«Тату салон Джен» гласит надпись, переливаясь разными огнями. Я ещё никогда не делала тату, у меня даже уши не проколоты. Поэтому, как только мы входим в салон и до меня доносятся звуки тату-машинки, мои органы внутри дружненько делают сальто, причём дважды.

– Не бойся, я бы хотел подарить тебе кольцо с огромным бриллиантом. Но вдруг ты его потеряешь, а татуировка будет с тобой навсегда. Как и наша любовь.

Он порывисто целует меня в щёку и притягивает к себе поближе, обнимая за талию. От этого мне становится немного легче и я, наконец, обретаю способность нормально дышать. Осматриваю зал, он небольшой, но достаточно светлый. Все стены увешаны эскизами и фотографиями готовых работ. В дальнем углу один из мастеров высокий мужчина с короткой стрижкой и с полностью расписанными руками делает тату молодому парню. Здесь всё достаточно чисто, мастер работает в синих медицинских перчатках, что не может не радовать. Видимо, это весьма солидное место.

– Кэм, привет! – доносится до меня слегка басовитый мужской голос. Поворачиваю голову на звук, вижу Джека Хастлера и почему-то даже не удивляюсь. Джек высокий и мускулистый, да ещё и весь в татуировках. Он меняет девчонок, как перчатки. Постоянно ввязывается в драки. И часто превышает скорость на своём байке. Но он хороший друг Кэмерона. И мне он нравится.

– Привет, дружище, – Кэмерон отходит от меня, и парни обнимаются в своей мужской манере, хлопая друг друга по плечам.

– Привет, Джилл, – Джек улыбается и подходит ко мне, собираясь обнять и меня своими огромными ручищами. Но Кэм вовремя успевает и обхватывает меня руками, серьёзным взглядом прожигая друга.

– Руки прочь от моей жены, – говорит он, а Джек удивлённо смотрит на нас. Открывает рот, словно хочет что-то сказать, и тут же его закрывает. А Кэмерон начинает весело хохотать.

– Брось, чувак, я пошутил, – произносит он и тут же добавляет: – Пока она – моя невеста.

Джек, наконец, обретает способность говорить и произносит:

– Я вас поздравляю, – он улыбается во все свои тридцать два идеально белых зуба и тихонько посмеивается. – А здесь-то вы что забыли?

– Хотим обручиться, – говорит мой жених и берёт меня за руку.

Джек понимающе кивает и ведёт нас к свободному месту. Я же немного расслабляюсь, зная, что тату будет делать именно он. Кэмерон уже делал себе татуировки, и теперь я подозреваю, что мастером был именно Джек. Пока наш друг готовит инструменты, я устраиваюсь в кресле.

– Хочешь сделать это первой? – спрашивает Кэм, задорно улыбаясь.

– Думаю, чем скорей, тем лучше. А то боюсь, что сбегу, пока тебе будут делать татуировку, – отвечаю я, нервно смеясь. Но мне совсем не смешно. Всё же это навсегда. А вдруг получится некрасиво? Вдруг я заболею какой-нибудь неизлечимой болезнью? Нет, нужно скорей подумать о чём-то хорошем, иначе я точно сбегу. Котятки, щеночки, котятки, щен…

– Не бойся, – отвлекает меня от раздумий Кэм и смотрит на меня с такой нежностью и любовью, от чего все мои мысли улетучиваются. Я забываю обо всём, а в голове крутится лишь одна мысль: «Как же мне повезло с этим парнем».

– Не боюсь, – шепчу я, и к нам подходит Джек.

– Ну, что, Джилл, готова к первой и, возможно, не последней татуировке в твоей жизни? – он прищуривается и превращается в немного подпившего одноглазого пирата. Я смеюсь, и он принимает это за согласие.

Как только моей кожи касается множество маленьких и очень острых иголочек, весь смех застревает в горле. Я кусаю губу, лишь бы не кричать, не стонать и не ныть. Ощущения не из приятных, поэтому решаю не смотреть на происходящее. Поднимаю голову и смотрю на Кэма, он поглаживает меня за руку и нежно улыбается.

– Признаться, я думал, ты убежишь, – произносит он, – но очень надеялся, что останешься. Ты у меня удивительная и очень сильная, хоть и не видишь этого сама. Поэтому я тебя и люблю. Ты даже не представляешь, на что способна, но я хочу, чтобы ты узнала. Хочу тебе в этом помочь. Поэтому хочу спросить ещё раз, согласна ли ты выйти за меня и связать своё будущее с моим? Хочешь ли ты каждое утро видеть мою сонную физиономию? Согласна ли ты мириться с моими разбросанными вещами? Готова сражаться со всеми моими недостатками? Хочешь ли проводить со мной всё свободное время и стать частью моей жизни?

