Но лично мне было уже глубоко фиолетово на все их телодвижения. Поэтому, не отходя от кассы, положила перед носом Васька свое заявление и заранее приготовленную ручку.

– Будьте любезны, подпишите, пожалуйста, а то я на самолет опаздываю, – деловито произнесла я, в один глоток допивая свой кофе.

– Какой самолет? – сипло выдавил Луганский.

– Как какой? – сама невинность хлопнула глазками. – В Якутию.

Теперь настал черед мужчины плеваться кофе.

– Якутию?!

– Ну да, – заверила я. – У меня там, знаете ли, тетка троюродная живет. Вот, буду осваивать новые методы землепользования.

– В Якутии?! – чуть ли не взвизгнул Васек.

Ух, ты, бедняжечка. От перенапряга глазик задергался. Ничего, вот уйду, тебя Людочка насмерть затискает.

– Васюнь, у человека скоро самолет, – вступилась за меня Людмила. – Да и у нас дел по горло. Нужно по магазинам смотаться. Подписывай уже.

Я уже открыто усмехнулась, нагло глядя Луганскому прямо в глаза. Что, Васенька? И на тебя теперь нашлась управа.

Мужчина медленно, не сводя с меня напряженного взгляда, подписал заявление и положил рядом ручку. Я же недолго думая схватила листок и жизнерадостно попрощалась:

– Всем пока. Приятно было познакомиться. Надеюсь, увидимся…, – на мгновение призадумалась, – никогда не увидимся. Об одном жалею, Василий Михайлович…

Луганский в надежде вскинул голову.

– Что нос ваш сросся слишком правильно. И подправить больше некому будет.

Сказала и поспешила к двери. Не хлопнула ею. Аккуратно закрыла за собой. Спустилась на негнущихся ногах на два пролета, выдохнула и рассмеялась. То ли истерично, то ли радостно. Черт его разберет.

На работу я не спешила. Уволиться всегда успею. Терять-то уже вроде как совсем нечего. Позвонила Елене Васильевне и сообщила, чтобы ждали ближе к обеду. Благо, задавать вопросы девушка тактично не стала.

Купила себе целых два мороженых и снова уселась на лавочке, совершенно довольная жизнью. Как человеку для счастья мало нужно. Мне, как оказалось, нужно было просто избавиться от Луганского. Причем, если бы я его сама бросила, то мучилась бы угрызениями совести еще очень долго. Корила себя за несдержанный, пакостливый характер. А так, баба с возу – кобыле легче. Значит, не судьба нам быть вместе.

Быстро уничтожив мороженое, мой сытый взгляд уперся в вывеску салона красоты. И правда?! Когда я последний раз элементарно стриглась и делала маникюр? Тоскливо посмотрела на свои обломанные ногти.

– Не порядок, – сказала сама себе и решительно направилась в сторону вывески.

В салоне я провела часа три, не меньше. Сначала меня мыли, стригли, ровняли, потом маникюр, педикюр и прочие радости жизни. Все это нанесло значительный ущерб моему бюджету. Но я рассудила так – увольняться, так с музыкой.

В контору я прикатила, как и планировала, к обеду. Народ разбрелся по кабинетам, дабы вкусить припасенные харчи, поэтому по дороге, слава богу, никто не встретился.

Заявление жгло карман сумки, и я прямиком отправилась к нашей новой кадровичке, которая по завету «баклажинихи» обитала в приемной.

– Увольняетесь? – у женщины чуть очки на лоб не полезли.

– Совершенно верно, – подтвердила я. – И буду признательна, если в течение дня будут оформлены все надлежащие документы. Завтра я уже не выйду на работу.

Кадровичка хотела, было, что-то сказать, но передумала. Дверь директорского кабинета со скрипом отворилась, явив господина немца.

– Евгения?! – голос его был немного ошарашенным.

Я повернула голову в его сторону, чтобы искренне, по-женски, насладиться его восхищенным взглядом.

– О, здрасьте, господин Петерман. А я тут увольняюсь, – радостно сообщила я блондину.

Глаза мужчины, до этого блуждавшие по неприкрытой длине ног, вдруг стали серьезными. Он подошел к секретарскому столу, прочитал заявление и сурово произнес:

– Давайте поговорим, Евгения Николаевна.

