– Так почему же она не звонит? – сквозь зубы процедил Роман. – Если вы ее ничем не сковываете? Ладно, допустим, она пока не хочет возвращаться домой… Но позвонить-то она могла бы!

– К сожалению, телефона у меня нет, – проговорил Ковалев.

– А сейчас звонишь из автомата? – Роман сам не заметил, как перешел с ненавистным ему идиотом на «ты».

– Да, из автомата, – спокойно подтвердил собеседник.

– Что же ты не взял ее с собой?! – Роман уже почти захлебывался от ярости.

– Кого – вашу дочь? Я же вам сказал: она у меня в гостях и пока предпочитает оставаться там…

– Слушай, ты, – прошипел Роман, – если хоть пальцем до нее дотронешься…

– За кого вы меня принимаете, товарищ Воронов? – возмущенно перебил Ковалев. – Я вам не какой-нибудь насильник…

– Кто же ты, черт тебя возьми?!

– Просто Ковалев, – сказал собеседник и внезапно повесил трубку.

Роман с полминуты послушал короткие гудки, после чего сделал то же самое.

Он прислонился к стене и стал медленно сползать по ней. Он был в отчаянии.

Казалось, Роман должен был хоть немного успокоиться. Похититель, судя по его голосу и тому, что он сказал, был по-своему интеллигентным человеком. Разумеется, сумасшедшим, но не таким уж опасным. Во всяком случае – не буйным. Даже подчиняющимся какой-то своей, пусть идиотской, но логике…

К тому же Роман впервые получил хотя бы чье-то заверение в том, что с его дочерью все в порядке.

Однако этот звонок вывел Романа из равновесия. Он стал дрожать всем телом, у него путались мысли. Неужели Азии еще четыре месяца придется провести в компании этого мерзавца?..

Как бы то ни было, Роману надо немедленно взять себя в руки. Ему необходимо прямо сейчас пойти и продолжить работу над картиной. Никто и ничто не должно помешать ему довершить начатое, если на данный момент это наиболее верный способ, которым он может спасти Азию…

Роман заставил себя встать на ноги и, пошатываясь, направился в павильон.

Внезапная мысль заставила его остановиться.

Как он там выразился, этот дегенерат? Ну да, он сказал: «Поздравляю с началом съемок». А откуда он, собственно, знает, что съемки начались именно сегодня?

Неужели он работает здесь же, на «Мосфильме»?..

Это предположение заставило Романа похолодеть. Что, если этот назвавшийся Ковалевым ублюдок даже состоит в его группе? А в обеденный перерыв он преспокойно вышел на улицу, добрался до ближайшего автомата и оттуда принялся морочить ему голову?

Ничего более отвратительного Роман до этой минуты и вообразить не мог. Как ему теперь работать, если чуть ли не в каждом из группы он отныне будет подозревать тайного психа-похитителя?

С другой стороны, если пресловутый псих поблизости, у Романа есть шанс вывести его на чистую воду и освободить Азию гораздо раньше, чем психу бы хотелось!

Эта последняя мысль придала Роману сил, и он уже твердой походкой дошагал до своего павильона.

2
Азия

Когда Азия впервые очнулась в незнакомом месте, то нисколько не испугалась. Страх был ей не свойствен – так воспитала ее мать.

Вместо того, чтобы предаваться ненужным страхам, Азия спокойно спустила ноги со старой кушетки, на которой лежала, и огляделась.

Она в просторной комнате, довольно уютной. Но что-то здесь не так… Что именно? Ага, точно: ни одного окна нет. Как странно… А что это там, в дальнем углу? Как будто лестница!

Азия встала, подошла поближе. Деревянная лестница в семь широких ступеней вела наверх и упиралась в потолок. То есть нет, кажется, не просто в потолок, а в прямоугольный люк.

Все ясно: она в каком-то подполе. Это, видимо, чей-то загородный дом…

Азия поднялась на несколько ступеней и изо всех сил уперлась руками в люк. Тот не поддался. Нет, так она отсюда не выйдет. Надо поискать другой способ…

Но сначала нужно понять, что вообще произошло.

Азия вернулась на кушетку и обхватила руками голову. Немного побаливает. С чего бы это?..

