– Ну, пока мы не знаем, кадет ли это. Но нам очень поможет, если кто-то будет смотреть изнутри. И я не могу представить никого, кто подошел бы для этого лучше вас. Никого, кто с радостью принял бы этот вызов.

– А моя миссия ограничится только этим? Наблюдением?

– Ну, с течением времени мы поймем, что ищем; вы же соответствующим образом натренируете глаз. А сейчас я хочу вам кое-что показать. Это обрывок записки. Я попросил бы вас попробовать свои силы в его расшифровке. Естественно, – добавил я, – вам придется работать тайно. И быть предельно точным. В максимальной степени.

– Понятно.

– Точность – это всё.

– Понятно.

– А теперь, мистер По, мы подошли к той части нашей беседы, когда вам следует сказать «да» или «нет».

Он встал, впервые с начала нашего разговора. Подошел к окну, устремил взгляд вдаль. Я не осмелюсь предполагать, какие эмоции бурлили в нем, но скажу следующее: По знал, что, чем дольше будет стоять там, тем сильнее будет их влияние.

– Это будет «да», – наконец произнес молодой человек.

Когда он повернулся ко мне, на его лице была кривая улыбка.

– Я противоестественно счастлив стать вашим шпионом, мистер Лэндор; это большая честь.

– Быть вашим куратором, – сказал я, – не меньшая честь, уверяю вас.

По взаимному согласию мы обменялись рукопожатием, как бы осеняя формальностью наши будущие отношения, и быстро разомкнули руки, словно уже нарушили какой-то свод правил.

– Итак, – сказал я, – полагаю, вы можете идти обедать. Почему бы нам не назначить следующую встречу на воскресенье после службы? Как вы думаете, вы сможете незаметно выбраться в гостиницу к мистеру Коззенсу?

Он кивнул, дважды, а потом, не говоря ни слова, направился к двери. Чопорно одернул мундир. Надел кивер.

– Мистер По, могу я кое о чем спросить?

Он сделал шаг назад.

– Конечно.

– Это правда, что вы – убийца?

Его физиономия расплылась в широченной улыбке. Представь, Читатель, как в этой улыбке засияли два ряда прекрасных белых зубов.

– Вам, мистер Лэндор, придется выражаться более точно.

Письмо Гаса Лэндора Генри Кирку Риду

30 октября 1830 года

Компания «Расследования Рида»

712, Грейси-стрит

Нью-Йорк, Нью-Йорк

Дорогой Генри!

От меня не было вестей целую вечность. Прости. С тех пор как мы приехали в Баттермилк-Фоллз, я собирался нанести тебе визит, но шли дни, пароходы приходили и уходили, а Лэндор сидел на месте. Может, как-нибудь в другой раз.

А пока у меня для тебя есть работа. Не переживай, я хорошо заплачу, и, поскольку срочность играет решающую роль, заплачу даже чуть лучше, чем хорошо.

Если ты согласен, то твоя задача состоит в том, чтобы выяснить все возможное о неком Эдгаре А. По. Из Ричмонда. В настоящий момент он кадет четвертого класса в Военной академии Соединенных Штатов. До этого служил в армии. Еще опубликовал два сборника своих стихов, и едва ли кто-то об этом знает. Кроме этого, мне почти ничего о нем не известно. Я хотел бы, чтобы ты выяснил – выяснил все – об истории его семьи, воспитании, предыдущих местах работы, нынешних сложностях. Если он где-то наделал дел, я хотел бы, чтобы ты и это выяснил.

Еще мне нужно знать, обвинялся ли он когда-нибудь в преступлении. Например, в убийстве.

Как я сказал, дело срочное. Если тебе удастся справиться с задачей и переслать мне собранную информацию недели за четыре, буду твоим вечным должником и поручусь за тебя у врат рая. (За меня ручаться нет смысла.)

Как всегда, выставь счет за все расходы.

