К сожалению, я пробыла в Цитадели всего один месяц: боюсь, я не узнала достаточно, чтобы выполнить задание, которое ты мне дал. Но, возможно, просто посещая занятия, можно открыть для себя не так уж много нового. По крайней мере, так считает мой друг Бенджи.

Бенджи. Брисеиде было интересно, что случилось с бесстрашным парнем, который взял ее под свое крыло. Вместе они исследовали запретные коридоры крепости. Благодаря ему она посетила таинственную библиотеку, находящуюся в самом сердце Цитадели и, к своему ужасу, обнаружила книгу своей собственной жизни. Бенджи все еще учится в Цитадели вместе с Уиллисом, Кристофом и всеми остальными? Увидит ли она их когда-нибудь снова?

Сейчас я путешествую с группой участников сопротивления. Опять же, не все идет так, как ты ожидал: в Греции херувимы обнаружили мое присутствие прежде, чем я успела прочитать твое письмо, и теперь они знают, что ты мой папа.

Мы переносимся в другую эпоху. Я не знаю, в какую именно, и не могу предположить, как мы будем шпионить за Элитой Цитадели. Если ты получишь это письмо и сможешь ответить на него, пожалуйста, расскажи подробнее о том, что тебе известно.

У Брисеиды оставалось еще столько вопросов, но она слишком ждала возвращения письмоносца. Девушка подписала письмо, свернула его и нашла в подкладке своей пыльно-желтой сумки кусок бечевки, чтобы закрепить послание. Она написала имя своего отца на свернутом пергаменте:

Люсьен Ричетти.

Она просканировала толпу глазами в утопической надежде заметить желтое кепи. Если письмоносец не уехал слишком далеко, возможно, он сможет вернуться?

Увлеченного сопротивленца сменила пожилая, немного пухленькая дама. С поджатыми губами, окрашенными в ярко-красный цвет, и оживленно двигаясь, она отстаивала свою точку зрения перед маленьким, худым мужчиной, который отчитывал аудиторию за то, что она высмеяла ее точку зрения.

– Меня не волнует, что химеры – всего лишь иллюзия! Их влияние на мир так же реально, как и наша система сопротивления! Путешествует только душа, и все наши действия имеют последствия в физическом мире. Почему с химерами должно быть иначе?

– Они обсуждают существование химер, – объяснила Лиз Брисеиде, чтобы ввести спутницу в курс дела.

– Им следует спросить у торговцев: они должны знать больше, чем мы.

– В отношении этого вопроса у них так же много разных мнений, как и о погоде, если ты понимаешь, что я имею в виду.

– Мы не сможем исправить ошибки Цитадели, если позволим себе увлечься ее историями, – сказал худощавый мужчина. – Наша роль заключается не в борьбе с химерами, а в легендах, распространяемых Элитой о них! Они являются источником всех разрушений. Только взгляните на легенду о Темных Всадниках!

– Но вы понятия не имеете, что чувствуют жертвы такой иллюзии!

– Все мы здесь, потому что должны были быть студентами, чтобы пережить иллюзии!

Менг Чу кашлянул себе под нос. Два бойца сопротивления повернулись к нему. Генерал встал и указал на Брисеиду, которая отпрянула назад. Сотня людей уставилась на нее. Она пообещала себе, что однажды заставит Менг Чу заплатить за его бестактность, но смирилась, встала и прочистила горло.

– Я пала жертвой легенды о Темных Всадниках, прежде чем сбежала из Цитадели.

Худой мужчина заглушил восклицания и жестом пригласил ее продолжать. Брисеида подбирала слова.

– Я слышала о Темных Всадниках, которые охраняют врата Цитадели. Я видела легенду, показанную в турнирах судоку, а также страх в глазах техников, живущих в нижнем городе… Но когда Темные Всадники похитили меня… Это как холод, проникающий в сердце, и… Теперь я знаю, что это были мои попутчики, пришедшие за мной… Но в моей памяти навсегда останется травмирующее воспоминание об этом.

– Тогда ты поверила в иллюзию Цитадели? – спросил худощавый.

– Все происходящее казалось мне невероятно реальным. Дым, от которого щипало горло и глаза, запах крови, всадники, убивающие всех на своем пути… У меня до сих пор мурашки по коже.

