Так Шубин начал исполнять новые для себя обязанности. Все для него было новым. Он никогда не командовал частью крупнее роты, никогда не воевал в пехоте, никогда не занимался формированием новой части буквально с листа. Но он привык не теряться ни в каких обстоятельствах и сейчас действовал так же, как привык действовать во время рейдов в тыл врага: решать возникающие вопросы быстро, напористо.

Он познакомился еще с двумя лейтенантами, находившимися в общежитии, – Наумом Либером и Геннадием Котовым. Познакомился также и с сержантами, и с некоторыми рядовыми. И к двенадцати часам, к назначенному им самим сроку, формирование взводов и рот было завершено. Тогда Шубин приказал только что назначенным командирам построить свои подразделения в колонну, сам встал во главе этой колонны, и они пошли на склад получать оружие и паек. И тут же, не отходя далеко, поставив оружие в козлы и выставив возле них часовых, батальон отправился на обед.

После обеда в штаб Шубина продолжали прибывать люди, приезжающие в Райгород из Вязовки, Ахтубы и из других мест. Так в батальоне добавилось еще двадцать рядовых и один сержант. Но все равно выходило, что четырьмя взводами командовали рядовые.

В семь вечера, когда стало темнеть, Глеб построил свой батальон возле общежития. Он ходил вдоль строя, иногда спрашивал у того или иного бойца имя, иногда делал замечания. Значение этого построения состояло не в знакомстве с солдатами (хотя это тоже было важно), а в знакомстве солдат со своим командиром. Бойцы батальона должны были ощутить себя единым целым, должны были научиться узнавать своих командиров взводов и рот. А те – привыкнуть управлять своими бойцами.

Шубин уже собирался закончить построение и дать команду «Разойдись!», когда прибыл посыльный из штаба фронта. Он сообщил, что готовы суда, которые должны отвезти отдельный батальон Шубина в Сталинград. Тут же он вручил капитану приказ, подписанный полковником Цымбалюком. В нем отдельному батальону Шубина предписывалось прибыть в район Мамаева кургана, в распоряжение командующего 62-й армии генерала Чуйкова.

– Так что скорее давайте! – закончил свое сообщение посыльный. – Суда вас ждать не будут.

– Батальон, стройся! – скомандовал Шубин. – Напра-во! Шагом марш!

И батальон прямо с построения отправился на пристань.

Глава 2

До пристани надо было шагать больше часа. Когда они подошли к Волге, уже стемнело. У берега покачивались три речных судна. Даже в темноте было заметно, какие они древние. И не только древние, но и пострадавшие в боях: на трубах и бортах кораблей виднелись наскоро заделанные пробоины.

На каждый корабль могло поместиться не больше 70 человек. А в батальоне Шубина столько и было – всего 211 солдат и офицеров. «Так мы и не дотянули до двухсот пятидесяти человек, о которых говорил Цымбалюк», – подумал Шубин.

На каждое судно поместилось по одной роте. Шубин сел на корабль, на котором плыла первая рота лейтенанта Гришина. Вот погрузка закончилась, и корабли поспешно отошли от причала.

– А чего вы так спешите? – спросил Шубин у командира корабля.

– А чего тут стоять? – отозвался капитан. – Ждать, пока фрицы прилетят? У них пристань – место пристрелянное. Конечно, наши зенитчики их отгоняют, как могут, а все равно здесь лучше не стоять. На волжском просторе безопасней.

Суда шли между низких в этом месте волжских берегов. На обоих берегах не было видно ни одного огонька. Так они плыли час, и другой, и третий. Но вот впереди, слева по ходу движения корабля, то есть на западном берегу Волги показалось зарево. Оно ширилось, росло, и уже стало видно, что это многочисленные пожары.

– Вот он, Сталинград… – произнес Гришин, стоявший рядом с Шубиным. – Сейчас будем проходить район завода «Красный Октябрь», где воевала наша дивизия. Интересно, сейчас нам не в тех ли местах придется воевать?

– Нет, дальше, – ответил Шубин. – Нам приказано прибыть в распоряжение Чуйкова в районе Мамаева кургана.

– Да, это тоже известное место, – кивнул лейтенант. – Мамаев курган, кажется, трижды переходил из рук в руки.

