Я ещё раз всё проверил. Связи с этим медицинским отсеком не было, искин картинки дать не мог. Бойцы, они такие. Не имея оружия и возможности уничтожить мутировавших заражённых и людей, парень надел лёгкий спасательный костюм, поснимал со стен несколько камер наблюдения, рассчитывая, что в них могут оказаться автономные системы хранения данных, и даже если он погибнет, то информацию, возможно, найдут. Часть камер оказалась повреждена, но небольших устройств размером с половину большого пальца боец собрал немало. Это универсальное устройство специально делалось сменным и небольшим, чтобы любой человек мог его снять и поставить в случае нештатных ситуаций и потери связи с бортовой системой. Камеры в автономе снимали происходящее ещё много дней. В космосе ситуации бывают разные, вот как эта, например. И подумать было над чем.

Иммунная система людей и нелюдей сильно отличается. Наши микроорганизмы обязательно убьют всех пауков, жуков и сколопендр, если они не будут специально генетически модифицированы. Только богомолы, которые всегда выращиваются искусственно, могут выживать в нашей микрофлоре. Скафандры пауков были разгерметизированы, но до́хнуть они не собирались, а очень даже с аппетитом жрали тех, кто поменьше.

Парень пришёл в состоянии, оставлявшем желать лучшего, но был разумен и перемещался своим ходом. Он носил позывной Ланцет, в честь древнего хирургического инструмента. Совпадение – но он так и пожелал зваться. Многие штурмовики сживались с позывными так сильно, что если их звали по настоящему имени, то не сразу понимали, что обращаются именно к ним. Кстати, Ирма – это тоже позывной. Её имя, длинное и сложное, какие любят давать на ледяных колониях, было сокращено до знакомого и короткого.

Ещё мой отряд состоял из четырёх техников, безлошадного пилота и целого непилот-капитана ударного линкора-призрака. Была связь ещё с четырьмя группами, по докладам искина в некоторых отсеках вели бой. Кто там находился, выяснить не удалось. То ли автоматические защитники сцепились с десантом нелюдей, то ли это кто-то из уцелевших бойцов, ответивших на запрос-контроль.

Выявились и другие странности. Когда стали появляться целые отсеки вместо разбитых, большие части корабля начали перекрывать непонятные области, через которые не проходил сигнал связи, а любые датчики выходили из строя. Отправленные на разведку дроны просто отключались. В разных местах происходило по-своему. Где-то механические помощники могли несколько минут бегать по коридорам, прежде чем их заклинит, а где-то их разрывало в клочки за мгновение. Прямо как торпеды и шарики от роторов по границе кладбища кораблей.

И без того тяжёлый путь внутри изуродованных проходов, вывернутых переборок и бродящих по кораблю нелюдей стал опаснее из-за новых выкрутасов этого места. Надо было срочно собрать уцелевших. В общей сложности на запрос-контроль ответило около ста пятидесяти человек, но где они находятся и сколько из них живы в кишащем врагами корпусе линкора, было неясно.

Мы срочно заваривали боковые каналы, технические шахты и укрепляли все места, в которых сомневались. Лучше потом опять прорежем дыры, чем дадим врагам возможность проскочить. Оставили только несколько широких, словно улица, проходов, в которые я отправил механических помощников. В длинных и широких коридорах хитрить с машинами совсем не получится. По всем, кто не был Новым человеком, они открывали огонь. Теперь до наших палуб можно добраться, только имея тяжёлое вооружение, и то не быстро.

Несколько дней я решил ничего не делать, дав людям возможность отдохнуть и осмотреться. Мы неплохо окопались, а территорию нашей ремонтной палубы патрулировали дроны. Защищая основные проходы, замерли автоматические турели, а оборудования, еды и снаряжения нашлось столько, что оставшейся горстке выживших этого хватит на долгие годы. Следовало спокойно ещё раз пересмотреть отчёты искина, попытаться наладить связь с остальными выжившими и немного успокоиться.

Проблемы, если они уже начались, приходят толпой и наваливаются все сразу. Нам всем становилось хуже. Стимуляторы прекрасно отрабатывали, давая забыть о плохом самочувствии, но не исправляли ситуации. Общее состояние понемногу становилось хуже. Расспросил об этом группы, которые были на связи. С ними оказалось то же самое. Довольно долго говорил со старшим медицинским офицером, который вместе с десятком человек из научников и медиков уцелел на одной из палуб. Они были недалеко от нас, но у них не имелось тяжёлого вооружения и дронов, а перед их отсеками бродил потерявший разум десант богомолов. Как я понял, нелюди менялись на глазах, жрали тех, кто поменьше, и прилично подросли, а по силе и скорости стали гораздо быстрее. Закрывшиеся в отсеке люди не спешили прорываться, помня мой приказ, и решили просто подождать, пока мы им поможем.

Правильно. Без серьёзного оружия пройти через богомолов без потерь не удастся, а я не собирался терять ни одного человека. В нашем общении принял участие и искин, вываливший кучу отчётов о работе лабораторий. Медики с научниками развернули бурную деятельность и накопали кое-что новое об этом мире.

Группа размещалась в научной зоне корабля, недалеко от основных реакторов. Вынесенный в глубину корпуса модуль практически не пострадал и отлично функционировал. В нём находился основной медицинский блок линкора, лаборатории, автоматизированные заводы по производству лекарств, стимуляторов, вакцин и всего остального, что необходимо для врачебной деятельности. Как и на любом крупном корабле, который потенциально может общаться с иными видами жизни, встретить новые биологические формы или просто получить удар боевыми вирусами от врага, имелась обширная база знаний, автоматика и специализированный искин, способный выделить биологическую опасность и с большой долей вероятности выработать вакцину или химические препараты.

