– Поэтому нет особой разницы, сейчас или через три месяца, в любом случае немцы не успеют сделать ничего серьезного. А СССР с нашей помощью сможет запустить производство боеприпасов и возможной в их условиях техники. Мы ведь не только оружием будем помогать, главный наш товар – информация и технологии. Кстати, насчет технологий. Все, что связано с модернизацией и развитием техники и оружия эпохи Великой Отечественной, необходимо подготовить, и как только появится устойчивая связь с Москвой, передать советскому руководству. У вас есть еще что?

– Да! Техника без малого тридцать лет не обслуживалась и на данный момент требует расконсервации и восстановительного ремонта. Своими силами предки с этим вряд ли справятся. Личный состав баз хранения в лучшем случае сможет заставить технику двигаться, чтобы погрузить в эшелоны. Есть предложение сформировать и отправить на ту сторону передвижной танкоремонтный завод. Это позволит восстановить боеспособность техники в кратчайшие сроки.

– Согласен. Продолжайте работать.

Г. Вязьма

Алексей Трофимов попал домой в районе 10 часов утра. По дороге домой позвонил жене. Лариса обрадовалась его столь быстрому возвращению. Коротко ввела его в курс дел: она не знает, куда звонили из ФСО, ее начальству или выше, но претензий на ее отсутствие начальник не предъявил. Только странно и внимательно смотрел на нее, когда она клала на его стол заявление на отгулы задним числом. Предупредила, что дома на хозяйстве Вера с детьми, поэтому дома в трусах не ходить, носки не разбрасывать, на Веру не заглядываться, и вообще, пора и ему на работу выходить. Обсудили эти вопросы и посмеялись. Алексей тоже был рад, что его поездка в Москву 41-го года сорвалась. Нет, он не боялся, но понимал, что вряд ли он сможет быть полезнее тех материалов, что передал Цанаве. К тому же был убежден, что в ближайшее время уровень отношений между Москвой 41-го года и Москвой 2016-го поднимется неизмеримо выше возможностей и знаний какого-то старшего лейтенанта запаса. В свою очередь, он был готов быть полезным здесь среди тех, кого он знал и с кем его свела судьба. И сейчас, и за годы жизни. По приезде Алексей сначала зашел в вольер к Арчибальду и подвергся всему арсеналу выражения радости пса по поводу возвращения хозяина. Потом поднялся домой через гараж. С порога услышал голоса играющих где-то на втором этаже детей. Из кухни доносился звук включенного телевизора, скворчание и запах блинов. Он снял обувь, повесил куртку на вешалку и заглянул на кухню. У плиты стояла достаточно высокая стройная брюнетка с тонкими чертами лица. Выглядела она, несмотря на перебинтованную руку и бледное лицо, достаточно сносно.

– Здравствуйте, Вера!

Она резко повернулась к нему при первых звуках речи, и в ее карих глазах застыл испуг.

«Во, блин! Напугал! Она еще от войны не отошла. И наверняка входная дверь закрыта, а то, что можно войти через гараж, она не знает», – пронеслось у него в мозгу.

– Меня зовут Алексей. Я муж Ларисы. Мы с вами виделись… точнее, я вас видел в тот вечер, когда вы были ранены. Но вы были без сознания и меня видеть не могли. А в дом я зашел через гараж. И да, ваше имя мне сказала жена. Я ей звонил по телефону.

– Здравствуйте!

– Как ваша рука?

– Побаливает, но уже вполне терпимо. Я даже уже немного ею двигать могу. Спасибо Ольге Владимировне и доктору.

– Наверно, ночью мешает?

– Да. Спать приходится или на спине, или на одном боку. Если во сне переворачиваюсь и задеваю ее, сразу просыпаюсь от боли.

– Знакомо! Нет! Не по причине ранения, мне не довелось воевать в своей жизни. Для меня война, так же как и для вас, первая. Спортивные травмы! Как дети?

– Хорошо! Играют. Они столько и таких игрушек даже представить себе не могли.

– Ну да! Детская психика пластичная. Это и хорошо. Кстати, как деток зовут?

– Ваня и Маша.

– О как! Иван да Марья! Красиво! А вы, значит, решили блинов испечь?

– Да, Лариса Владимировна научила, как плитой пользоваться. Вот пробую.

– Ладно, я не буду мешать вам, пойду ванну приготовлю, там не до этого было.

Через час они вчетвером пили чай с вареньем и блинами. После чая Алексей предложил детям посмотреть мультики и поставил им на компьютере «Ну, погоди!», а сам позвонил своему начальству, Александру Сараеву, предупредив, что на работу выйдет завтра.

7 октября 1941 г.

Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии

Рокоссовский ночью ставил задачу командиру 73-й стрелковой дивизии, подошедшей к городу. Для этого пришлось приехать в госпиталь, где лежал раненый командир дивизии полковник Акимов. В создавшихся условиях он посчитал необходимым быть во главе дивизии, несмотря на ранение ног и невозможность ходить. В данный момент комдив выписывался из госпиталя и по готовности КП дивизии собирался убыть на него.

Дивизия была укомплектована практически по штату. И это командарма радовало. Рокоссовский назначил этой дивизии рубеж развертывания севернее Бариновор. Кунавка – д. Петровка восточнее озера Улицкое. Таким образом закрывалась брешь между левым флангом 29 сд и позицией запасного полка на Минском шоссе северо-восточнее Вязьмы. Ширина рубежа обороны дивизии составляла около 20 километров. Что было много. Облегчало задачу дивизии крайне трудно проходимая для техники местность. То есть оборона должна была строиться очаговая – укрепленными опорными пунктами на немногочисленных дорогах. Огорчало то, что до рубежа, который предстояло занять и оборонять, дивизии еще нужно было пройти 12–27 километров. Единственное, что можно было предпринять в этой ситуации, это выделить автотранспорт, который перебросил на рубеж хотя бы один стрелковый полк вместе с противотанковым и зенитными дивизионами. Остальные силы дивизии должны были прибыть в течение всего дня 7 октября.