Может быть, все это ей снится? Не похоже. Все слишком реально – во сне так не бывает. Во сне можно верить, что ты в реальности, но эта снящаяся реальность не может быть такой кристально отчетливой, она всегда расплывчата… А здесь все прекрасно видно – лучше, чем в кино. Вот горящая электрическая лампочка наверху, хотя и темноватая. Вот кушетка. Вот лестница. Вот стол, рядом стул. Вот холодильник… Кажется, все. Нет, здесь еще ее ранец!

Азия приподнялась и потянула за лямку своего ранца, прислоненного к ножке стула.

И в ранце все на месте! Нет, это, конечно, не сон. Можно отбросить эту мысль.

Но что все-таки произошло?.. Сегодня утром она, как обычно, вышла из дома и пошла в школу. А дальше?..

А дальше Азия пока не помнила, но это ее не остановило. Она обхватила руками все еще побаливающую голову, облокотилась на колени и сосредоточилась.

Сегодня четверг. Двадцать… да, двадцать пятое марта. У нее намечалось пять уроков. Первый – русский, потом – литература. Дальше – история, география и физкультура.

Но в школе она сегодня вообще не была. Это точно. Она спокойно шла обычной дорогой, но не дошла. Почему? Вспомнила: потому что ее кто-то схватил! Да-да… То есть не схватил, а просто что-то с ней сделал… Азия припомнила, как услышала приближающиеся сзади шаги, но, прежде чем успела обернуться, чья-то рука зажала ей рот…

И что дальше? Дальше она, кажется, потеряла сознание. Впервые в жизни. Азии часто попадалось это выражение в книгах – «потерять сознание». И только сегодня она поняла, что это такое на самом деле.

Непонятно лишь, почему она вдруг потеряла это самое сознание. Точно не от испуга. Она ведь никогда ничего не боится. Может, ее усыпили? Про такое Азия тоже где-то читала… Человека можно искусственно усыпить, причем моментально. Видимо, с ней сделали именно это.

Оставалось понять, кто это сделал и зачем, но Азия отложила решение этого вопроса на потом. Сейчас ей нужно попробовать поискать выход отсюда.

Азия встала и медленно обошла всю комнату по периметру. Никакого выхода, кроме верхнего люка, здесь явно нет.

Стены твердые и, видимо, толстые. Бетонные вроде бы…

Никаких инструментов нет. Даже перочинного ножичка… Так что выбраться отсюда будет затруднительно…

Но даже эта догадка нисколько не устрашила Азию.

Вдруг девочка почувствовала легкий голод и подошла к холодильнику. Тот работал, но был абсолютно пуст.

Азия закрыла дверь холодильника и призадумалась. Что ж, если ее замуровали здесь навсегда, она не протянет и нескольких дней. Без еды она, вполне возможно, прожила бы неделю или больше, но вот без воды…

Азия облизала сухие губы. Что ж, это даже интересно – умереть от жажды и голода. По крайней мере, она узнает, что это такое. Не каждому из ее современников выпадает такой опыт…

Азия припомнила, что, кажется, писатель Гоголь умер от голода. Причем не потому, что ему нечего было есть, а потому, что он попросту не хотел ничего есть.

«Ну а если умереть от голода можно даже по собственной воле, то, пожалуй, это не такая уж непереносимая смерть», – оптимистически заключила Азия.

И в этот миг она услышала, как с громким звуком открылся люк в потолке над лестницей…

Вниз спускался мужчина.

Азия снова села на кушетку и спокойно посмотрела на незнакомца.

– Здравствуй, – как-то смущенно произнес тот, когда подошел поближе.

– Здравствуйте, – отвечала Азия. И тут же спросила: – Это вы меня усыпили?

– Да, – сказал мужчина и развел руками, словно сожалея о сделанном.

– Зачем? – спросила девочка.

– Чтобы удобнее было привезти тебя сюда, – сознался мужчина.

– А где мы?

– На моей даче.

– И здесь больше никого нет?

– Нет. Только я и ты.

– А как вас зовут? – спросила Азия после паузы.

– Можешь называть меня дядей Ваней, – произнес мужчина.

– Очень приятно, – кивнула девочка. – А меня зовут Азия.

– И мне приятно, – сказал дядя Ваня. – Ты очень спокойная девочка.

– Я всегда спокойная, – согласилась Азия.

– Это хорошо, – пробормотал мужчина.

