– Но сейчас его психологическое состояние нестабильное. Такое, как у человека, с оптимизмом смотревшего вдаль, встав повыше на табурет, и не заметившего, что ему в этот момент накинули петлю на шею и вот-вот выбьют табурет из-под ног. Имплицитное беспокойство, нервозность. Он на любое замечание переводчика реагирует вспышкой, хотя мог бы смягчить ситуацию.

– Какое беспокойство? – переспросил Вася, наморщив лоб.

– Скрытое, неявное, – пояснила Марина. – Он в стрессе, положение его неустойчивое. Он чего-то сильно боится, однако не впадает в депрессию и активно ищет выход из какой-то жизненной неурядицы.

– Может, ему жена изменяет? – ляпнул первое пришедшее на ум Егоров и поймал на себе снисходительный взгляд.

– У курда такой вопрос вряд ли стоит на повестке дня. Сомневаюсь, что он вообще женат. Хотя… – Марина постучала кончиком ручки себя по носу. – Если и так, то его жена далеко от него, о ней, скорее всего, заботятся его дальние родственники. Не исключаю, что она живет у тех самых брата или дяди, кто его воспитывал.

– Вы прямо мыльную оперу живописуете. Там, наверное, фигурирует и внебрачный сын, и…

– Не смешно, – одернула его Марина. – Вы-то, собственно, какие цели преследуете? Я могу скорректировать заключение, если оно вам покажется неполным или не соответствующим вашим ожиданиям. Передо мной поставили не так много вопросов, и я толком не поняла сверхзадачу.

Егоров встал, прошелся вокруг стола, постукивая пальцами по столешнице, прикидывая, как лучше сформулировать.

– Как с этим человеком разговаривать? Он готов сменить лидера, вы сказали? Но что для этого необходимо?

– Не думаю, что слишком большие усилия. Он на грани. Главное, его убедить, что лидер в самом деле влиятельный и даже могущественный, способный защитить. Курд крепко боится кого-то или чего-то. Удастся его успокоить, создать комфортную обстановку, и он пойдет на все. Деньги в данном случае не приоритет. Безопасность и стабильность – вот конфетка. Надо прощупать, насколько он привязан к семье – брату или дяде, жене, детям, если все же они есть. И если привязан, обеспечить им безопасность – это тоже станет для курда веским доводом в пользу нового лидера.

– А как вам фигура доктора? Вы обратили на нее внимание?

Марина замешкалась с ответом:

– Честно сказать, я не сочла это ключевым моментом в разговоре. Так, оговорка. По-моему, абстрактное понятие.

Вася недовольно дернул плечом, подумав, что сейчас Марина Станиславовна мысленно составляет и его психологический портрет. Это его взбесило. «Самое главное, она „не сочла ключевым“!» – Вася про себя выругался нехорошими словами, а вслух сказал:

– Вас не удивила эта фраза?

Марина замолчала надолго. Василий прохаживался по кабинету.

– Она не то чтобы удивила, я по ней оценила его эмоциональное состояние. Здесь, – она подвинула по столу один из листков заключения экспертизы, – вот посмотрите, согласно графику видны всплески и спады во время его речи. Плохо, что она прерывалась вопросами журналистки и пререканиями с переводчиком, это сбивало темп и меняло настрой. И тем не менее. Слова о докторе, предшествующая и последующая фразы у него самые эмоциональные. Даже перехватило дыхание.

– А говорите, «не ключевая», – Егоров склонился над графиком. – Потом, я гляжу, идет спад, – он провел пальцем по кривой линии. Палец у него выглядел серым от оружейной, въевшейся за годы смазки. Но экспертша не знает, что он стрелок. Вася торопливо отдернул чумазый палец.

– Я просто оценивала эту фразу не по смыслу, а по эмоциональности. К семье она не имеет отношения, выражает только его страх и злобу.

* * *

– У тебя вид словно ты из парной выскочил. Только без веника, папочка какая-то под мышкой, – полюбопытствовал Говоров, заваривающий чаек. Он успел вернуться в кабинет, пока Егоров проводил эксперта до лифта.

Говоров любовно положил в чай дольку лимона. Развернул конфетку, ножом разрезал ее на кусочки и собирался устроить себе передышку посреди рабочего дня.