Я отключаюсь от всего вокруг. Боль исчезает, я чувствую лишь счастье и радость. Кажется, что все в зале слышат, как грохочет моё сердце. Я смотрю на Кэма и чувствую, что люблю его так сильно, что даже больно. Но это приятная боль, и я хочу её ощущать. Я хочу быть с ним всегда. И пусть он разбрасывает носки, пусть не закрывает зубную пасту – всё это совсем не важно. Важно лишь то, что любовь не замечает недостатков. Когда любишь, не обращаешь внимания на такие мелочи. Да и зачем, разве мы идеальны? Никто не идеален, и это не значит, что за эти минусы стоит меньше любить человека.

– Как и пару часов назад, не смотря на то, что ты заставил пройти меня через это мучение, – я киваю в сторону Джека, – я говорю «да».

Он тихонько смеётся и целует меня нежно, плавно и любяще. За этими поцелуями, я и не замечаю, как боль прекращается. Я смотрю на Джека и вижу его довольную ухмылочку.

– Ну, мисс Паинька, всё готово. – Он мажет тату каким-то гелем и накладывает повязку. – Пока походишь так, а потом можешь показывать всем свое кольцо.

Надо сказать, что татуировка вышла просто потрясающей. Несколько вьющихся и переплетающихся линий, словно тонкие ветви дерева оплетают безымянный палец. Если бы мне сейчас предложили кольцо с огромным бриллиантом вместо этого, я бы точно отказалась.

Я поднимаюсь с кресла, освобождая место для Кэма. Он хитро улыбается, проскальзывает в кресло и хватает меня за талию, усаживая к себе на колени.

– Я отвлекал тебя, так что теперь твоя очередь. Будешь отвлекать меня от этой нестерпимой боли, – шепчет он мне на ухо, и я смеюсь.

– Для тебя это будет не больше, чем укус комара, – отвечаю я, прищуриваясь.

А сама в это время вспоминаю его татуировку на груди. Он сделал ее два года назад, и она стала для него первой. Там изображено сердце с множеством переплетенных между собой линий, а на сердце написано мое имя. Когда он впервые показал мне эту тату, я долго отходила от шока. Мы были вместе всего ничего. Да и кто в подростковом возрасте знает наперёд, что его ждет в будущем. Мы были юными и безумно влюбленными. Но любовь ли это была, мы не знали. Но сейчас я точно знаю, что наши чувства настоящие. Конечно, в жизни не всегда все происходит так, как мы того хотим. Если честно, то госпожа Судьба та ещё каприза. Но мы с Кэмом надеемся, что нам удастся с ней подружиться.

Когда Джек закачивает с кольцом Кэма, мы оплачиваем работу мастера и уходим. Уже очень поздно, и через часа два небо начнет светлеть, готовясь к встрече с солнцем. Я никогда так долго не гуляла, и меня одолевает какое-то странное чувство. Родители никогда не запрещали мне гулять, да я и не рвалась. Но сегодня единственный день, когда я решаю пойти вразрез своим устоям. И все же мне хочется домой, я так устала, что будь на то моя воля, то я бы наверняка уснула даже стоя.

Мы садимся в машину и выезжаем на пустынные улочки города. Кэм едет медленно, что меня удивляет. Смотрю на него, пытаясь понять, в чем дело, а он отрывается от дороги и берет меня за руку. Его ладонь такая горячая, по сравнению с моей, поэтому у меня тут же бегут мурашки, словно маленькие искорки.

– Не хочу, чтобы этот день заканчивался, – произносит он, немного хриплым и от того тихим голосом. Видно, что он устал, но в глазах мелькает неутолимый огонь.

– Мы увидимся с тобой завтра, – отвечаю я, но тут мой взгляд падает на его наручные часы, которые показывают полпервого. – Точнее, уже сегодня.

Он усмехается, целует мою ладонь, и мы останавливаемся у моего дома. Свет в окнах не горит, лишь лампа над входной дверью тусклым светом освещает крыльцо.

– Увидимся днём? – говорю я.

– Конечно, – он тянется ко мне, а я лишь быстро целую его в щеку и выхожу из машины, захлопнув дверь. – За большим приходи позже.

