Возвращаю салфетки на место и иду наверх. Видимо, Итан ночевал тут, раз он в моей спальне. Меня мучает совесть от того, что оставила его одного. Но это меньшее из зол. Самое худшее то, что моё прошлое не даёт мне покоя. Старые раны снова кровоточат, причиняя неимоверную боль. Это безумно неправильно и нечестно по отношению к Итану. Поэтому я стараюсь выкинуть из головы всё лишнее, протираю лицо рукой и натягиваю самую лучшую улыбку. Когда я вхожу в спальню, то вижу, что Итан ещё спит. Одеяло прикрывает ноги, оставляя открытым идеальный торс. Одна рука закинута за голову, и это выглядит безумно сексуально. Он как мужчина с обложки журнала. Красивый, мужественный, даже трёхдневная щетина и растрёпанность не портят вид. Разве можно рядом с таким мужчиной думать о ком-то другом? Часть меня хочет бежать со всех ног к Кэму, но другая часть хочет остаться и быть здесь, рядом с любящим мужчиной. И я поступаю так, как правильно и надёжно. Раздеваюсь и тихонько устраиваюсь рядом с Итаном. Он шевелится, улыбаясь во сне, и притягивает меня к себе. Его рука крепко прижимает меня, и я чувствую спокойствие. Ощущаю едва уловимый запах его одеколона, пахнет шоколадом и немного алкоголем. Запах пьянит и завораживает. Закрыв глаза, наслаждаюсь тихим биением его сердца и лёгким сопением. Здесь, в коконе нежности и заботы, всё проблемы и страхи уходят на второй план. Неважно, что я не могу сказать слова любви Итану. Сейчас мне хочется лишь подольше оставаться в этой постели.

Семь лет назад

Джиллиан

Сейчас почти семь утра, а я уже не сплю. В последнее время мне всё сложней даётся сон. Я подолгу не могу уснуть и просыпаюсь с первыми лучами солнца. Обстановка в доме немного странная, мы больше не похожи на семью, теперь мы просто соседи. Сестра целыми днями сидит у телевизора, не обращая ни на что внимания. Со мной она не разговаривает, а всё, что я ей говорю, могу с таким же успехом рассказать стене. Папа безвылазно сидит в своём кабинете, и я не знаю, как его оттуда вытащить. Прошло всего два дня после похорон, а мне кажется, что целая вечность. В доме просто нечем дышать, поэтому я встаю, быстро надеваю джинсовые шорты и футболку. Спускаюсь вниз, натягиваю кеды и на ходу хватаю ключи от папиного грузовика. Раз отцу сейчас нет дела ни до чего на свете, всё лежит на мне. Вылетаю из дома, запрыгиваю в тёмно-красный пикап и еду на ранчо. Хоть у нас есть пару работников, всё же не помешает хоть немного следить за происходящим. Сейчас папа не в том состоянии, чтобы думать о чём-то столь важном. А для меня это некая терапия, природа и животные вдыхают в меня жизнь. Благодаря им я снова ощущаю себя живой. Рядом с ними очень спокойно, а мне этого не хватает.

Сегодня просто потрясающая погода, солнце слепит глаза, а прохладный ветер дует в открытое окно. Я включила радио на полную громкость и теперь подпеваю всем знакомым песням. Что мне нравится в музыке, так это её волшебная сила, заставляющая забыться в этих хитросплетениях нот и аккордов. Все тревоги улетучиваются, стоит только включить музыку, да прибавить громкость.

Рядом со мной проносятся машины, гудят нетерпеливые водители, ожидая, когда светофор загорится зелёным. Из магазина в магазин блуждают мамочки с детьми, подростки катаются на велосипедах и всё кажется таким обычным. Но у каждого персонажа этой привычной суеты своя необычная история, свои беды и радости. И это нас сближает, всё мы такие разные и одновременно одинаковые.

Наконец город остаётся позади, и вокруг показываются ярко-зелёные поля. И ни одного человека вокруг, тут царствует природа. Вдалеке виднеются крыши наших конюшен, и я сворачиваю на каменистую дорогу, ведущую к ранчо. Оставляю машину у ворот и выхожу на свежий воздух. Пахнет сеном, сырой землёй, и совсем немного навозом. Бреду к конюшням и встречаюсь с Патриком, одним из наших рабочих. Правильней сказать, что он папин друг, да и вообще он – как часть семьи. Ему уже около шестидесяти, но он в прекрасной форме. Загорелый и с хорошо сложенным телом, благодаря тяжелой работе. У него светлые выгоревшие на солнце волосы и такие же пышные усы. Он улыбается при виде меня, и в уголках бледно-голубых глаз появляются морщинки.