Внезапно стало страшно. От его ледяного голоса. От этого делового взгляда.

– Может в другой раз? Я спешу, – совсем не любезно отрезала я.

Ян наклонился, держась за спинку стула, на котором чинно восседала моя прекрасная попа, и с нажимом потребовал:

– Все же я настаиваю. Сегодняшний рабочий день еще не окончен, – и вернулся обратно в кабинет, точно уверенный, что я последую за ним.

А что я? Была подленькая мысль сбежать и закрыться в пока еще своей экономической каморке до конца дня. Не станет же он двери ломать? Но тут же отогнала ее. Все же не стоит вести себя как обиженный ребенок. Поднялась, чуть одернула юбку, дабы хоть немного прикрыться, и пошла…разговаривать.

Ян стоял у окна и курил, нервно сбрасывая пепел. Вид у него был самый обычный. Ну, может, вихры на голове чуть более взъерошены.

Присела за стол, судорожно сцепив руки в замок в ожидании. Господин немец спокойно докурил, изредка бросая на меня цепкие взгляды.

– Это из-за меня? – наконец спросил он, усаживаясь напротив меня.

– Заявление? – не поняла я.

Он кивнул.

– Нет, – совершенно честное признание

– Тогда зачем?

Я отвела взгляд и неопределенно пожала плечами.

– Виталий Иванович не уволит тебя. Он опытный управленец и еще в прошлый раз разглядел в тебе грамотного специалиста. А ему такие сейчас понадобятся.

– Мне это совершенно не интересно, – равнодушно произнесла я.

Ян несколько мгновений буравил меня взглядом. Тем самым фирменным Петермановским.

– Нашла место потеплее?

Очень хотелось соврать, чтобы отстал со своими вопросами. Подняла на него глаза и… не смогла.

– Не нашла, – на выдохе выдавила я.

– Тогда не торопись с уходом.

Я чуть не фыркнула и выразительно посмотрела на блондинчика. Вот еще!

– Обещаю больше не приставать с неприличными предложениями, – криво усмехнулся он. – Я понял с… первого раза.

Меня чуть не расперло от самодовольства. Однако, как на него подействовало вчерашнее купание.

– А вам-то что? – не удержалась от едкого тона.

– У тебя кредит на машину.

Даже не нашлась сразу, что на это ответить. Банально растерялась. Это он так переживает обо мне, что ли? Или это какой-то скрытый намек? Мужская логика, блин…

– Со своими финансами как-нибудь без вас разберусь, – я наконец выдавила из себя пару умных слов,. – А теперь извините, пожалуйста, но мне пора бежать.

Поднялась, одернула, вернее, попыталась одернуть подол этого безобразия под названием «платье» и направилась к двери, всем своим видом показывая, что разговор завершен.

– И все так бросишь?! – услышала я вслед.

Обернулась и зло посмотрела на Яна.

– А что прикажешь мне делать? Умолять тебя не совершать то, что ты уже решил сделать? Или втереться к Виталию Ивановичу в доверие и насобирать на него компромат? А может, подорвать местную администрацию вместе с их руководителем?!

Постучала пальцами по подбородку, изображая задумчивый вид.

– Даже и не знаю, что выбрать. Наверное, последний вариант самый действенный. Только вот незадача – в тюрьму как-то не хочется. Сам бы какой выбрал?

Судя по молчанию, господин немец не выбрал бы не один из предложенных. И своего, разумеется, у него не было.

– Перегорело, Ян. Перегорело, – немного грустно закончила я.

Он больше не остановил и не окликнул. И вот что странно – это не придало сил, а наоборот, убавило. Я с трудом заставила себя расправить плечи и с достоинством уйти. А так хотелось, чтобы он остановил. Чтобы сказал, что передумал. Ради меня…

В очередной раз ловлю себя на мысли, что все бабы дуры и я самая большая на свете.

Оставшийся день прошел как в тумане. Голова раскалывалась от различных не сильно радостных дум. Кадровичка, надо отдать ей должное, сама принесла трудовую.

– Я надеюсь, вы не растрезвонили всему колхозу о том, что я ухожу? – поинтересовалась я у застывшей дамы.