– А зачем вы меня сюда привели? – поинтересовалась Азия.

– Ты просто можешь считать, что ты у меня в гостях, – успокаивающе сказал дядя Ваня.

– Считать я могу все что угодно, – возразила девочка, – но мне хотелось бы знать настоящую причину.

– Боюсь, ты меня не поймешь, – робко проговорил мужчина.

– Не беспокойтесь, понять я тоже могу все что угодно, – сказала Азия. – Я не по годам развита. Все так говорят… Хотя при всем при этом я еще девственница.

– Зачем ты мне об этом рассказываешь? – спросил потрясенный дядя Ваня.

– На всякий случай, – пожала плечами Азия. – Я слышала, что есть взрослые мужчины, которые любят спать со школьницами.

– От кого же ты это слышала? – вконец растерялся дядя Ваня.

– От одноклассниц, от кого же еще…

– Азия, я не такой, – серьезно сказал мужчина и усиленно замотал головой. – Ты можешь быть уверена, что я не хочу и никогда не захочу… спать с тобой.

– Может быть, вам вообще не нравятся женщины? – невозмутимо уточнила Азия. – Я слышала, бывают и такие мужчины…

– Нет, женщины мне нравятся, – счел нужным подчеркнуть дядя Ваня. – Только ты ведь не женщина, поэтому…

– А в каком, по-вашему, возрасте девочка становится женщиной? – перебила пленница.

– Ну, я даже не знаю, – замялся дядя Ваня. – В восемнадцать лет… или, может, в двадцать…

– Ну а мне двенадцать, – сказала Азия. – Следовательно, уже через шесть лет я смогу называться женщиной. Ведь так?

– Допустим, – неохотно, словно ожидая какого-то подвоха, согласился дядя Ваня.

– И вы думаете, я вам не понравлюсь? – продолжала девочка. – Через шесть лет?

– Я… не представляю, – похититель беспомощно развел руками.

– А все уже сейчас говорят, что я очень похожа на маму. А она – настоящая красавица.

– Ты тоже очень красивая девочка, – с усилием выдавил дядя Ваня. – Но все равно никаких таких мыслей в твой адрес у меня нет и быть не может. И не будем больше об этом!

– Хорошо, не будем, – согласилась Азия.

– Пойми, я совсем не за этим тебя сюда привел! – все не мог успокоиться мужчина.

– Я уже поняла, – кивнула девочка. – А зачем тогда? Для чего вы меня сюда привели?

– Видишь ли, – несмело начал дядя Ваня, – дело в том, что твой папа – известный кинорежиссер. На мой взгляд, лучший из наших режиссеров…

– И на мой, – кивнула Азия. – Если, конечно, учитывать только наших режиссеров.

– А ты знаешь и не наших? – удивился дядя Ваня.

– Конечно. Мой самый любимый кинорежиссер – Мидзогути.

– Кто-кто?

– Мидзогути. Надо сказать, что папе, какую бы любовь я к нему ни испытывала, до Мидзогути далеко.

– Возможно, ты и права, – осторожно сказал дядя Ваня. – Но я рад, что ты разделяешь мое мнение, что среди советских режиссеров твоему папе нет равных. Значит, я правильно сделал, что поставил именно на него…

– Что значит «поставил»? – не поняла Азия.

– Понимаешь, – робко улыбнулся дядя Ваня, – мне очень нужно, чтобы была снята одна кинокартина…

– Какая?

– «Нос».

– Картина про нос? – недоуменно хмыкнула Азия.

– Да. По одноименной повести Николая Васильевича Гоголя.

– А, вот оно что, – протянула Азия. – Знаю такого писателя. Мы его проходили. Но мне он не очень понравился.

– Почему же? – казалось, обиженно спросил дядя Ваня.

– Честно говоря, мне вообще не очень нравится русская литература, – пояснила девочка.

– А какая нравится?

– Японская. Мой любимый писатель – Акутагава.

– Я о таком и не слышал, – покачал головой дядя Ваня.

– А о каком-нибудь японском слышали?

– Кажется, ни о каком не слышал…

– Ну вот если бы вы их прочитали – хотя бы Акутагаву, вам тут же разонравился бы Гоголь!

– Нет, этого не может быть, – уверенно возразил дядя Ваня.