Между тем на палубе происходило некое движение. Артиллерийские расчеты, сосредоточенные возле двух расположенных на корабле зенитных орудий, засуетились возле своих пушек. Они пристально всматривались в небо. И вскоре стало понятно почему. В небе послышался гул моторов, и вода перед носом корабля вспенилась от взметнувшегося разрыва.

– Вот, они всегда так, – прокомментировал происходящее Гришин. – Они чаще возле города нападают. Все же от пожаров какой-то свет идет, и им легче заметить подходящие к городу суда. Ну, а мы будем маневрировать, чтобы помешать им делать прицельное бомбометание.

И правда, корабль, на котором они плыли, взял резко вправо, прочь от берега. А потом так же резко пошел влево. Наверху снова послышался гул мотора, и тогда заговорили обе зенитки. Снарядные гильзы звенели, падая на палубу и скатываясь за борт. И эта стрельба помогла – бомбардировщик отвернул в сторону.

Снова и снова налетали на корабли немецкие самолеты, бомбы падали то дальше, то ближе. Но пока ни одна из них не попала в корабли, перевозившие батальон.

Район завода «Красный Октябрь» остался позади, они продолжали плыть мимо сражающегося города. Прошло еще полчаса, и капитан стал держать курс к берегу. Все ближе, ближе…

Шубин полагал, что здесь, как и в районе Райгорода, они найдут пристань для высадки. Однако на новом месте никакой пристани не оказалось. Корабль пристал к понтону, с которого на берег вела пара мостиков.

– Бегом давайте! – скомандовал капитан. – Здесь самое опасное место! Здесь не только бомбят, здесь они из орудий садят. Скорей, скорей! Нам еще раненых грузить надо!

Бойцов не нужно было подгонять: первая рота разгрузилась за считаные минуты. За ней последовали вторая и третья. И тут же с берега на корабли поспешили люди с носилками. Некоторые раненые ковыляли самостоятельно. Всей погрузкой раненых командовала какая-то девушка, которую было невозможно разглядеть в темноте. Только слышался ее приглушенный голос:

– Селезнева погрузили? Его аккуратно положить надо, он и так много крови потерял… Что, тяжелые все? Теперь давайте остальные!

Впрочем, Шубину некогда было следить за погрузкой раненых. Он начал было строить свой батальон на берегу, но тут услышал чей-то командный голос:

– Отставить построение! Рассредоточиться! Кто тут командир?

– Я командир, – откликнулся Глеб. – Командир батальона капитан Шубин. А вы кто?

– Капитан Светлицкий, – сказал человек и подошел к Шубину. – Меня послал Чуйков, чтобы тебя встретить, капитан, и сразу определить твою задачу. Сколько у тебя людей?

– Двести десять человек, – ответил Шубин.

– Ни хрена себе! Так мало! А обещали триста прислать! Пулеметы есть?

– Нет, только винтовки и запас гранат.

– Может, хотя бы ружье противотанковое вам дали?

– Нет, ружья тоже нет…

– Да что же у вас есть?! – в сердцах воскликнул Светлицкий. – Ладно, пошли. Только не строем! Тут строем не ходят – тут пробираются. Давай за мной по одному. И тихо.

И он направился к каким-то развалинам. Шубин скомандовал стоявшему рядом Гришину:

– Давай, лейтенант, иди за ним.

Сам он остался на месте. Надо было проследить, чтобы никто из ротных и взводных командиров ничего не перепутал, чтобы все следовали за посланцем генерала Чуйкова. И лишь когда последний солдат миновал капитана, Шубин вслед за ним двинулся вверх от берега.

Они шли между развалин каких-то складов, потом прошли короткий отрезок улицы, где стояли трехэтажные дома, когда-то жилые, а теперь наполовину разрушенные. И сквозь пролом в стене вошли в помещение, которое когда-то было заводским цехом. Здесь во множестве стояли токарные станки разного размера, железные лесенки вели наверх, где, как видно, раньше располагались конторки мастеров. Оглядевшись, Шубин различил своих солдат: они сгрудились в правой половине цеха. А к Шубину подошел человек в телогрейке, без знаков различия.

– Приветствую, капитан, – сказал он. – Я командир второго батальона Тридцать шестой пехотной дивизии сержант Костюков.