– Кто это к нам пожаловал? Не доверяешь старику Патрику, девочка? – он прищуривается и заключает меня в крепкие медвежьи объятия. Он возвышается надо мной на добрых две головы и чудом не ломает меня своими сильными руками. Я смеюсь и обнимаю его в ответ.

– Конечно, доверяю, но ты же знаешь, как я люблю сюда ездить, тем более сейчас, – я замолкаю и немного погодя добавляю: – Мне это нужно.

Мужчина понимающе кивает и грустно улыбается.

– Как папа? Справляется?

– Не думаю, он почти не выходит из кабинета. Я с трудом могу заставить его поесть.

– Это нехорошо, – он качает головой и убирает руки в карманы своего грязного коричневого комбинезона. – Я заеду к вам и поговорю с ним.

– Было бы неплохо, мне не помешает помощь, – я киваю ему и смотрю в сторону левады, где резвятся два молодых жеребца.

– Хороши, не правда ли? – он с гордостью смотрит на молодых лошадей. – Их привезли недавно, они станут прекрасным дополнением.

– Да, можно я схожу к ним?

– Конечно, иди, – он по-отцовски улыбается, хлопая меня по плечу. Патрик направляется к конюшням, а я иду к леваде.

Эти два жеребца похожи друг на друга, оба обладают крупными мышцами, длинной гривой и блестящей на солнце шерстью. Когда я приближаюсь к деревянному забору, они как по команде замирают и смотрят на меня своими огромными глазами. Один остаётся на месте, а другой неловко топчется и всё же решает приблизиться. Протягиваю руку, и он тычет в мою ладонь своим влажным носом. Глажу его по голове, жалея, что не взяла с собой угощение. Я бы с удовольствием сейчас прокатилась на нём, но раз они только прибыли, садиться на него опасно. Лошади умные животные, но у каждой из них свой иногда непростой характер. Этим они очень похожи на людей.

Внезапно нашу идиллию нарушает трель телефона. Конь пугается, отскакивая назад, и я вместе с ним. Переведя дыхание, достаю из кармана шорт телефон и отвечаю не глядя.

– Слушаю, – голос получается немного жёстким.

– Чем недовольна моя малышка? – доносится до меня нежный голос Кэма, и я улыбаюсь.

– Прости, просто ты меня напугал. Ты где?

– А ты где? – отвечает он вопросом на вопрос.

– Я на ранчо.

– И я там.

– Что? – оборачиваюсь и смотрю по сторонам, но нигде его не вижу.

– Я тут, ты не забыла, что сегодня я уезжаю? Мне известно, что ты ездишь сюда, и я решил сделать тебе сюрприз перед отъездом.

Снова смотрю по сторонам и наконец, вижу его. На нём синие джинсы и белая футболка, светлые волосы слегка влажные и торчат в разные стороны. Он ухмыляется и отключается, убирая телефон в карман джинсов.

Не знаю, как я могла подумать, что смогу без него прожить. И чем я думала, когда хотела его прогнать? Глядя на него сейчас, я понимаю, что люблю его больше жизни. Так можно любить лишь однажды и навсегда. Это не пройдёт ни через день, ни через год, это не вылечить, словно простуду, и не вырезать, как опухоль. Любовь, словно родимое пятно, которое с нами с рождения и на всю жизнь.

Кэмерон подходит ближе и, обхватив меня за талию, притягивает к себе. Его губы соприкасаются с моими, даря сладкий и нежный поцелуй. Кладу руки на его плечи и наслаждаюсь его присутствием. Когда Кэмерон отрывается от моих губ, я смотрю на него. Обычно серые глаза, сейчас стали зелёными, как свежая трава. Волосы треплет ветер, создавая на его голове и без того полный беспорядок. Он улыбается и гладит меня по щеке, осторожно, еле дотрагиваясь, что посылает по моему телу сотню мурашек.

– Готова провести со мной эти несколько часов, прежде чем я уеду? – тихо произносит он, словно доверяет мне какую-то тайну.

– Конечно, – отвечаю я, не раздумывая, а внутри словно что-то разрывается. Как только подумаю, что не увижу его целый месяц, на глаза невольно накатывают слёзы. Но я тут же беру себя в руки, уверяя, что через месяц мы обязательно встретимся. Нужно только подождать, совсем чуть-чуть.

