– А почему бы тебе не рассмотреть возможность пойти и переспать с кем-нибудь? – с уничтожающей яростью цедит Антон, будто я когда-то ему изменяла. – Это будет дешевле. Вообще бесплатно. А если постараешься хорошо, так еще и заработаешь, – ухмыляется зло.

– Антон! – подскакиваю с места возмущенно. – Это не одно и то же!

– Пф-ф, – закатывает глаза. – Для меня одинаково. Я не собираюсь столько бабла вываливать за ребенка от чужого мужика. Бред! – раздраженно смахивает со стола стакан, и он разбивается вдребезги о плитку на полу.

Вздрагиваю от его грубых слов. Все-таки мы о ребенке говорим. Но Антон настроен категорично.

– Успокойся, дорогой, – прошу мужа. – Не будем об этом.

Окинув его взглядом, разворачиваюсь, чтобы уйти.

– Короче, так, – бросает мне в спину так холодно и цинично, что невольно покрываюсь мурашками. – Никаких ЭКО, доноров и детдомов! Или так живем, или проваливай к чертям. Ищи себе быка-осеменителя!

Больно от его слов. Обидно дико. Но я подавляю эмоции. Продолжать разговор, когда муж в таком состоянии, бессмысленно. Антона не переубедить.

Сбегаю. Запираюсь в спальне, прячусь под одеялом. И плачу. Ведь точно знаю, что никогда не предам любимого человека. Не смогу бросить его в беде.

Буду рядом…

Но это значит, что у меня не будет детей. Я не стану матерью, не прижму к груди крохотный пищащий комочек. Не буду наблюдать, как он растет и превращается в личность.

Антон и я. Только вдвоем. Без всякой надежды.

Без будущего.

Готова ли я на такую жертву ради любви? Не знаю… Ничего не знаю!

Поэтому утыкаюсь носом в подушку и реву надрывно.

***

Спустя время Антон вдруг заявляет, что передумал. И нашел деньги на процедуру ЭКО. Ставит единственное условие – сделать его в клинике за границей, чтобы в России никто не узнал об этом. Потому что хочет сохранить свой диагноз в тайне.

А я согласна на все, что прикажет муж. И готова лететь с ним хоть на край света. Ради НАШЕГО малыша.

***

Сейчас. Снежана

На протяжении всех выходных мой истерзанный мозг пронзали воспоминания. Крутились в сознании, словно в мясорубке. Мучили меня,  били больно.

И вот сейчас я вновь «просматриваю» кадры прошлой жизни с Антоном. Понимаю, насколько глупа была. Как много я ему прощала. Чем жертвовала ради него.

А взамен получила жуткий синяк на пол-лица, который я старательно пытаюсь замазать тональным кремом…

Я любила своего мужа. Искренне, немного наивно, без памяти.

А он меня?

Второй слой тоналки ложится на скулу. Гематома становится бледнее, однако царапина от обручального кольца все еще проступает коричневато-красной полоской.

Замираю. Опускаю взгляд на безымянный палец правой руки. Одним движением проворачиваю колечко из белого золота, что крутится внутри красного. Так называемый «антистресс».

Шумно выдыхаю – и рывком снимаю обручалку. Откидываю на столик.

Кольцо катится по поверхности и улетает куда-то на пол. А мне плевать.

– Что ты решила, дочка? – на пороге комнаты появляется мама.

Опирается плечом о косяк двери и обхватывает себя руками. Заметно нервничает.

– Разве есть варианты? – фыркаю я и продолжаю наносить макияж. – Я подаю на развод.

– Хорошо подумала? – уточняет чуть слышно, а я яростно сжимаю кисть в руке.

– Мама, – поворачиваюсь к ней и скулу демонстрирую. – Антон помог мне определиться, – возвращаюсь к зеркалу. Яростно провожу кистью по коже. – С ним мне зарплаты на косметику не хватит. Кстати, сам он в финансах меня ограничил. И прогнал работать.

– Как же так, – сокрушается мама и садится на край кровати позади меня. – Такая семья была. Такая любовь… Может, Антон на эмоциях? Зацепила ты словами его грубыми? Наверное, он жалеет теперь…

– Все выходные «жалел». Так сильно, что не позвонил даже, – выдаю с обидой в голосе. – А что если в следующий раз он… на Риту руку поднимет? М-м-м, мам? – опять оглядываюсь.