И напомни обо мне Рейчел! Когда будешь писать ответ, расскажи об этом чудовище, омнибусе, что терроризирует городские улицы. Я слышал только какие-то обрывки, но и так понимаю, что конец кэбам и цивилизации. Прошу, успокой меня. Без цивилизации я еще обошелся бы, а вот без кэба – нет.

Твой Гас Лэндор

Письмо Гасу Лэндору

30 октября 1830 года

Дорогой мистер Лэндор!

Оставляю это письмо в гостинице в преддверии нашей встречи.

Ваше настойчивое требование точности – во всем! – вдохновило меня на то, чтобы воскресить сонет, который может оказаться к месту. (Не забывая при этом, естественно, что Вы редко «обращаетесь» к поэзии, – да, я помню.)

Наука! ты – дитя Седых Времен!
Меняя все вниманьем глаз прозрачных,
Зачем тревожишь ты поэта сон,
О коршун! крылья чьи – взмах истин мрачных!

Тебя любить? и мудрой счесть тебя?
Зачем же ты мертвишь его усилья,
Когда, алмазы неба возлюбя,
Он мчится ввысь, раскинув смело крылья!

Дианы коней кто остановил?
Кто из леса изгнал Гамадриаду,
Услав искать приюта меж светил?

Кто выхватил из лона вод Наяду?
Из веток Эльфа? Кто бред летних грез,
Меж тамарисов, от меня унес?^[41]

Я часто вспоминаю эти строки, когда начинаю задыхаться от сферической геометрии и алгебры Лакруа.

Кстати, хочу предупредить, мистер Лэндор: у меня для Вас есть одно новое сочинение – пока не законченное. Думаю, Вы «обратитесь» к нему и решите, что оно играет немаловажную роль в нашем расследовании.

Ваш верный слуга

Э. П.

Письмо Эдгару А. По,

кадету четвертого класса

31 октября 1830 года

Мистер По!

Я прочитал Ваше стихотворение с величайшим удовольствием и – надеюсь, Вы простите меня – недоумением. Боюсь, все эти Наяды и Гамадриады выше моего понимания. Очень жаль, что рядом нет моей дочери – она бы все мне перевела. Она всегда была бескомпромиссным романтиком и изучила Мильтона^[42] вдоль и поперек.

Надеюсь, моя тупость не отобьет у Вас желание присылать мне свои стихи, касаются они нашего дела или нет. Я жажду развития событий не меньше, чем остальные, и какая разница, кто поспособствует этому развитию.

Что до Науки, надеюсь, Вы не принимаете за нее то, что делаю я.

Ваш

Г. Л.

P.S. Дружеское напоминание: встречаемся в моей гостинице в воскресенье днем, после службы. Я в номере 12.

Из «Газеты Покипси», колонка «Разное»

31 октября 1830 года

Школа для юных барышень. Миссис Э. Г. Патнем 30 августа открывает новый учебный год в своей школе по Уайт-стрит, 20. Количество учеников в классе английского языка ограничено тридцатью. Занятия ведет сама миссис П. Уроки французского, музыки, рисования и чистописания – высокореспектабельные учителя.

Страшное происшествие. Корова и овца, принадлежащие мистеру Элиасу Хамфрису из Хаверстроу, были найдены в пятницу с перерезанными глотками. Мистер Хамфрис также сообщает, что тела животных жестоким образом вскрыли и вынули сердца. Никаких следов этого органа не осталось. Преступник, ответственный за злодеяние, не найден. До газеты дошли слухи о подобном происшествии с коровой мистера Джозефа Л. Роя, соседа мистер Хамфриса. Подтверждение слухов не получено.

Канальные сборы. Сумма сборов за проход по каналам штата на 1 сентября составила 514 000 долларов, что примерно на 100 000 долларов больше суммы, собранной…

Повествование Гаса Лэндора

9

31 октября

– Скот! – вскричал Хичкок, замахиваясь газетой, как саблей. – Теперь в жертву приносят домашний скот. Неужели ни одному из божьих созданий не уберечься от этого безумца?

– Так ведь, – сказал я, – уж лучше коровы, чем кадеты.

