Следующие полчаса Петра рассказывала ей о том, как простые люди пытаются развлечь себя и своих детей. Удивительно, чего только не придумывали крестьяне, чтобы превратить праздник в буйное веселье. Олеся старалась запоминать все обычаи, гадая, что из этого пришлось бы Габору по душе.

Но чем больше рассказывала Петра, тем меньше Олеся верила в успех своей затеи. Она совершенно не представляла Габора беззаботно веселящегося среди крестьян. Она помнила, каким он был в деревне. Сосредоточенным, злым и недовольным абсолютно всем. Как будто всеобщее веселье его раздражало и даже причиняло боль.

Может, Петра чего-то не знает, и Габор сбегал вовсе не за этим? Что если среди крестьянских девушек была та, с которой он хотел видеться вопреки воле родителей?

От этой мысли стало совсем муторно на душе. Олеся никогда не понимала тех женщин, которые из кожи вон лезли, чтобы удержать возле себя мужчину. Но если хотя бы один из них был в половину похож на Габора, то все становилось на свои места.

Теперь и она стала одной из тех одержимых, которые ищут способ привязать к себе любовника. И ведь он сам готов был взять ее в жены. А она глупо все испортила своими страхами и сомнениями. Но так трудно убедить мозг, что он не Андрей и не ее отец. Он не бросит ее, не оставит на произвол судьбы. Но ей и не это нужно было.

Его любовь… Вот чего она желала. Он так и не сказал, что любит. «Дура! Он сказал, что его душа теперь принадлежит тебе. А ты ждешь заученных слов. Как будто «Я тебя люблю» обладает какой-то волшебной силой и сможет его пришить к тебе».

Хватит отталкивать собственное счастье и бояться сделать шаг навстречу. Она уже устала опасаться. Устала от собственных страхов. Хотела мужчину? Так вот же он! Дедушка Мороз постарался. Отыскал такого, как заказывала. Не один мир перебрал, прежде чем нашел. А она все сомневается.

Хватит!

– Ох, я тебя заболтала, деточка! Портниха-то уже тут, дожидается. Важная такая. Господарь велел тебя накормить и сразу к ней вести, а я глупостями тебя заговариваю.

– Нет-нет! – Олеся быстро дожевала ломтик теплого пирога. – Я вам очень благодарна.

Петра принялась что-то бубнить себе под нос, собрала поднос и кивком головы указала на дверь:

– Идемте, госпожа. Идемте. Поторопимся. Красота ждать не может. – Она хихикнула и тут же добавила: – Мастерицы-то шептались, что господарь целое состояние на ваш гардероб отвалил. Да еще и за срочность приплатил. А ткани какие велел привезти… Даже у принцессы таких платьев красивых не будет. Вот как он вас ценит!

Олеся прикусила язык. Для окружающих она все еще была женой Миклоша, поэтому странно, что ее ценит брат мужа. Чтобы не ляпнуть лишнего, она решила промолчать и просто следовала за нянюшкой до нужной комнаты.

Замок до сих пор оставался для нее мудреным переплетением коридоров, которые разветвлялись и скрещивались, заводя в неожиданные места.

Вот и сейчас Петра быстро провела ее по мрачному проходу, увешанному гобеленами. Коридор заканчивался тупиком – резной дверью с изображением гор, леса и компании демонов.

Петра уверенно отворила дверь и пропустила Олесю вперед. Она оказалась в небольшом, но просторном зале со сводчатым голубым потолком. Даже в неярком утреннем свете солнце, звезды и луна красиво блестели и переливались, раскрашенные золотой и серебряной красками. Стены, как и в тайном проходе, который она нашла за камином, были расписаны фресками. Но никаких отвратительных сцен совокупления не было. Красивая длинноволосая девушка гладила могучего оленя. На его ветвистых рогах были написаны какие-то слова, но Олеся не могла понять ни одной буковки. Как такое может быть? Она понимала чужую речь, но не могла прочитать ни словечка. Это очень и очень плохо.

Нужно спросить Габора, что делать. Мало того, что она повела себя с ним как истеричка, так еще и оказалась неграмотной. И зачем ему с такой возиться?..

