губы искривились в слабой усмешке, дрожащей рукой он потянулся к животу и отёр кожу. Почти без участия сознания нанёс туда слово жизни и, стиснув зубы от боли, влил немного атры. Приятная прохлада начала распространяться по телу.

– Получилось… – хрипло проговорил он и громко закашлялся, сплёвывая кровь на пол рядом с собой. – Получилось… – проговорил он вновь и беззвучно рассмеялся. Вновь закашлялся и, чуть успокоившись, уставился в потолок, где размытым далёким белым пятном висел светильник. Голова Эдвана была пуста, мыслей там не осталось. Пролежав так несколько невероятно долгих мгновений, он сам не заметил, как заснул. Измученный организм наконец истребовал заслуженный отдых. В конце концов, нечасто доводится сжимать месяцы упорных тренировок в одну-единственную бессонную ночь.

Глава 35. Прощание

Ночную тишину нарушал лишь тихий стрёкот цикад, живущих на деревьях у тренировочных площадок. Академия спала, а вместе с ней и город. Россыпью маленьких путеводных огоньков горели магические светильники вдоль улиц. Не будь их здесь, и в чернильно-чёрной тьме ночи нельзя было бы рассмотреть даже собственных рук. Глубоко вздохнув, Эдван втянул прохладный ночной воздух и встрепенулся, прогоняя остатки сна. Увы, вдоволь выспаться перед дорогой ему не удалось, и теперь юноша мысленно готовился к тому, что вновь сомкнуть глаза ему посчастливится в лучшем случае через несколько дней, в Башне отверженных.

И всё же, несмотря на то, что совсем скоро ему предстояло навсегда покинуть город, Эдван не чувствовал ни тревоги, ни страха. События последних дней уже уложились в голове и не вызывали столь яркого отклика, как раньше. Желания проклинать несправедливость судьбы и молить Творца о прощении отчего-то больше не возникало, и даже предстоящая схватка со смертью не вызывала в его душе никаких чувств. Он оставался спокоен и холоден, как и эта ночь. Последняя его ночь в городе.

«Должно быть, от мастера подхватил», – усмехнулся Эдван, оценивая собственные чувства.

Позади скрипнула дверь, но юноша не обернулся, вместо этого в последний раз проверив снаряжение. На бедре висел самый настоящий топорик, выкованный из лучшей стали клана Морето, – подарок мастера Ганна за секрет сферы концентрации атры. Оказалось, наставник не на шутку перепугался, когда почувствовал, как вся энергия с округи стекается к подвалу его дома и бушует там, подобно шторму в бутылке. Только опыт, невероятное любопытство и железно вбитое в голову правило: никогда не вмешиваться в незнакомые техники удержали его от того, чтобы прервать Эдвана. Как потом признался мужчина, внезапно хлынувший изо всех пор юноши кровавый пот едва-едва не заставил его изменить принципам.

Убедившись, что топор крепко сидит в петле на поясе, парень невольно провёл рукой по грубой ткани куртки. Ощущения были довольно непривычными – ведь теперь на нём красовались самые настоящие боевые одежды. Точно такие же, какие носили десятники гарнизона. Не форма бойцов Когтя, конечно, но тоже далеко не простые тряпки. На спине висел рюкзак из кожи дикого быка. С бурдюком воды, припасами и полезными мелочами, которые он проверял множество раз. Ощупав его дно, рука скользнула на пояс с левой стороны. Нож тоже был на месте. Остался лишь последний штрих.

– Готов? – спросил подошедший мастер, протягивая ученику копьё. Самое обычное, какое стояло на вооружении у сотен бойцов гарнизона. Конструкция, что была стара как мир и так же надёжна.

– Да, – сглотнув, ответил Эдван. Стоило его пальцам сомкнуться на древке, как ледяное спокойствие дало трещину, а перед глазами тут же мелькнул образ огромного медведя. Парень вздрогнул, по спине пробежали мурашки, но он лишь крепче сжал в руках копьё и, стиснув зубы, произнёс: – Готов.

Само наличие копья в руке будоражило проклятые воспоминания из ночных кошмаров, оживляя в голове страшные картины. Клыкастая пасть, стальные когти, что смыкаются на сердце, и липкий страх, поднимающийся из глубин души. Он ненавидел в себе эту слабость, которая смогла за одно мгновение погубить весь его спокойный настрой, и потому лишь сильнее сжал злосчастное древко, искренне надеясь, что вскоре страх уйдёт. По крайней мере, ему уже удавалось прятать эмоции за маской покоя, а не трястись, подобно пшеничному колоску на ветру.

– Идём, – тихо произнёс мастер, шагая вперёд. Угрюмо кивнув, парень последовал за ним.