Егоров выхватил у него из-под носа чашку с ароматным чаем. В два больших глотка, даже не поморщившись, что горячее, проглотил вместе с лимоном. Только шкурку выплюнул метко в корзину для бумаг под своим столом.

– Хулиган, мальчишка! – прокомментировал Леня, отрезая еще одну дольку лимона. – На ходу подметки рвет! Что тут за девица с тобой была? Ты из-за нее такой нежно-малиновый колор приобрел?

– От усиленного мыслительного процесса. Включай свой механический мозг, будем Доктора препарировать. Я уже с утра потревожил наших архивистов. Но ты же знаешь. В одном архиве одно, в другом еще что-то. Почти неделя прошла в ожидании экспертизы и архивных данных о Докторе. Нужна твоя память.

Говоров был в курсе дела, над которым корпел Егоров. Шеф велел подключить Леонида, чтобы ускорить подготовительную фазу перед началом более решительных действий.

– Я только загляну к Ермилову за ЦУ, и приступим. Изучи пока экспертизу, – он бросил папку на стол Леониду, метко уложив ее по центру. Только от ее хлопка о стол у Говорова волосы взметнулись надо лбом. Леня покрутил пальцем у виска.

…Ермилову понравилась версия, что Доктор – шеф MIT, хотя он сразу развеял надежды Васи на конспирологическую теорию.

– Эта фраза про Доктора, если речь все же о Фырате, ничего нам не дает. Турки официально заявляли, что следующая их цель – полностью освободить приграничные районы от курдов. Пока сенсации нет и стратегической выгоды в подобной информации тоже.

– Да, но почему он сказал, что там «никого» не будет? Ну ладно, турки уберут курдов, в том числе и кардинально, а не просто согнав их с насиженных земель. Но арабы и особенно американцы – эти-то куда денутся? Я думаю… да нет, я уверен, что планируется нечто неординарное. Не банальная военная операция. Есть тут закавыка, есть.

– Думаю, речь шла о тех арабах, которые сошлись с YPG полюбовно… Поэтому их головы полетят заодно с курдскими. И потом, ты всерьез считаешь, что «Щит Евфрата», «Оливковая ветвь» каким-то образом обошлись без участия MIT? – усмехнулся Ермилов. – Без спецслужб нигде ничего не обходится, тем более в подобных мероприятиях. Давай-ка не будем пока домысливать. Факты нужны. Мы сделаем упор не на разработку Доктора – это, по-моему, нереально и сизифов труд, а на перевербовку курда. Хотя перевербовать самого Фырата… – Ермилов мечтательно закатил глаза и рассмеялся. – Вот это заманчиво.

– По-моему, это сфера деятельности ГРУ – подбираться к курду. Ну, на худой конец, СВР.

– О как! Да ты, батенька, забурел. Тебе и агенты не нужны? – Ермилов аж руками развел. – Наша военная контрразведка там действует, и, поверь мне на слово, вполне успешно… СВР должна ответить, где там курд и что про него им известно. Но, думаю, гораздо больше пользы будет от нашего человека там. Я читал выкладки эксперта и уже с утра сориентировал агента на поиск информации по поводу семьи курда. Понадобится время. Но он лично знаком с Саларом, и это сильно облегчает дело.

Егоров задумчиво поглядел на стоящую в углу кабинета зачехленную ракетку для большого тенниса. Но думал он не об увлечениях шефа, а о том, что именно можно предположить, собрав воедино крохи сведений, выхваченные у Меркуловой и выцыганенные у Ермилова.

«Наш человек» – это парень из «Белых касок». С ним на встречу метнулись тогда Горюнов и Ермилов, рискуя головой, чтобы застолбить за собой агента окончательно и наладить личный контакт. Но вслух говорить о своих догадках Вася не стал. Такие «озарения» лучше держать при себе.

– Вопрос, какая спецслужба работала с Саларом? – Ермилов посмотрел на задумчивое лицо майора и понял, что тот чересчур прозорлив. – MIT, ЦРУ, Моссад?

– А не может быть иранское МИ? – вдруг оживился Вася.

