Молодой незаметно забрал газировку из рук Игоря и вытянул в одну морду почти половину бутылки. Игорь смотрел в заднее окно, он поймал себя на мысли, что желтое мигание светофоров его успокаивает. В некоторых многоквартирных домах, мимо которых они проезжали, горели одно-два окошка, и это тоже действовало на Игоря успокаивающе, хотя в квартирах с включенным светом, как уже Игорь убедился, могло происходить все что угодно. Он загляделся на небоскреб, отстроенный в центре совсем недавно, – во всем здании было темно, и только этаже на пятнадцатом, на лестничной площадке, горела одинокая лампочка. Там же, освещенный ее чахлым светом, похожим на аварийный, стоял маленький человек и, кажется, курил.

– Что ты говоришь, недалеко, мы вон через центр едем, – предъявил Игорь Васильевич Филу.

– Мы через край центра, – объяснился Фил.

– Тебе бы таксистом работать, – сказал Игорь Васильевич.

– Счетчики отменили, смысла нет, – снова отбился Фил ровным своим голосом.

– Через тракт выехал бы сразу, – не сдался Игорь Васильевич. – Там по объездной вчистил бы.

– Не знаю, че-то накатило.

Игорь Васильевич смирился и замолк. Сначала Фил окунул их в переулки, становившиеся все мельче, но увешанные светящимися вывесками и рекламами, почти каждое дерево по пути было оплетено мигающими гирляндами. Из-за сумрака и движения не было видно грязи и легшего там и сям снега, проулки казались этакими европейскими предновогодними улочками. Потом вывесок стало меньше, но они не исчезли совсем, а стали попроще, оплетенные гирляндами деревья попадались все реже. Наконец, выехали на улицу, которую Игорь хорошо знал и по которой сам каждое утро ездил на работу, – это была широкая улица с тополями и высокими фонарями по бокам. За деревьями стояли высоченные новостройки, но сейчас их было не видно – фонари хоть и освещали асфальт под собой, сгущали мрак за пределами пятна света и образовывали целую стену темноты. Затем был мост, с которого, когда они по нему ехали, Игорь увидел пассажирский поезд, бесшумно двигавшийся, освещенный изнутри плацкартным ночным светом.

Через несколько минут дорога перестала быть ровной, сначала их кидало на ямах, пробитых в асфальте грузовой техникой, потом и вовсе пошла грунтовка. Молодой принялся придерживать агрегат и шипеть на Фила, чтобы тот ехал осторожнее.

– Ты туда ехал нормально же, – сказал Молодой.

– Так то – туда, – как бы объяснил Фил, но Игорь не понял этого объяснения; когда их особенно тряхануло и внутри аппарата что-то зазвенело, как на пружинах, Молодой взъелся на Фила одним только нечленораздельным возгласом.

Возле шлагбаума их уже поджидал Ринат Иосифович.

– И давно ты тут сторожа изображаешь? – сунув голову к Филу, метясь, видимо, в приоткрытое водительское окошко, крикнул Игорь Васильевич.

Игорь не услышал, что ответил Ринат Иосифович, потому что мерзлая земля как-то особенно загрохотала под холодной резиной колес, когда Фил сбавил скорость, а Игорь Васильевич, видимо расслышал, потому что понимающе сказал:

– А-а, – и добавил, скорее всего, отвечая на вопрос: – Да нормально. Гладко, в принципе.

Они приехали, Игорь спрыгнул на бетонный пол гаража, и по тому, как тяжело толкнулся бетон в подошвы, понял, как устал, как затекли ноги во время поездки.

– Одну таблетку я тебе сэкономил, – сказал Игорь Васильевич подошедшему к ним Ринату Иосифовичу и потряс бутыльком, вынутым из кармана.

Ринат Иосифович недовольно поморщился и потер висок, Игорь Васильевич толкнул локтем стоящего рядом, потягивающегося, как после сна, Фила, и они оба – Игорь Васильевич и Фил – заулыбались. Игорь не удержался и тоже улыбнулся. В свете гаражных лампочек, похожих на лампочки в какой-нибудь подсобке или за кулисами (ребенком Игорь играл новогодние спектакли в местном клубе и знал, какой свет бывает за кулисами), все произошедшее казалось глупой мистерией, а усталость, накладываясь на декорации гаража, где началась поездка, создавала впечатление, что вообще ничего не было. Казалось, они пришли в гараж, простояли несколько часов и теперь должны были повторить все свои действия – выдачу табельного оружия, погрузку агрегата в «Газель» – в обратном порядке.