Она взгляд опускает, молчит задумчиво.

Я же мельком смотрю на часы и подскакиваю мгновенно.

– Черт, опаздываю! Сегодня мой первый рабочий день! Не хватало еще проштрафиться из-за синяка, – стискиваю кулаки со злостью.

Хватаю сумку, бросаю в нее косметичку, не забыв взять тональный крем. На всякий случай. Чтобы подправить «грим».

Чмокаю грустную маму в щеку, мчусь в комнату к Рите, чтобы поцеловать ее спящую на прощание. И только потом со спокойным сердцем направляюсь в офис. Доказывать новому боссу, что он просто жить не сможет без такой помощницы, как я.

Надеюсь, Шторм не пошутил тогда в кондитерской?..

Глава 6

Некоторое время спустя

В приемной непривычно пусто. Само помещение кажется мне незнакомым, чужим, ведь в день собеседования у меня не было ни возможности, ни моральных сил рассмотреть его. Я запомнила лишь гудящую толпу, духоту, бешеный стук собственного сердца и… карамельные глаза босса. И еще его слова об акулах. Тогда, в лифте, я не придала им особого значения, но сейчас…

Я растерянно переминаюсь с ноги на ногу, оглядываюсь. Но табличка на дверях кабинета свидетельствует о том, что я пришла по адресу.

Вадим Шторм, генеральный директор.

И мой единственный шанс встать на ноги после полутора лет декрета.

Сделав глубокий вдох, стучусь в дверь. Не дождавшись приглашения войти, опускаю ладонь на ручку и надавливаю. Заперто.

Нахмурившись, скольжу взглядом по циферблату своих часиков: босс опаздывает на десять минут. Впрочем, как о начальстве говорят? Задерживается?

За спиной раздается частый цокот каблуков. Не успеваю повернуться на звук, как меня припечатывает стервозный голос:

– А вы, собственно, кто?

Оглядываюсь и сканирую тонкую фигуру, облаченную в блузку с расстегнутыми пуговками в области декольте и облегающую юбку. Выглядит прилично и вызывающе одновременно.

Поднимаюсь к лицу девушки. Оно могло бы быть симпатичным, если бы не слой макияжа и кривая гримаса. Впрочем, сегодня и я, благодаря стараниям Антона, выгляжу, как фарфоровая кукла.

И как назло гостья впивается взглядом в мою распухшую скулу. Импульсивно поправляю волосы, прикрывая «подарок» от мужа, отворачиваюсь от света и молюсь, чтобы слой тоналки не успел размазаться.

– Меня зовут Снежана. Новая помощница Вадима Шторма, – руку протягиваю, но мой жест нагло игнорируется.

– Мне о вас ничего не говорили, – надувает девушка губы, отчего они кажутся еще пухлее. – Выйдите и подождите в общем отделе, пока я узнаю, – приказывает неожиданно.

Тон такой, будто она здесь хозяйка. Или… любовница босса. Надеюсь, что не последнее.

– Нет, пожалуй, я останусь на своем рабочем месте, – складываю руки на груди. – И вы не представились.

– Думаешь, если на собеседовании всех обскакала, то хамить можешь? Не с того ты знакомство с коллективом начинаешь, выскочка, – цедит она надменно.

Чувствую, что у меня сдают нервы, и без того расшатанные поступком мужа, беспокойством за дочь и в принципе страхом перед первым днем в медиахолдинге.

Мысленно считаю до семи (мое счастливое число) и обратно. Слегка приподнимаю уголки губ, но в свои слова вкладываю максимум строгости.

– Мы с вами не переходили на «ты», – и улыбаюсь шире. – Мы не подружки, а коллеги…

– Ненадолго, – звучит угроза.

Затихаю, не желая продолжать бесполезный спор. И так утро не задалось. Молчит и девушка, испепеляя меня взглядом.

Но тяжелые мужские шаги приковывают внимание нас обеих.

– Лизонька Геннадьевна, марш к себе, можешь больше не сторожить кабинет главного, – голос звучит строго, но с издевкой. – У него теперь личная охрана, – внимание обращается на меня.

Лиза молча обходит меня, намеренно плечом задев, и, улыбнувшись мужчине мило, покидает приемную.