– Но ЦРУ на этой территории у курдов хозяйничает. Им и карты в руки. Или Моссад?.. Салар боится митовцев. С какой дрожью говорил о Докторе. Если бы работал на MIT, он бы только порадовался вторжению турок. Хотя надо разузнать, не попадал ли он в турецкие тюрьмы? Но тогда его родные курдские спецслужбы сами бы взяли на карандаш. Они-то уж как никто знают, что с курдами делают в турецких застенках.

– Сирийское главное управление безопасности или, что более вероятно, военная разведка Сирии? А? – предположил Егоров.

– Все может быть. Во всяком случае, это не противоречит его словам. Про главу Сирии и его действия он негативно не высказывался. А нам, несмотря на хорошие отношения с сирийцами, как ты понимаешь, такой информации никто у них не даст. Работает он на сирийцев или нет. Если запрос и сделаем и если он в самом деле не их агент, то могут запросто перехватить у нас курда. Так что мы торопиться не станем.

– Ну все-таки, если бы мы брали человека в разработку на предмет вербовки и подозревали, что с ним уже поработали ГРУ или СВР, мы бы запрос сделали. Зачем нам агент своих?

– Так то наши. А то союзники, партнеры… К тому же и наши не стали бы ничего тебе сообщать.

– Почему это? – возмутился Василий.

– А если им выгодно иметь двойного агента и узнавать через него наши секреты? – засмеялся Ермилов. – Хоть мы и не противоборствующие организации, но у нас даже между отделами информация не гуляет. Каждый лепит из золотой пыли яйцо и сидит на нем, как дракон.

– Шеф, разве это неправильно? – с подвохом спросил Егоров.

– Иди себе… к Доктору и компании. Тебе есть чем заняться. С тебя и рутинных дел никто не снимал. К разговору, мы и с Турцией союзник и по вопросам в Сирии, и не только. – Шеф догнал вопросом Егорова, уже стоявшего в дверях: – Как тебе психологический портрет Салара? Есть что-то путное?

– Да как вам сказать? Экспертша нашего Доктора назвала абстракцией, с чем я в корне не согласен. А то, что курд личность для вербовки подходящая, так это я и без нее знал.

– Кстати, – Ермилов откинулся на спинку кресла и снял трубку телефона, но пока не набрал номер. – К сведению, Ле Мезюрье в Стамбуле проживает. И сидит там, словно ожидает каких-то событий в Турции или по соседству.

– Это тот, из MI6, один из основателей «Белых касок»? Считаете, что в нашем случае речь шла об очередной провокации с помощью белокасочников? Химатака? Поэтому там никого и не будет – ни арабов, ни американцев… Стоп! Американцы спонсируют одновременно белокасочников и курдов, на территории которых сидят, зачем им их стравливать? Это скорее на руку англичанам или туркам. Что же выходит? Турки перекупили белокасочников и натравливают на курдов? Да нет! Чепуха какая-то! – он с раздражением сунул руки в карманы брюк, словно собирался оттуда, как фокусник, выудить ответы на все вопросы.

– И тем не менее, Ле Мезюрье в Турции. В Стамбуле находится Фонд спасения, основанный Ле Мезюрье, в который входят «Белые каски». Ле Мезюрье работает и в Иордании, где у них тоже офис.

– Так что ж тогда удивительного, что он в Турции? – Егоров посмотрел на шефа удивленно. – Ему просто удобно.

– Не знаю. Что-то во всем этом меня беспокоит, – полковник начал набирать номер телефона, Вася понял намек и удалился к себе.

Леонид сидел с карандашом над экспертизой и шевелил губами.

– Ты что, наизусть учишь? – пошутил Василий.

Допоздна они просидели, изучая материалы о Докторе.

США, Мэриленд, 2000 год

Оставалось доучиться последний год в магистратуре колледжа при университете штата Мэриленд. Халюк Фырат прилетал сюда из Германии, где служил в разведывательно-оперативном управлении корпуса быстрого реагирования НАТО.

Под тридцать было Фырату, когда он оказался в Америке. До этого окончил уже два военных училища, в том числе и Кара харп окулу по специальности «международные отношения».

Унтер-офицер, высокий, крепкий, видный парень с тяжелым взглядом черных глаз из-под густых бровей. Он родился в столице Турции, обладал тягой к учебе и стремлением в будущем занять высокий пост и сделать хорошую карьеру.