Одной головной болью стало меньше. Еще такая же дыра в обороне города зияла на направлении юго-запад – запад, как раз между железной дорогой Вязьма – Брянск и минским шоссе. Войск даже на прикрытие дорог отдельными заслонами не было. Теплилась надежда на все увеличивающееся количество отступающих войск, которых немцы выжимали в район Вязьмы. Но все могло пойти прахом, ворвись немцы с юго-западного направления сейчас. Остановить их было нечем. Резервов не было! Оставалось уповать на русское «авось» и на достоверность разведсводок летчиков Захарова, утверждавших, что немцы только подходят к Угре с этого направления и не основными силами, а разведкой. Основные их силы идут южнее Вязьмы через Юхнов на Москву. А с запада гремит беспрестанно, по Старой Смоленской дороге и Минскому шоссе на Вязьму отступает 20-я Армия Ершакова, севернее шоссе – 19-я Армия Лукина.

Рокоссовский рассчитывал, что не позднее завтрашнего дня эти войска выйдут на линию райцентр Семлево – станция Семлево – Хмелита, и уже можно будет организовывать взаимодействие с подходящими дивизиями армий. По информации Цанавы, соединения Лукина, Болдина, Вишневского должны были подойти к р. Бебря севернее трассы Москва – Минск 9 октября. Из их войск нужно было строить оборону фронтом на запад – северо-запад. Пока конкретики в этом вопросе не было. Неизвестен был ни количественный, ни качественный состав соединений этих армий. Данные, которыми располагал штаб 16-й Армии, на это время скорей всего устарели. Войска вели бои и отступали, сколько и чего дойдет до Вязьмы, можно будет узнать лишь по их прибытии. Однако уже сегодня Рокоссовский намеревался отправить делегатов связи с копиями приказов к командующим 19-й, 20-й, 32-й Армиями.

В ночь с 6 на 7 октября пограничники и разведка 248-й дивизии вывела с западных берегов Днепра и Вязьмы остатки 248-й, 140-й, 242-й стрелковых дивизий. Установлена связь со 152-й и остатками 251-й стрелковой дивизии, которые находились под командованием замкомандующего фронтом генерал-лейтенанта Болдина.

На участке Пищиково – Высокое части 140-й и 242-й стрелковых дивизий, едва заняв рубеж, во второй половине дня отразили попытки сбить их с занимаемых позиций разведкой немцев. Тем не менее немцами было установлено, что перед ними занимают позиции части только что прибывшие и еще не обеспеченные в инженерном отношении. Поэтому в районе 16 часов этот участок обороны подвергся атаке с массированным применением танков. Атаку удалось отбить только с помощью подошедшего резерва танков 143-й бригады и пехоты, доставленной на броне танков.

Танкисты бригады, действуя из засад, выбили прорывающиеся через пехоту немецкие танки. К тому же начало уже темнеть, а немцы ночью старались не воевать. Но было понятно, что завтрашний день на этом направлении будет очень тяжелым.

Почти одновременно атакованы были позиции 248-й дивизии западнее большака Хмелита – Вязьма. Но тут немцам крайне не повезло с местностью, мало того что на направлении их наступления был противотанковый ров, который был прикрыт пехотой, противотанковыми и зенитными пушками, так и местность просто изобиловала множеством мелких речушек и болот. Однако было понятно, самое большее, на что можно было рассчитывать Рокоссовскому на этом направлении, это то, что его войска смогут продержаться еще день на этом рубеже. Может быть. И это можно будет считать маленьким чудом.

Но в целом Рокоссовский не обольщался. На северном фланге немцы пробьют брешь, поэтому нужно думать, на какой новый рубеж отводить войска и где строить новую оборонительную линию, выигрывая время.

Но для этого войскам на северном фасе обороны нужно продержаться еще завтрашний день и только в ночь с седьмого на восьмое, оторвавшись от противника, отступить на рубеж реки Вазузы. Одновременно придется отводить и войска на правом фланге северного участка Александрино – Высокое на рубеж Семово – Горлово – Касня – Ефремово.

Утром прибыл 471 пап ргк. Рокоссовский сразу же его отправил в район Хмелиты.

И этим же утром в районе Семлево появились остатки 24-й Армии Резервного фронта под командованием начштаба армии генерал-майора Кондратьева. Рокоссовский посыльным передал ему приказ Ставки и по телефону поставил задачу занять оборону фронтом на запад по берегу Осьмы, перекрывая возможность движения противника по Старой Смоленской дороге и Ельнинскому большаку, по которому и отступала эта армия. По факту армией она числилась лишь на бумаге. В наличии был штаб армии, штабы нескольких дивизий с весьма немногочисленными остатками боевых подразделений и всевозможные тылы – от полковых до армейских.

По пятам за ней шла немецкая пехотная дивизия. Рокоссовский выдвинул в помощь Кондратьеву милицейский батальон и два дивизиона зенитчиков. Кроме этого, через делегата связи передал приказ командирам 229-й и 38-й дивизий о временном переподчинении последних штабу 24-й Армии, до прибытия командарма-20 Ершакова. Но даже при развертывании этих сил он не мог полностью закрыть участок от Минской трассы через оба Семлева до Михалей для смыкания с флангом его войск на знаменском большаке. Оставалось надеяться на подход армий Западного фронта.