Военмеды уже провели несколько экспериментов. К сожалению, я узнал, что наши усилия по усыплению и попытки сохранить жизни товарищей оказались бесполезны. Все, кто проявил признаки сумасшествия, теряли разум и активно перерождались в чудовищ. Мы тоже были заражены, но у нас болезнь протекала совсем не так активно, и в нашем случае это была не потеря разума, а общее ухудшение состояния организма. Заразились все, и зараза была везде. Почему заражение происходило в абсолютно герметичных скафандрах, осталось загадкой. У медиков ответов не было, но что имеем, то имеем.

Все попытки выделить саму болезнь и разработать вакцину автоматическими лабораториями корабля успеха не имели. Было найдено несколько индикаторов, которые точно определяли заразу, но расшифровать генокод или определить химический состав не удавалось. Сделать вакцину или синтезировать химическое вещество в качестве противоядия оказалось совершенно невозможно. Нужны были какие-то более солидные образцы для исследований. Как предполагали медики, зараза в нашем организме очень сильно преобразуется, становясь совершенно нераспознаваемой. Нужна либо первичная модель заражения до того, как оно начало развиваться, или уже на каких-то высших стадиях, где зараза приобретёт более окончательные формы. Всё это только предположения, которые можно подтвердить, раздобыв как можно больше мутировавших заражённых или найдя способ выудить первичный источник заражения.

Если с источником было непонятно, то где взять мутировавших, я знал. Врач хотел получить образцы как людей, так и нелюдей. Он тоже заметил, что обычно нелюди, попадая под биологическое воздействие наших вирусов и микробов, успешно дохли, причём быстро, и это не обязательно должна быть какая-нибудь свирепая болезнь. Хватало обычного воздуха, которым мы дышим, и в этом случае больные нелюди не погибали, прекрасно себя чувствуя. Возможно, это связано именно с видом биологического заражения.

Одни вопросы и никаких ответов. Напрашивалась небольшая военная операция в медмодуль, откуда пришёл Ланцет. Я сразу сбросил научникам информацию, принесённую бойцом, и, по мнению военмеда, заражённые нелюди и изуродованные люди из медблока отлично подходили. Возможно, из них удастся что-то наковырять и понять, с чем мы имеем дело.

Чего-то выжидать смысла не было. Чем дольше тянем, тем хуже всем. Похоже, необходима экспедиция по госпиталям линкора. Всё просто. Надо пробраться в медблок, откуда пришёл Ланцет, а потом пробить дорогу к блоку научно-перспективных разработок, где заблокирована группа спецов, и по возможности доставить туда как можно больше трупов для исследований. Делать всё то, что Новые люди могут лучше всего – убивать нелюдей.

Ирма и оба штурмовика были готовы через несколько минут и в нетерпении ждали меня, копающегося с машинами. Брать техников я не стал, собираясь взять как можно больше механических бойцов. Сейчас на корабле творилось не пойми что. Исчезали старые и появлялись новые отсеки, иногда с десантами нелюдей, по коридорам и техническим каналам ползали тысячи потерявших разум врагов. В большинстве своём пауки и богомолы, как самые лучшие бойцы ближнего боя, но были и жуки, и ещё куча не пойми какой дряни. Расы нелюдей невероятно разнообразны, и можно встретить что угодно. А ещё стали появляться нехорошие отсеки и куски коридоров с аномальными зонами, где отключалась электроника и даже разрывались в куски любые предметы. Пока мы с этим всем не разберёмся, ни один человек не сунет нос туда, где не побывал дрон-разведчик.

– Готовы? – спросил я штурмовиков.

– Так точно! – пришёл дружный ответ на общем канале группы.

Я постучал пальцем по стеклу шлема Ирмы, привлекая к себе внимание:

– Не геройствовать. Вначале дрон, потом ты.

– Так точно! – услышал я незамедлительный ответ моей воительницы без доли раздражения в голосе. Так рвётся в бой, что стала отвечать по уставу, а не раздражённым сопением? Это место определённо меняет людей. Хотя после того, как из десятков тысяч человек остаются в живых чуть больше сотни, и это не боевые потери, всё остальное выглядит ничтожным.

Выдвинулись. Через две сотни метров потеряли дрона. Тридцатисантиметрового паучка разорвало на клочки в несколько миллиметров размером. Пришлось делать крюк в полкилометра. Обнаружил ещё одну гадость. Узкая зона аномалии проходила внутри стены и была толщиной в несколько сантиметров. До люка, открывающего проход из одного ангара в другой, можно было спокойно ходить, и после люка тоже, и только внутри самой двери притаилась аномалия. Машину-разведчика разорвало в тот момент, когда он переходил из одного отсека в другой. Это был ещё один дрон. Я всегда всё беру с запасом, но пришлось импровизировать.

Отрезал поручень и отдал механическому паучку, чтобы он его совал впереди себя. Одного дрона сэкономили. Металлическую трубку разорвало и оторвало манипулятор, вырвав её остаток у паучка вместе с куском корпуса. Надо потом давать команду держать железяки не так крепко, чтобы остаток трубы вырывало из манипулятора, а не отрывало с ним.