– Значит, ты признаешь силу психологических манипуляций, применяемых Цитаделью.

– Конечно.

– И ты понимаешь, что Цитадель не нуждается в использовании так называемых химер, чтобы управлять миром. Они нужны, чтобы манипулировать умами.

– Конечно, – пробормотал Леонель, и Лиз кивнула головой в знак согласия.

Брисеида почувствовала нотку грусти: она надеялась, что актриса будет на ее стороне, что она тоже верит в существование химер.

Худой мужчина продолжал:

– Химеры, о которых говорят песочники из пустыни, – это всего лишь идеи. Это борьба разума, которую нужно вести, а не охота на воображаемых существ.

Брисеида молчала. Собравшиеся ждали ее ответа.

– Я бы, наверное, стала придерживаться этой точки зрения, если бы мне не пришлось иметь дело с химерами в реальном мире. Но в Греции, в Спарте, я чуть не погибла в лапах гарпий. Такой опыт меняет мнение.

– Расскажи нам об этом! – нетерпеливо попросила соперница худощавого мужчины, словно желая отомстить.

Затем Брисеида снова рассказала о том, что уже объясняла своей группе перед началом подъема по лестнице в Греции. Как спартанский царь Агис, представитель Альфа-Элиты, беседовал с невидимыми херувимами. Затем он призвал гарпий, таких же невидимых, и привел с ними пленника, Лира, бывшего участника сопротивления. Брисеида невольно вдохнула в себя ангельские значки, превратившиеся в порошок. Физический мир стал размытым, и перед девушкой появились гарпии. Затем херувимы перенесли ее в Цитадель через плоскость реальности, обычно доступную только химерам. Они хотели получить от нее информацию о письме, обличающем их ошибку, которое херувимы хотели найти и которое она сейчас держала в руках. Затем из картин, висевших в коридорах Цитадели, появилось множество химер, чтобы забрать у Брисеиды это письмо, а после прилетел дракон Цитадели…

– Постой-постой, ты твердишь о существовании химер, потому что ты видела некоторых из них после того, как вдохнула порошок?

Все взгляды обратились к ней. Брисеида почувствовала, как толпа молча переминается с ноги на ногу.

– Не просто порошок… Значок херувимов… Но неважно, что произошло в Цитадели. Я не единственная, кто отреагировал на присутствие гарпий в Греции. Царь спартанцев тоже боялся, я видела страх в его глазах. Почему представитель Элиты должен бояться иллюзии?

– Ты же сама говорила, что студенты Цитадели первыми страдают от иллюзий Темных Всадников. Кто такой член Элиты, если не студент, который слишком долго пробыл в Цитадели?

Сердце Брисеиды сжалось. Может ли он быть прав? Тощий наслаждался ропотом толпы. Нет, это не может быть просто иллюзией…

– Цитадели не под силу самостоятельно управлять всем, ей нужна Элита, которая знает, как действовать. У царя был колокольчик, с его помощью он общался с херувимами. Когда я была студенткой, то видела, как проводники Цитадели проделывали то же самое в отдаленных комнатах, загроможденных картинами с химерами. Я видела картины с химерами, висящие в неподходящих местах, например под полем для турниров, куда никто не ходит, кроме, возможно, тех же проводников. Цитадель полна произведений искусства, но на большинстве картин, которые можно увидеть в коридорах, изображены химеры. Мне трудно поверить, что все это просто гигантское совпадение. Кроме того, мы с царем не единственные, кто пострадал от присутствия гарпий. Химеры взяли в плен спартанца, человека, который никогда не был в Цитадели. Это не помешало им задушить его когтями и унести…

Встретив взгляд Энея, Брисеида покраснела из-за своей лжи. Там был не один пленник: помимо Лира гарпии захватили Имэну, молодую жену Энея. Брисеида тоже видела, как ее утащили химеры, и что бы ни думал Энндал – только он из ее спутников знал всю историю, – вполне вероятно, что молодая спартанка не выжила. Перед тем как исчезнуть, Имэна взяла с Брисеиды обещание не рассказывать Энею о ее смерти. Ее муж должен был жить дальше. Брисеида уважала подобный выбор, но ее тайна оказалась тяжелым грузом.