Судя по округлившимся от испуга глазам, успела, и, похоже, уже не только колхоз, а вся деревня в курсе последних событий. Я тяжело вздохнула, прибрала трудовую книжку в сумочку и решила, что надо быстрее делать ноги, пока не передумала.

– Вот, владейте, – протянула ключи от своего кабинета застывшей женщине.

Она как-то нерешительно посмотрела на связку в моей руке и жалобно проскулила:

– Евгения Николаевна, да на кого же вы нас бросаете? Может, передумаете. А?

– Нет, не передумаю, – холодно ответила я и, сделав морду кирпичом, поспешила на выход.

И плевать, что рабочий день еще не кончился. Совершенно не хотелось в скором времени встретить целую толпу возле своего бывшего кабинета. Тогда я точно не устою и пойду к господину Петерману с мольбой взять меня обратно.

На проходной меня хмурым взглядом проводил дед Сеня.

– Дома поговорим, – только и сказал он.

Уж в том, что дома меня ждет серьезный разговор, я не сомневалась. Хотя домом теперь моим скоро станет скромное однокомнатное жилище в серой и унылой городской пятиэтажке. Размышляя о своем завтрашнем переезде, села за руль Белочки. В который раз любовно погладила руль, коробку передач и неспешно выехала с парковки.

Дома внезапно навалилась дикая усталость. Несмотря на всю мою показную браваду, этот день высосал последние соки. Я смутно помнила приход деда Сени со смены, причитания баб Вали. Даже на примчавшегося Андрюху обращала внимание чисто из вежливости. В пол-уха слушала его, а сама методично собирала вещи.

– Жень, как же так? Неужели ничего нельзя поделать? – юрист взволнованно нарезал круги по веранде, не забывая при этом утаскивать блинчики со стола.

Я обернулась и посмотрела на него, как на идиота.

– Может, еще разок поговоришь с Петерманом? Мне кажется, он к тебе неровно дышит. Вдруг передумает.

– Когда кажется – креститься надо, – ответила я и всучила парню сумку с вещами. – Будь другом, отнеси в машину.

Он послушно взял сумку и завис на мгновение, словно не решаясь что-то сказать.

– Это из-за этого козла Луганского?

Решила сделать вид, что не слышала вопроса.

– Же-е-ень? Это совсем не похоже на тебя. Не в твоих правилах бежать от трудностей.

Он был прав. Это совсем на меня не похоже. Но что я могла ему ответить? Что устала? Что разбита и подавлена?

– Андрей, – с нажимом произнесла я, – не лечи мне мозг и отнеси вещи.

– Почему? Почему ты всегда помогаешь всем в самых сложных ситуациях, но никогда не даешь помочь тебе?

– Не знаю, – честно ответила я и вышла на улицу.

Андрей безропотно погрузил сумку в багажник Белочки. Я пикнула сигналкой и проводила парня до калитки.

– Ты завтра будешь?

Я покачала головой.

– С утра поеду. Может успею проскочить город до пробок. Нечего тянуть. Мне еще работу искать. В выходные вернусь за Муркой. Так что, еще увидимся.

Андрей покивал, окинул меня грустным взглядом и пошел к своей шестерке. Я же, не чувствуя ног от усталости, кое-как доплелась до постели, зарылась с головой под одеяло и уснула крепким сном.

Утро встретило меня дождем. Небо заволокли тучи. Непогода обещала затянуться до самого вечера. Это прибавило ложку дегтя к моему и так не радужному настроению.

– Может, не поедешь сегодня? – заметила баб Валя. – Я дурной сон видела. Глянь-ка, хлещет как из ведра.

Но я была настроена решительно. Сбегала в машину, откопала в сумке свой летний плащик и накинула на плечи, смахивая капли воды с волос.

– Ну, всё, – вздохнула я. – Пора ехать.

– Хоть чайку попей на дорожку, – настаивала старушка.

– Не, баб Валь. Некогда.

Сердечно обняла пожилую женщину. С дедом Сеней попрощалась еще раньше. Он уже на работу уехал.

– Спасибо вам за всё. На выходные приеду.

Баб Валя часто заморгала, прогоняя набежавшую слезу, а я не стала растягивать прощание и, шагнув под проливной дождь, бегом помчалась к Белочке.