Одна из стен была завешана красивой темно-зеленой портьерой, как будто поросла мхом. Там стояли массивные кресла, больше похожие на троны. В одном из них сидела сурового вида дама с пучком на макушке.

По обе стороны от нее стояли две девушки с сосредоточенными лицами и взглядами, устремленными в пространство. Все трое были одеты в одинаковые зеленые платья и сливались с портьерами. Это странное трио напоминало жуткую семейку: мать и дочек, которые только что кого-то расчленили.

Олеся даже вздрогнула от страха. Ее неловкие движения привлекли внимание «семейства».

Дама подскочила с кресла и окатила Олесю холодным сосредоточенным взглядом. Синхронно с «дочерьми» она присела перед Олесей в поклоне.

– Меня зовут Карола, госпожа. Господин Габор оказал мне честь сшить для вас новый гардероб. Он уже сказал, что вам необходимо. Смею заверить, все будет готово в кратчайшие сроки.

Под въедливым взглядом швеи Олеся чувствовала себя странно. В речи Каролы слышалось едва скрытое превосходство. Олеся легко его разгадала: с ней часто так разговаривали мужчины-пиарщики, которым не удавалось заполучить настолько же крупные заказы, как получала она.

Олеся повыше вздернула подбородок:

– Раз уж вы уже все решили с господином Габором, то зачем здесь я?

Вся компания тут же напряглась. У «дочек» так выразительно открылись рты, что Олеся едва не хихикнула. Приходилось сдерживать себя, сохраняя лицо.

Карола прочистила горло. Ее землистого цвета лицо покрылось лихорадочными пятнами.

– Хм… Нам необходимо снять с вас мерки… И вы должны выбрать ткани…

– А-а, значит, для меня тоже нашлось занятие?

Карола нетерпеливо махнула рукой, подзывая девиц:

– Живо!

Дальше все завертелось с нечеловеческой скоростью. Как по волшебству в руках Каролы возник красивый блокнот в тканевой обложке. Девушки крутили Олесю из стороны в сторону, прикладывали к ней сантиметр, надиктовывали хозяйке десятки чисел. Олеся и не подозревала, что на человеке можно столько всего измерить.

Когда все мерки были записаны, Олесю усадили в кресло и вручили в руки тяжеленный фолиант.

Карола быстро пролистала том почти до конца. Перед глазами мелькнули образцы тканей, пуговиц, эскизы, шнурки, нити.

– Прошу, госпожа Маргит. – Тон Каролы стал намного теплее и уважительнее. – Образцы новых тканей. Это – для плащей и верхней одежды. Здесь – меха. Дальше – наши новинки для платьев. И в самом конце – для нижних сорочек, халатов и прочего белья.

Олеся сразу открыла самый конец:

– А вы можете пошить так, как я попрошу?

Швея удивленно вскинула тонкие брови:

– Господарь Габор дал четкие указания…

Олеся нетерпеливо перебила ее:

– Да, но это касалось платьев. А я бы хотела сделать… особый заказ на белье. – Олеся взглянула на черный образец мягкой ажурной ткани. – И пошить это надо в первую очередь.

Карола неуверенно кивнула и снова раскрыла свой блокнот.

– Постараюсь сделать все возможное…

– Постарайтесь. Я хочу кое-что особенное, поэтому слушайте внимательно…

Глава 2

Спустя пару часов и десяток неудавшихся эскизов Олеся и госпожа Карола стали едва ли не лучшими подругами.

Олеся чувствовала себя так, словно целые сутки пропалывала огород. Должно быть, и выглядела так же. Она и не думала, что попытка объяснить, какой хочет видеть ночную рубашку, выпьет из нее столько сил.

Правда, и задумки у нее были не совсем обычные. Олеся не могла дождаться момента, когда предстанет перед Габором в одной из новых сорочек. К концу обсуждения с щек швеи не сходил пунцовый румянец.

– Вы уверены, что вам нужно именно ночное платье?

Олеся придирчиво разглядывала эскиз будущего пеньюара. Черное кружево, длинный шлейф, тонкий кожаный поясок.

Она наденет его прямо на обнаженное тело. Почему бы не порадовать Габора за его же деньги? Если уж это не заставит его простить ее… тогда она привяжет его к кровати и примерит пять оставшихся.