Его ноздри раздувались, как у быка, и я понял, каково это – быть кадетом.

– Прошу вас, капитан, не надо так волноваться. Мы же пока не знаем, тот же ли это человек.

– Если нет, это стало бы экстраординарным совпадением.

– Тогда, – сказал я, – мы можем хотя бы утешиться сознанием, что он переключил свое внимание с академии.

Нахмурившись, Хичкок провел пальцами по рукоятке парадной сабли.

– Хаверстроу не так далеко отсюда, – сказал он. – Любой кадет смог бы добраться туда за час – или меньше, если б раздобыл лошадь.

– Вы правы, – сказал я. – Кадет мог запросто преодолеть это расстояние. – Вероятно, я и в самом деле был не прочь спровоцировать этого бравого солдата и добропорядочного американца – а иначе зачем у меня возникло желание добавить: – Или офицер?

В ответ я получил суровый взгляд и покачивание головы. И короткий допрос. Осмотрел ли я ледник? Да, осмотрел. Что я там нашел? Много льда. Что еще? Ни сердца, ни улик.

Так, хорошо, беседовал ли я с преподавателями академии? Да, беседовал. Что они рассказали? Они проинформировали меня об оценках Лероя Фрая по минералогии и измерениям и поспешили сообщить, что он очень любил сушеный пекан. А еще попытались заполнить пробелы своими версиями. Лейтенант Кинсли посоветовал взглянуть на положение звезд. Профессор Чёрч поинтересовался, не слышал ли я об экстремальных практиках друидов. Капитан Эней Маккей, квартирмейстер, заверил меня в том, что кража сердца – ритуал инициации у некоторых племен семинолов (до сих пор существует).

Не разжимая губ, Хичкок втянул в себя воздух и с шипением выдохнул.

– Не побоюсь признаться, мистер Лэндор, что я крайне обеспокоен. Юноша и парочка бессловесных тварей. Наверняка между ними существует связь, но я пока ее не вижу. Я не в состоянии, хоть убейте, уяснить, ради чего человеку могли понадобиться все эти…

– Все эти сердца, – сказал я. – Вы правы, это очень любопытно. Ну, а мой друг По считает, что это дело рук поэта.

– Тогда, вероятно, – сказал Хичкок, отряхивая рукав мундира, – нам следует прислушаться к совету Платона и исключить всех поэтов из нашего общества. Начиная с мистера По.

* * *

То воскресенье было холодным и бесконечным. Помню, я одиноко сидел в гостиничном номере; створка окна была поднята, и если я вскидывал голову, то мог видеть дорогу на Ньюбург и дальше, в горы Шаванганк. Облака напоминали воротники вокруг пиков, солнце вычертило сверкающую дорожку вдоль Гудзона, и порывы ветра, поднимавшиеся из лощин, будоражили поверхность воды.

Ага! Точно по расписанию: пароход Северной реки «Палисадо», четыре часа назад вышедший из Нью-Йорка, подходит к пристани Вест-Пойнта. На всех палубах под навесами толпятся пассажиры, притиснутые друг к другу плотнее, чем любовники. Розовые шляпки, голубые, как яйца малиновки, зонтики и ярко-фиолетовые страусиные перья – сам Господь не додумался бы до такого сочетания цветов.

Прозвучал гудок, вверх вырвались клубы пара, и рабочие заняли свои места вдоль трапов. Мне было видно, как на воду, трепеща, что твой осиновый лист, спускается крохотная лодка, нагруженная телами и багажом. В королевство Сильвануса Тайера прибыли новые любопытные. Я наклонился вперед, пытаясь разглядеть их…

И обнаружил, что они разглядывают меня.

Их лица были подняты вверх, их бинокли – большие и маленькие, театральные, – направлены на мое окно. Я встал с кресла и сделал шаг назад… еще один… пока они не пропали из поля зрения; однако все равно сохранилось ощущение, будто они преследуют меня и в комнате, и я собрался уже опустить раму и закрыть ставни, когда за подоконник ухватилась рука – обыкновенная человеческая рука.