Иногда меня беспокоило, что Амелия занимает много моих мыслей, и я старался переключиться и думать о другом.

Странное, однако, место. Будь я животным, жить бы тут не стал. Как вообще можно находиться в лесу, где повсюду искорёженные деревья, не видать солнечного света, а луна словно служанка, которая просит у хозяина поглядеть сквозь веточки?

– Эх, романтика, – томно произнесла Амелия, повернувшись ко мне.

– Романтика?! – опираясь на плечо, переспросил я. – Может, некромантика? Лежим тут как два трупа у костра, посреди Мертвого леса, где, вероятнее всего, никто не ходил уже лет сто. Молчим. Скоро разлагаться начнем, вот тогда точно будет некромантика. Коль уж не спишь, хочешь, поведаю тебе одну древнюю легенду, которую мне в детстве рассказывал отец на ночь?

– Если она такая же унылая, как твои шутки, то избавь, – насупившись ответила Амелия. – Я очень устала за сегодня.

– Нет, она интересная и к месту подходящая. Слушай. В детстве мне отец часто рассказывал одну сказку, я уже не помню ее целиком, но она мне очень нравилась, наверное, она была моей любимой.

Много лет назад люди не воевали, на это не находилось причин. Все жили весело и богато, но жили они не одни. Представляешь, в лесу тоже кто-то был, но это не люди и не животные, нечто другое. Некие существа, которые охраняли лес, ну знаешь, как лесные Боги. Природа была им подвластна. Люди жили с ними в мире и согласии, пока вдруг те куда-то не исчезли. Вслед за их исчезновением из лесов ушли многие животные, деревья измельчали, озера затянулись илом и превратились в стоячие болота. Растения начали вымирать. Воздух стал грязным.

– Кто были эти существа? – перебила меня полусонная Амелия.

– Не знаю. Кажется, отец называл их Лесными Стражами.

– Красивая легенда, Али, но, по-моему, в ней не хватает любви.

– Любви? – удивленно переспросил я, переваливаясь на другой бок.

– Да, было бы интересней, если, скажем, там был бы рассказ о чувствах двух подростков, которые сбежали ото всех к своему счастью.

– Хм, – фыркнул я. Одна любовь у нее в голове. – Тебя что-то беспокоит? Какая-то ты странная последнее время. Раньше бы ты накинулась на меня с миллионом вопросов: «А кого там убили? А почему так, почему эдак?», трясла б меня за плечи с криками «Расскажи, расскажи». А сейчас вся в своих мыслях…

– Все хорошо, Алистер, уж больно ты подозрительный. Может, это ты там весь в мыслях об Алише? – прищурившись в свете костра, спрашивала Амелия.

– Не, не, – убеждал я. – Я думаю лишь о том, что завтра попадет мне от твоих родителей. Мама твоя будет кричать, как на пожарище, отец наведет суету… Хотелось бы, чтобы они относились к тебе, как ко взрослой, но порой мне кажется, этого не произойдет никогда.

Амеша уснула… Смотря на нее, я улыбался, и меня тоже начало клонить в сон.

Подкинув еще несколько больших веток, что удалось нащупать в темноте, я лег спать, не зная, что завтра нас ждет тяжелый день, который навсегда изменит нашу жизнь.

Глава 2. Отчаявшийся кузнец

Я проснулся от жуткого холода, обволакивающего мое тело. Зубы стучали, как молот кузнеца по наковальне. Пальцы на ногах ощущались с трудом.

Довольно жуткая и длинная ночь. И это был не сон, я точно проснулся, только глаза будто слеплены древесной смолой.

Ночевка в лесу для меня не является новым, однако в этот раз было очень жутко.

Ночью лес издавал странные звуки, похожие на стоны истерзанных людей, которые будто музыкой сопровождаются волчьим воем. Шакалы не подойдут к костру – это точно, но что если тут обитают животные пострашнее волков?

Устало потирая слипающиеся веки, я начал оглядываться. И почему Амелия еще спит?

– Дома она просыпается и будит петухов, а сейчас небось валяется как размазня на земле, – сказал я вслух, дабы она меня услышала.