Карола вновь принялась ворчать:

– Возможно, вы не знаете… но подобное не заказывают даже куртизанки. Такого вообще никто еще не заказывал.

Олеся вздернула брови:

– Вас что-то смущает?

В этот момент дверь распахнулась, и в зал вошел Габор. Помещение тут же уменьшилось, сосредоточившись вокруг его высокой фигуры. Олесино сердце забило чаще, кровь прилила к щекам.

Он сразу же нашел ее взглядом, как будто заранее знал, где она сидит. Олеся не смогла сдержать радостную улыбку, но Габор не улыбнулся в ответ. Равнодушно посмотрел на нее и повернулся к швее:

– Вы закончили?

– Да, господарь. Все будет готово в кратчайшие сроки.

Габор лишь кивнул, отступая от двери, без слов давая понять, что разговор окончен. Карола захлопнула блокнот, а ее помощницы подхватили фолиант с образцами тканей.

Выходя, портниха бросила на Габора такой взгляд, что Олесе захотелось вцепиться ей в волосы. Есть тут хоть кто-то, кто не мечтает заполучить господаря?!

Едва за Каролой захлопнулась дверь, Габор подошел к Олесе. Опустился в соседнее кресло и, рассматривая фреску с оленем, коротко бросил:

– Я все обдумал.

Боже… Ну все, доигралась. Он решил оставить все, как есть. Одной страстной ночи оказалась недостаточно, чтобы заинтересовать его. Да и вряд ли ему доставляет удовольствие выслушивать ее истерики.

Габор повернулся к ней и резко отчеканил:

– К Бражене я поеду сам.

– Что?!

Олеся была так удивлена, что не сразу сообразила, о чем он говорит. Она успела себя накрутить и снова напридумывать невесть чего.

– Вряд ли ты умеешь ездить верхом. И погода портится. Тебе безопаснее будет остаться здесь. Поможешь Адрианне с украшением крепости к Проводам Старого года.

Ну уж нет! Теперь она не отступит. Поездка – это шанс лучше узнать Габора. И помириться. А на то, что скажет местная ведьма, по сути – уже плевать.

– Я понятия не имею, как украшать крепость. А усидеть в седле… Для чего тогда нужен ты? Научишь меня.

Глаза Габора опасно сверкнули. Кажется, ей удалось его немного расшевелить.

– Это не урок верховой езды. И если я говорю, что ты остаешься, значит, ты остаешься.

Он устало потер глаза, но в этой усталости не было ничего от их бессонной ночи. Пресловутым шестым чувством, женской интуицией Олеся чувствовала, что его что-то тревожит.

Она поднялась из кресла и встала перед Габором:

– Я поеду с тобой.

– Опять ты споришь… – Наконец на его лице появилась новая эмоция. Кажется, восхищение. – Ты остаешься.

– А как же Миклош?

– Тебя он больше не побеспокоит. Можешь не переживать.

– Нет уж! Я буду переживать. Потому что это моя жизнь. Моя. И… – Олеся решила идти до последнего. Если он не хочет брать ее, то нужно сделать так, чтобы он не мог не взять.

Она скользнула Габору на колени, запустила пальцы в гладко причесанные волосы и растрепала. На его лице отразилось такое удивление, что она едва не улыбнулась.

– И к тому же… я хочу постоянно быть с тобой.

– Да неужели? – Габор усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

Он точно разгадал все ее нехитрые маневры и теперь просто наблюдал за тем, как далеко она может зайти.

Но Олеся не собиралась идти на поводу его ожиданий. Она еще больше взъерошила его волосы и погладила ладонью колючую от щетины щеку.

– Что-то произошло? Ведь так?

Вот теперь он по-настоящему удивился. Свел на переносице брови и отвернулся к фреске. Молчание длилось так долго, что Олеся перестала надеяться на ответ. Она просто гладила его волосы, накручивая на пальцы отросшие пряди, ласково скользила пальцами по губам, очерчивала их контур.

Неожиданно Габор нарушил тишину:

– Пришло письмо от короля. Они с дочерью едут сюда. Провожать Старый год.

Этого Олеся ожидала меньше всего.

– Это… это плохо?