Все они, гуськом, как утята, двинулись за Ринатом Иосифовичем в его подсобку и повторили спектакль – Ринат Иосифович придирчиво изучал оружие и считал патроны, а они расписывались. За потраченную пилюлю Игорю Васильевичу пришлось заполнять объяснительную, все остальные стояли полукругом возле столика, где он это делал. Игорь готов был молиться, чтобы Игорь Васильевич заполнил бумагу с первого раза.

– Диктофон не потеряли? – спросил Ринат Иосифович, и у Игоря екнуло сердце, но Игорь Васильевич сунул руку в карман штанов и хлопнул диктофоном о столик, как доминошкой, и, хитро оглянувшись, полюбовался бледностью Игоря.

– Осторожнее, пожалуйста, – попросил Ринат Иосифович. – Передайте Игорю Петровичу и распишитесь.

– Ринат, блин, – сказал Игорь Васильевич, – ну сколько просить, давай по-человечески, можно же утром или послезавтра.

– Послезавтра уже концов видно не будет, – резонно заметил Ринат Иосифович.

Пока загрузили обратно в каморку Молодого его бандуру, пока Фил прибирал в машине, а все стояли и смотрели, как он это делает, пока Игорь принимал диктофон на свой баланс, наступило раннее утро. Где-то за забором один за другим загрохотали первые трамваи. Игорь не знал, хочет он спать или уже не уснет, настолько его усталость уже перешагнула через сонливость. Когда Игорь, Фил, Молодой и Игорь Васильевич собрались в курилке, Игорь чувствовал себя так, словно выпил десять чашек кофе подряд. За окном курилки начинал синеть демисезонный рассвет.

– Ох, и зрачки у тебя, Петрович, – заметил Игорь Васильевич. – Руки вон подрагивают. Ты меня как подбрасывать до дома будешь?

– Когда тебе уже твою таратайку починят? – возмутился Молодой. – Хватит тебя, может, уже катать.

– Да все обещают, обещают, – уклончиво сказал Игорь Васильевич.

– Довезу уж как-нибудь, – обнадежил Игорь.

– Нет, ну серьезно, нашел таксиста, – опять встрял Молодой.

– Я тебе говорю, возьми мою, – предложил Фил. – Мне-то тут все равно сидеть.

– Ага, спасибо, – воодушевленно начал Игорь Васильевич, – а если мне ее кто царапнет или еще что? С ДВУМЯ машинами потом трахаться?

– Так страховка же, – сказал Фил.

– А если не все покроет? А мало ли что еще?

– Ну ты и пессимист, – сказал Фил, – как моя тетка.

– Мне все равно по пути, – влез Игорь, чтобы их примирить.

– Так на него же бензина уходит, как на троих меня, подвеска потом, кресло это туда-сюда, оно у меня уже не закрепляется, по-моему, после этих поездок, – встрял Молодой, чтобы снова начать свару.

– У меня вроде все нормально, – сказал Игорь.

– Это пока, – утешил Молодой.

Утренние сумерки сменились какими-то полусумерками, походившими уже на свет дня, до полной дневной яркости осталось совсем немного, когда они, зачем-то несколько раз попив чая и кофе у Фила в каморке, отправились по домам.

– Ренат, сука, еще затемно свинтил, – ругнулся Игорь Васильевич на свежий автомобильный след, тянущийся по рыхлому снежку.

Игорь покосился на него со своего водительского места. За время работы в этой конторе он так привык, что Игорь Васильевич ездит с ним, что ему показалось бы странным возвращаться домой без кого-то гундящего рядом. Игоря интересовало, как Игорь Васильевич добирается до работы, но он почему-то стеснялся об этом спросить. Еще его интересовало, чья машина будет стоять на улице, когда машина Игоря Васильевича вернется из ремонта, но и об этом Игорь не решался спрашивать, потому что подозревал, что на улице окажется его собственная машина.

– Хорошо вот так с утреца ехать, – сказал Игорь Васильевич. – Мы с тобой первый раз, считай, едем вот так вот спокойно. Доедем, как при Союзе. Не знаю, помнишь ты, нет, но раньше в городе каждому засранцу похоронную процессию устраивали, перлись посреди улицы, елочки разбрасывали, сейчас так попробуй. Линчуют на хер.