Открыв глаза, я ужаснулся. Последнее, что я помню, – как слабый свет луны падает на умирающие повсюду деревья. Но теперь передо мной предстала совершенно другая картина: растения и зелень вокруг пестрят яркими красками, лучи солнца играючи пробиваются сквозь живые стволы, тянущиеся высоко вверх. Стоит непередаваемый аромат цветов и запах влажной от росы зеленой травы. Повсюду бегают маленькие белки, будто бы наперегонки, отнимая друг у друга орехи.

«Опять Амелия со своими шутками? – подумал я. – Проснулась, хитрая, на рассвете и оттащила меня с мертвой опушки. Знает же, что сплю, как убитый».

– Выходи давай! – позвал ее, оборачиваясь по сторонам. – Как у тебя сил-то хватило меня так далеко оттащить? Хотя что я удивляюсь, дочь кузнеца – вся в отца?!

Отец Амелии очень сильный по своей природе человек. Не раз наблюдал, как он поднимает в каждой руке по табурету, на которых сидят огромные мужи. Его сила – своего рода особенность нашей деревни.

Любая община славится чем-то интересным. Кто-то хорошо делает вино, другие – мед, у некоторых поселений большие отары овец. Наша деревня не особо примечательна среди других, но отца Амелии, кузнеца Дикки, знают во всей округе. Как ремесленник-то он так себе, но славу сыскал благодаря недюжинной силе.

– Я уйду без тебя! – закричал я после того, как обнаружил тропинку, ведущую из чащи.

Лес просматривался далеко в каждую сторону, но Амелии нигде не было. Наверное, обиделась за вчерашнее и ушла сама, обнаружив эту тропинку по свету.

Искать ее я не стал, полагая, что она уже вернулась домой и ждет меня с насупившим лицом.

Возвращаясь нашей протоптанной дорогой, я мысленно прокручивал, как устрою ей разгром, за то, что бросила меня.

«Размазня!» – вертелось в голове.

Так иногда я называл ее, если она жаловалась, повторяя поведение своей матери.

Лесная тропа достаточно быстро вывела меня в узнаваемые места. Только вот была одна странность. Я шел и оглядывался по сторонам, так и не увидев ни единого гнутого дерева, что видел вчера.

Неужели она и вправду меня так далеко волокла, пока я спал? Но тропинка точно протоптана нашими следами…

Была еще мысль, что в полной темноте просто разыгралось воображение и никаких искореженных деревьев и вовсе не существует. Нам часто в детстве рассказывают небылицы про всяких монстров. Поначалу мы в них верим, и они запоминаются нам на всю жизнь, откладывая свой след в детском воображении.

Проходя старый пруд, я не увидел отца Амелии, который рыбачил всегда на рассвете после утренней работы в кузне. Неудивительно! Думаю, он уже со всем своим негативом наказывает дочку, заставившую волноваться.

– А ну, иди сюда, сукин ты сын, – кинувшись на меня с корягой, кричала мать Амелии. – Где моя дочь?! Где ты ее оставил?!

Я растерялся от недоумения. Она, конечно, любила шутить, но это касалось только нас двоих. Не верю, что она решила подговорить родителей подыграть ей.

Ее мамаша была очень странной женщиной, однако даже ей не пришло бы в голову так шутить.

– Амелия? – как бы переспросил я. – Мне не ведомо, где она!

– Не знаешь?! Дружок, ты ушел с моей дочерью в лес, когда вечерело, а вернулся один утром другого дня, – злым взглядом точила меня Ванесса. – Я тебя еще раз спрашиваю: где моя дочь? Не дожидайся, чтобы ее отец задал тот же вопрос.

– Ванесса, давайте успокоимся, и я все расскажу. Я ее не спрятал и не съел. Не понимаю, где она еще может быть. Вчера мы заблудились в лесу и заночевали, но утром Амелии не было рядом, и я подумал, что она ушла раньше, так как немного обиделась на меня.

– Обиделась? Это ты о чем? – как-то с подозрением ходила вокруг ее мать. – Ты приставал к ней? Хотел обесчестить ее? Она говорила мне, ты какой-то подозрительный стал.

– Да что вы заладили о ее чести? Мы с Амелией – друзья. Я вообще не понимаю, что происходит.

Уже начинаю думать, что у ее мамы не все в порядке с головой. Ее дочери семнадцать, а она ей проходу не дает. В нашей общине считается нормой в шестнадцать лет выходить замуж, а Амелию берегут, словно редкий цветок. Теперь понимаю, откуда у нее в голове этот любовный бред.