Улыбаюсь как можно соблазнительней, а самой хочется рассмеяться от удивленного выражения лица Кэмерона.

– Ты меня удивляешь с каждым днём, Джиллиан Морано, – произносит он, хищно усмехаясь, и заводит двигатель.

– Тебе же нравятся сюрпризы, Кэмерон Пирс, – отвечаю я и, поворачиваясь к нему спиной, иду в дом. Позади слышу рёв двигателя и скрежет покрышек об асфальт.

Оборачиваюсь и вижу, как машина Кэма поднимает пыль столбом, уносясь вдаль. Ещё несколько минут не двигаюсь с места, прокручивая в голове события сегодняшнего дня. Это был один из лучших дней в моей жизни, и будь на то моя воля, я бы с удовольствием отмотала назад и прожила его заново. Улыбаюсь своим мыслям и тихо плетусь в дом. Осторожно открываю дверь и прокрадываюсь по коридору, стараясь не разбудить родителей и сестру. Дом кажется необычно тихим и каким-то пустым. Осматриваюсь, но кажется, что всё на своих местах, всё как всегда.

Собираюсь подняться по лестнице, но замираю на первой ступеньке, увидев свою младшую сестру на диване. На ней бледно-голубая пижама, светлые волосы наспех завязаны, а глаза закрыты. Ей пятнадцать, но сейчас она выглядит слишком маленькой и какой-то беззащитной. Она забилась в угол дивана, подтянув колени к подбородку. Не понимаю только – спит она или просто сидит, поэтому я тихонько подхожу и сажусь рядом с ней, стараясь не напугать.

– Лиз, что ты здесь делаешь? – шепчу я и дотрагиваюсь до её руки.

Она медленно открывает свои большие голубые глаза и смотрит на меня. Она молчит, протирает глаза и смотрит на меня как-то не так. Такой взгляд не сулит ничего хорошего. Таким взглядом можно причинить много боли и ничего при этом не сказать, но она говорит.

– Мама в больнице, – хрипло произносит она и на её глаза накатывают слёзы.

– Что? – непонимающе спрашиваю я и трясу головой. – Этого не может быть! Что случилось?

– У неё остановилось сердце, папа уехал с ней, – она замолкает, стирает слёзы рукавом и смотрит на меня злым ненавидящим взглядом. – Где ты была, Джилл? Почему ты не отвечала на звонки? Ты должна была быть дома, должна была предотвратить это! Если бы ты только была дома, с ней всё было бы хорошо! Где ты была, чёрт возьми? Где?

Она громко кричит, а слёзы застилают её бледное лицо. Я практически ничего не вижу из-за собственных слёз. Внутри всё горит от боли, которая хочет вырваться оглушительным криком.

Она не может умереть, этого не произойдёт. Раз они в больнице, всё будет хорошо. Они её вылечат, врачи ведь для этого и нужны – спасать жизни. Продолжаю себя уговаривать, но почему-то не верю ни единому слову. Тяну руки к сестре, прижимая к себе её сотрясающееся тело. Она тихо плачет, продолжая спрашивать:

– Где ты была, Джилл? Где ты была?

И в этот момент боль внутри становится просто невыносимой. Где я была в то время, пока мама умирала? Качалась на качелях или радовалась тому, что лишилась девственности? А может, я беззаботно напивалась и танцевала? Ещё недавно этот день был самым счастливым в моей жизни. Но я поторопилась с выводами, сейчас я абсолютно точно заявляю, что этот день стал худшим, и он будет преследовать меня вечно.

Мы не движемся с места, так и сидим окружённые нашей скорбью и мёртвой тишиной. Вскоре сестра засыпает на моих руках, а я лишь ненадолго забываюсь в тревожном полусне. Трудно сказать, сколько проходит времени, прежде чем входная дверь открывается и будит нас. Входит папа, но он больше похож на свою пустую оболочку. Одежда на нём мятая, тёмные волосы взъерошены, лицо приобрело серый оттенок. Казалось, он постарел за несколько часов. Всегда бодрый, полный жизни человек, сейчас превратился в старика. Лиз смотрит на него с надеждой в глазах, сжимая мою руку с невероятной силой. Но, несмотря на её надежду, я уже знаю, что случилось. Папа подходит к нам и садится, как можно ближе. В его тёплых карих глазах столько боли, что невозможно описать словами. Он старается улыбнуться, но на глаза тут же набегают слёзы.

– Нет, – шепчет Лиз и отчаянно трясёт головой. – Нет!