– Поверьте, я была удивлена не меньше остальных, но химеры существуют. И их намерения не самые добрые.

Индийская девушка робко подняла руку.

– Ты была студенткой, прежде чем стала участницей сопротивления… – сказала она писклявым голоском. – Значит ли это, что ты не по своей воле отправилась в путь?

– Да, именно так.

– Значит, ты связана с Цитаделью?

– Да, – вздохнула Брисеида с болью в сердце. – Я не смогу свободно проснуться в конце девяти месяцев, как остальные бойцы сопротивления. Я попала в Цитадель, потому что мой отец отправил меня туда из-за своих экспериментов. Вы начали свой путь с того, что решили вздремнуть. Вы очнулись в хижине старика, не понимая, как и почему вы туда попали. Старик предположил, что бессознательная часть мозга заставляет душу отправляться в Мир Снов. Даже если мы никогда не узнаем, что на самом деле послужило толчком к вашему путешествию, по крайней мере, никто не держит вас в заложниках. Что касается меня, то если я не найду способ раскрыть Великую Тайну Цитадели к концу своего путешествия, то, скорее всего, застряну здесь или в нижнем городе крепости, пока мое бренное тело не умрет от старости.

– Мы этого не допустим, – заверил Энндал, вставая рядом с ней.

– Но… – с отчаянием сказала индианка, – существует столько участников сопротивления, которые уже много веков пытаются раскрыть секрет Цитадели.

– Они проложили дорогу для нашего путешествия, – сказал Энндал. – Эти поиски должны когда-нибудь закончиться. Мы завершим это дело.

Брисеиде не понравилось последовавшее за этим долгое молчание. Мужчина поднял бокал и прокричал в темноту:

– Да здравствует сопротивление! – И толпа откликнулась эхом:

– ДА ЗДРАВСТВУЕТ СОПРОТИВЛЕНИЕ!

2. Незапамятные времена

Казалось, внезапно участники сопротивления, собравшиеся вокруг обелиска, забыли о разгоревшемся споре. Брисеида предпочла бы, чтобы разговор продолжался, но у толпы, потрясенной ее историей, уже не осталось сил на споры. Музыканты принесли свои инструменты из совершенно разных веков и континентов и придумывали диковинные ритмы: смеси племенной, барокко, хард-рока, мистической, классической и футуристической музыки. Затем последовал импровизированный бал на невидимом полу, где каждый пытался подобрать подобие мелодии, которую можно было бы использовать, чтобы исполнить танец, достойный их пространственно-временного происхождения.

Брисеида наблюдала за происходящим со стороны. Даже если девушка старалась оставаться незаметной, она уже не могла сосчитать сочувственные взгляды, брошенные исподтишка, якобы для того, чтобы подбодрить ее. Ни один из членов сопротивления не верил в чудо, которое так отстаивал Энндал. Все они знали, что в конце концов она окажется запертой в Цитадели, и им было очень жаль ее. С каждым взглядом в голове Брисеиды все четче формировался образ: ее реальное тело, оставленное на попечение матери; стареющее год за годом; жалкое времяпровождение на безупречной кухне ее маленького пригородного дома, именно там, где так долго жил ее отец…

– Не обращай внимания на скептиков, – сказал Энндал, обнимая ее за плечи. – В своей жизни они так и не сумели совершить ничего выдающегося. Поверь моему многолетнему рыцарскому опыту.

– Вы смогли узнать что-нибудь полезное? Вижу, ты купил много вещей.

– Боюсь, что напрасно. Ни один из двух торговцев не может нормально объяснить, как они сюда попали… Или что мы, сопротивление, должны делать. Но не переживай, мы обязательно найдем зацепки.

– Я написала письмо отцу, чтобы вновь встретиться с письмоносцем, – ответила Брисеида, пытаясь снова улыбнуться. – Надеюсь, он скоро вернется. Возможно, он сможет сказать нам, кто является вестником моего отца.

– Именно такой настрой нам необходим! Ты должна всегда верить, Брисеида, иначе и быть не может. Мы справимся, вот увидишь. Дай нам знать, когда этот письмоносец появится.