Не было смысла что-либо выяснять, и я направился к ее отцу. Как бы меня ни пугала Ванесса, он был умным и рассудительным человеком. Кузнецам нельзя быть дураками, иначе все ремесло пойдет прахом.

Сначала я пришел в мастерскую, оставив позади мать Амелии, которая еще долго что-то бормотала мне вслед, покачивая головой и пожимая плечами.

На удивление, ее отца я там не нашел: печи были холодны, а емкости для воды – пусты.

На окраине поселения собиралась толпа мужей – видимо, искать Амелию.

– Где она? – прогремело у меня за спиной. – Алистер, где моя дочь? – спрашивал Дикки. – Я уверен, ты ни при чем, но скажи, она в порядке?

– Я уже говорил вашей жене, она ушла на рассвете из лесу, оставив меня там. Я думал, она дома.

– Понятно, – резко и безэмоционально ответил ее отец. – Ты отправляешься с нами на поиски. Поведешь нас теми тропами, что вы шли, и укажешь на то место, где ночевали.

Толпу мужей, что кучковались на окраине, собрал ее отец. Они вооружились сосновыми дубинами и топорами, и мы отправились обратно в лес.

Не люблю возвращаться туда, откуда пришел, но ради Амелии готов поступиться своими причудами.

Ее мать тоже рвалась идти на поиски, совсем забыв о маленьких детях, которые не смогут без присмотра.

Сомнений не было, что мы ее найдем, до тех пор, пока не стали углубляться в чащу леса. Однозначно мы шли так же, как и вчера с Амелией, я вел их ровно по нашим тропам, но вот только пейзаж был совсем другим.

Мы все шли и шли, но искорёженных деревьев так и не встретили, лишь красивые зелено-желтые растения.

«Вчера нам это показалось, – убеждал себя я. – Лунный свет и страшные сказки из детства кого угодно приведут в подобное замешательство».

Я прислушивался, что обсуждают лесорубы, которых собрал кузнец. Большинство из них явно волновало вознаграждение, которое они надеялись получить за потраченное время.

«Что же вы за люди такие? – не выходило у меня из головы. – Мы же все живем в одном месте. Словно братья и сестры. О каком вознаграждении может идти речь?»

Я переживал; правда, мне было очень больно. Я боялся, что с ней могло произойти нечто, ведь ночью выли волки неподалеку. Она сильная, хоть я и называл ее размазней, но если на нее напали звери, то у нее не было шанса.

Неизвестность терзала мое сердце с невиданной силой. Конечно, я пытался выбросить дурные мысли, но они никак не хотели уходить.

Мы углублялись далеко в чащу, в которой однозначно вчера не были, и в душе начала селиться непонятная тревога. К тому же мне казалось, что за нами наблюдает кто-то, кому мы явно не нравились. Будто бы на охоте с отцом, когда мы выслеживали зверя из укрытия. Я знал, что чувствует животное, которое ощущает на себе пристальный взгляд своего убийцы. Это страх, перемешанный с ненавистью к охотнику и желанием первому вступить в ту схватку ценою в жизнь. Сейчас все иначе. Зверями были мы, и за нами кто-то наблюдал. Не знаю, как, но я ощущал это всем своим телом.

Наконец мы приостановились. Наша группа разобщилась на несколько частей, и нужно было объединиться заново.

– Где то место, Алистер? – скрипя зубами, произнес отец Амелии. – Уже полдень, не меньше. Долго ты будешь водить нас за нос?

– Амелия! – грозно закричал он.

От его голоса будто бы разверзлись небеса и начал моросить дождь.

– Амелия! Дочка! Где ты?!

Все отставшие лесорубы догнали нашу группу и остановились. В этой части леса массив деревьев был плотнее, чем везде. Из-за густой листвы с трудом проглядывалось, что впереди нас. Приходилось прочесывать каждое дерево, за ним могла лежать Амелия без сознания, или, чего я боялся больше всего, она могла быть уже мертва.

Думаю, каждый, кому Амелия была дорога, испытывал подобное. Человек всегда излишне переживает, если не знает, как будет дальше. Мне хотелось ее поскорее найти и обнять. Да, странно, но именно это мне было нужно больше всего.