Игорь Васильевич ходил все в том же костюме, только с наступлением холодов накидывал на пиджак дубленку, в которой позвякивали амбарные, судя по звуку, ключи от дома. Игорь Васильевич всегда бросал дубленку на заднее сиденье, а Игорь опасался, что ключи выпадут во время поездки и придется возвращаться от дома обратно к дому Игоря Васильевича. Игорь так отчетливо и детально видел, как он подъезжает к подпрыгивающему от холода Игорю Васильевичу, синеющему на крыльце подъезда, что на самом деле у ключей не было ни малейшего шанса быть забытыми на полу или сиденье машины.

Замечание Игоря Васильевича о допотопных похоронах Игорь почти пропустил мимо ушей, но да, он помнил эти времена, когда по дорогам ездили почти одни только троллейбусы и автобусы, просто не хотел говорить об этом.

– Я жене позвоню, – сказал Игорь.

– Давай, звони, – разрешил Игорь Васильевич.

– Оль, привет, – сказал Игорь, когда жена взяла трубку, – у меня сегодня выходной образовался после ночи, я Мишку из садика заберу.

– О, зашибись, – сказала жена. – Я сегодня как раз задержусь немного.

– Блин, Оля, – слегка возмутился Игорь. – Ты просишь же побольше бывать вместе. А выходит, то я задерживаюсь, то ты.

– Да мы тут закрываем отчетность, – сказала жена. – Нужно застрять немного, хорошо, что ты сегодня свободен.

– Ну на дом возьми, – предложил Игорь. – Иногда же берешь на дом.

– Перед Новым годом не хочется еще и дома возиться, а так приду – и все.

– Да ну тебя, – сказал Игорь.

– Ну, Игорек, ну не обижайся, – протянула жена.

– Тогда ты потом тоже не обижайся, – сказал Игорь, но знал, что жена будет обижаться, если возникнет такой же повод, – она почему-то имела право капать ему на нервы, если он задерживался, а он – нет.

– Ладно, не буду, пока, – сказала жена и отключилась.

Игорь не успел даже договорить свое: «Что значит пока?» – как она оставила его с гудящей трубкой.

– Ёлки-палки, – шепотом сказал Игорь в лицо телефону, а именно в лицо сыну, чья фотография была у него на рабочем столе мобильника.

Игорь Васильевич, судя по всему, решил тактично промолчать, но надолго его не хватило.

– Она тебе не изменяет, нет? – спросил Игорь Васильевич, чем поставил Игоря в тупик, потому что он как-то над этим не задумывался.

– Да нет, наверно, – сказал Игорь. – Знаешь, не подливай масла в огонь. Мы и так только в отпусках видимся, нам еще, знаешь, ревности не хватает в наших терках. Еще, может, следить за ней предложишь.

– А ты? – спросил Игорь Васильевич.

– С кем, с Эсэсом, что ли, мне ей изменять? – возмутился Игорь.

– Ну да, – согласился Игорь Васильевич, – Молодому бы в самый раз по девкам бегать, а даже он не успевает.

– Кстати, – вспомнил Игорь вопрос, который вечно забывал задать, – он-то к нам за что?

– Да он рецепты бомб в Интернете вывешивал, подстрекал, там, чурок резать от лица скинхедов, а русских от лица кавказцев, веселья ему, видишь ли, в жизни не хватало. Еще он страничку прокурора ломанул во «ВКонтакте» и всякой экстремистской херотенью ее забил, перессорил его с кучей друзей. Некоторые до сих пор прокурора после этого случая лимоновцем считают. Молодому сколько-то там светило, но его папашка отмазал, он же генерал – хоть и бросил семью, но о сыне позаботился. Хотя, если рассудить, на хер такую заботу, с зоны он бы уже откинулся, а сколько у нас будет, бедолага, зависать, хрен знает.

Игорь Васильевич подумал и добавил:

– Хотя, если разобраться, он сам ведь не уходит. Значит, что-то его устраивает у нас.

– Его устраивает, что он, типа, на фээсбэ, работает, при том что делать в основном ни хрена не нужно.

– Это ты после выходных посмотришь, как делать ни хрена не нужно, – отвечал на это Игорь Васильевич. – Ты сейчас отойдешь от того, что увидел этой ночью, а там и новое дело подоспеет, ты даже не заметишь, как время пролетит.

Игорь покивал, понимая правоту Игоря Васильевича.

– Как вообще, мандраж прошел? – спросил Игорь Васильевич.

– Пока не знаю, – честно ответил Игорь. – Сейчас мне вообще кажется, что ничего не было.