Я же окидываю взглядом незнакомца средних лет, упакованного в деловой костюм. Лихорадочно вспоминаю, где я его видела. Перебираю образы в голове. Нахожу нужный. Кажется, это он приглашал «блондинку в бежевом платье» на собеседование.

– Доброе утро, я… – откашлявшись, хочу представиться.

– Снежана? – узнает сразу же. Хотя мы виделись не дольше пары минут. – Меня зовут Роман, – пожимает мне руку. – Я заместитель Вадима.

– Очень приятно, – тяну настороженно. – А… Лиза Геннадьевна? – киваю на выход.

– Начальник отдела по связям с общественностью, – называет ее должность, заставив меня напрячься. – Но тебя это не должно беспокоить, – отмахивается, заметив мою растерянность. – Запомни, ты находишься в непосредственном подчинении у Вадима. Слушаешься только его приказов, – чеканит серьезно. – Даже меня можешь лесом посылать, – выдает со смешком.

– Пожалуй, воздержусь, – улыбаюсь в ответ. – Послушайте, Роман… – делаю паузу и многозначительно смотрю на него.

– У меня сложное отчество.

– И все-таки?

– Роман Редиванович, – сдается мужчина.

– Я запомню, – киваю поспешно, а сама бережно сохраняю эту информацию где-то между детскими песнями и графиком питания Ритки.

– Послушай, Снежана. Ты допущена в святая святых холдинга – личные покои Шторма, – смеется он, наблюдая, как я мрачнею от подобного сравнения. – Так вот. Тут или пан или пропал. Или Вадим принимает тебя в качестве личного помощника – и тогда все в пределах этого помещения будут на «ты». Ему так проще. Или увольняет. Так что расслабься.

– Легко сказать, – вздыхаю я. – А где сам Вадим Дмитриевич?

– В последний год он отвратительно распоряжается своим временем. Для этого и нужна ты, – довольно голову задирает, словно наконец-то сбагрил непутевого подопечного. – В общем, жди его здесь. Если придет кто-то или позвонит – Шторм «на важном совещании в Мининформ», – поднимает палец вверх и брови сводит.

– Да, поняла, – машу головой. – Спасибо.

– Пока не за что, – пожимает плечами Роман. – Вода, чай-кофе там, – указывает рукой в сторону угловой стойки для приемной. Заглядываю за нее и замечаю напольный кулер в углу, ближе к окну. – Располагайся, – кивает довольно. – Да, если вдруг решишь сделать приятное боссу…

– Кхм-кхм! – кашляю предупреждающе.

Что за двусмысленные намеки?

– Та-ак, с чувством юмора придется что-то решать, иначе не протянешь здесь долго, – хмурится Роман, но вскоре его лицо опять проясняется. – Так вот, вопреки стереотипам, наш босс не пьет кофе. Только чай, только зеленый и только холодный.

– А холодный-то почему? – хлопаю ресницами недоуменно.

– Вадим после рождения дочки отказался от кипятка, перешел на все холодное. Панически боялся забыться и ошпарить ее, у него в семье были случаи… Практически сразу привычка распространилась и на офис, – охотно сообщает, а я продолжаю «записывать» новые сведения на подкорку.

При этом невольно улыбаюсь и хмыкаю задумчиво.

Антон никогда не беспокоился о подобной, как он говорил, «ерунде». Делал так, как ему удобно. Так что нам с Ритой приходилось ускользать из кухни, когда он обедал. А со временем мы и график перестроили так, чтобы не пересекаться с равнодушным папой.

– Если честно, у нашего босса много тараканов, Снежана, – шепчет Роман заговорщически. – Чем смог – помог. С остальными – сама будешь знакомиться. Удачи.

***

Заместитель босса покидает приемную, оставляя меня одну. Захожу за стойку, скучающим взглядом окидываю пустой стол, где не замечаю ни одного документа или плана-графика, цепляюсь за закрытый ноутбук – и не решаюсь включить его без спроса.

Никаких заданий или распоряжений. Вот и чем мне заняться? Терпеливо ждать Вадима? Изредка отвечать на звонки и, как птица-говорун, повторять ложь про Мининформ?

Слишком много нулей в зарплате, чтобы я сидела без дела.

Поэтому… иду делать чай. По пути воспроизвожу в сознании: зеленый, не горячий.