– Как это – командир батальона – и сержант? – удивился Шубин.

– А чего ты хочешь? – грубовато отозвался Костюков. – Лейтенанта нашего, который батальоном командовал, два дня назад убили. А до него командиром был наш капитан Синица. Вот это был настоящий командир! Но его немецкий танк раздавил. Так что ни одного офицера у нас в живых не осталось, вот я и принял командование. Вовремя ты со своими людьми прибыл, капитан. Кстати, может, скажешь, как тебя звать? Воевать-то рядом будем, локоть к локтю.

– Зовут меня Глебом, фамилия Шубин, – ответил тот.

– А меня звать Вадимом, – назвался сержант. – Значит, смотри, какая у нас диспозиция, Глеб Шубин. Здесь, в токарном цехе, наша позиция. А соседний цех, сверлильный, занимает первый батальон нашего полка. Но от этого батальона осталось всего четырнадцать человек, так что им весь цех удерживать трудно. А ведь надо еще и заводской склад контролировать.

– А у тебя сколько людей, Вадим? – спросил Шубин.

– Сейчас осталось тридцать два человека.

Шубин был поражен. Он, конечно, слышал о больших потерях наших войск в Сталинграде. Но одно дело – потери вообще. А совсем другое дело узнать, что от батальона, в котором насчитывалось около четырехсот человек, осталось тридцать два.

– Неужели такие потери? – невольно воскликнул он.

– А ты как думал, они грибы пошли собирать? – усмехнулся Костюков. – У соседей еще меньше осталось, я же тебе говорил. А немцы продолжают напирать. Так что ты прибыл очень вовремя. Бери своих бойцов и тихонько проходи в сверлильный цех. Там найдешь командира батальона Ваньку Спирягина. Звание у него, как и у меня – сержант. Он тебя будет ждать, я ему о тебе по рации сообщу. Да, кстати, а у тебя рация есть?

– Нет, рацию нам не выдали, – ответил Шубин, чувствуя себя довольно глупо. Получалось, что командование ничем не снабдило его, отправляя на такое опасное задание. А он не догадался спросить.

– Ничего, у меня запасная найдется, – успокоил Глеба Костюков. – Она у меня от командира третьего батальона осталась.

– А где же ваш третий батальон? – спросил Шубин.

– А нет его, – ответил Костюков. – Расформировали две недели назад, оставшихся бойцов передали соседям, на «Красный Октябрь». Вот, бери рацию. Вот переключатель частот. Вот это моя частота, а эта – командира нашего полка майора Воробьева. Будешь держать с нами связь. А для связи со Спирягиным тебе рация не нужна – вы с ним близкие соседи будете.

Весь этот разговор проходил под звуки автоматных очередей, раздававшиеся поблизости. А к концу разговора очереди слились в сплошной грохот. И к нему добавился еще и грохот взрывающихся снарядов.

– Что, немцы в атаку пошли? – прокричал Шубин в самое ухо Костюкова, чтобы тот мог расслышать.

– Нет, они до утра не пойдут, – покачал головой сержант. – Они ночью воевать не любят. Это они нас в напряжении держат, чтобы не расслаблялись. Но мы все равно все дела по матобеспечению ночью стараемся делать – днем не до этого. Да, кстати, чуть не забыл! Твоим людям надо же воды набрать. А то днем от жажды умрете.

– А где вы берете воду? – спросил Шубин. – Где здесь ближайшая колонка?

– Какая тебе колонка, капитан? – усмехнулся Костюков. – О колонках забудь, водопровод уже два месяца не работает. Воду только в Волге можно набрать. Так что соберите фляжки, вообще все емкости, какие есть, и топайте назад, к Волге. Я с вами своего человека пошлю, чтобы вы с пути не сбились. Давай, капитан, действуй в темпе!

Шубин вернулся к своим бойцам, объяснил задание. И спустя несколько минут группа в шесть человек, нагруженная вещмешками с пустыми флягами, направилась к Волге. Сопровождал бойцов хмурый рядовой, которого Костюков выделил в провожатые. Их не было около получаса. Наконец бойцы вернулись, раздали всем фляги, и Шубин повел свой батальон занимать позицию в сверлильный цех.