Кэм довольно кивает, обнимает меня за талию, и мы идём к его машине. Бросаю последний взгляд на молодых лошадей и киваю в знак прощания Патрику. Он усмехается при виде Кэма и подмигивает. Мы садимся в автомобиль и едем навстречу нашим последним часам вместе.

Наше время

Джиллиан

Чувствую какое-то движение позади себя и открываю глаза. Сначала долго не могу сообразить, где я нахожусь и чья рука находиться на моём животе. Но потом я всё вспоминаю и поворачиваюсь к Итану. Он лениво улыбается, продолжая рукой выводить круги на моём животе. Это лёгкое движение зажигает внутри искры, заставляющие меня трепетать.

– Доброе утро, дорогая, – его голос после сна немного хриплый, что лишь придаёт ему сексуальности.

– Думаю, уже день, – отвечаю я, улыбаясь.

– А это так важно? – он прищуривается и перекатывается, нависая надо мной. – Разве имеет значение время, когда у меня выходной, а рядом лежит полуголая невеста?

Он целует мою шею, его руки держат мои над головой, не давая пошевелиться. Он слегка покусывает кожу и берёт мочку моего уха в рот. Не в силах сдержать стон, я выгибаю спину, желая большего. Он спускается вниз, целуя мои ключицы, плечи. Одной рукой он спускает бретельку бюстгальтера и обнажает грудь. Его голодный взгляд движется по моему телу, и он припадает горячими губами к моему соску. Но тут раздаётся стук в дверь, и меня будто обливают ведром ледяной воды. Я спешно закутываюсь в одеяло и спешу открыть дверь. В коридоре стоит Лиз и довольно усмехается. Я же говорила, что ей не очень нравится Итан, так что прервать наш секс для неё одно удовольствие.

– Прости, что помешала, но тут такое дело… – она неуверенно топчется на месте и бросает нервный взгляд в сторону.

– Что такое? – тихо спрашиваю я.

– Тебе нужно увидеть это самой.

Она с усмешкой смотрит на мой наряд и уходит, оставив меня в замешательстве. Не знаю, что там произошло, но я возвращаюсь в спальню и натягиваю пижамные штаны и топ. Итан озадачено смотрит на меня, ничего не понимая. Ох, если бы я сама знала, что там задумала Лиз.

– Я сейчас вернусь, – улыбаюсь и целую его в щёку, но он, видимо, так шокирован, что даже не может сказать и слова.

Не каждый день невеста бросает его и отказывается от секса. Мне немного неудобно, но где-то внутри я ощущаю небольшое облегчение. Конечно, это неправильно, но заниматься сексом и вспоминать о бывшем более неправильно.

Выхожу в коридор и спускаюсь по лестнице в гостиную, где меня уже ждёт сестра. Она расхаживает по комнате, шаркая босыми ногами по деревянному полу.

– Что там у тебя? – спрашиваю я, сложив руки на груди.

Сестра чуть ли не подпрыгивает от неожиданности. Смотрит на меня большими глазами и кивает в сторону прихожей. Мы вместе идём туда, и она открывает входную дверь. Не понимая, куда смотреть и чего ожидать, я выхожу на залитое солнцем крыльцо и чуть не спотыкаюсь о целую корзину белых пионов.

– Я вышла за папиной газетой, а тут это, – Элизабет кивает на цветы и протягивает мне бледно-розовую карточку.

В шоке смотрю на сестру и на красивый прямоугольник в её руке. Такое чувство, что сестра протягивает мне ядовитую змею. Горло словно сжимают невидимые руки, и мне становится тяжело дышать. Дрожащей рукой забираю карточку и разворачиваю. В глаза бросается до боли знакомый почерк и на бумагу падает капля воды.

«Кажется, пошёл дождь», – думаю я, но потом чувствую, что это вовсе не дождь, а слёзы.

«Здравствуй, малышка! Возможно, я не должен этого делать, но я хочу сказать, что я дома. Я вернулся. А ещё я хочу, чтобы ты знала, что я не переставал любить тебя ни на секунду».

Тяжело дышу, стараясь прийти в себя. Кажется, что весь окружающий мир пропал, оставив меня наедине с моим прошлым. Снова почувствовать любовь, которую я надеялась похоронить.

– Джилл, ты в порядке? – обеспокоенно спрашивает сестра, удерживая меня за руку.

Невидящим взглядом, смотрю на Лиз и стираю слёзы рукой. Ветер холодит влажные щёки, приводя меня в чувства. Бросаю мимолётный взгляд на великолепие из белых пионов и тут же отворачиваюсь.

– Выброси, – говорю я еле слышно.