– Салат? – предлагаю ей.

Она кивает и отбирает вилку, ест теперь сама. Ест быстро, заталкивает в рот сразу много и прожёвывает плохо.

Но я не останавливаю, не критикую. Понимаю, должно пройти время.

Салат приканчивает очень быстро. Потом выпивает морс и смотрит на меня осоловевшим взглядом.

Невольно икает и закрывает ладошкой рот.

– К сожалению, пока больше нельзя, иначе дурно станет, и без доктора не обойдёшься, – произнёс мягко.

Она кивает, но в глазах вижу сожаление.

Ох, девочка.

Подозвал официанта и другие заказанные блюда прошу завернуть с собой.

– Спасибо… – пробормотала она, комкая пальцами салфетку. – Я хочу… Хочу вас попросить…

Голос звучит неуверенно, даже жалко. Вижу, что она вся сжалась, хочет сказать нечто важное, возможно судьбоносное для неё, но боится. Боится насмешки или страшнее – отказа.

– Не бойся, Яна. Говори, что хочешь попросить? – мягко подталкиваю её.

Она поднимает на меня взгляд и долго смотрит, покусывая нижнюю губу. Уверен, малышка даже не осознаёт, насколько она сексуальна в своей ранимости и хрупкости.

Опускает голову, её плечи поникли, кажется, она собирается закрыться в себе и не озвучить своего желания изменить эту проклятую жизнь.

Я медленно протянул руку и осторожно приподнял её подбородок, заставляя посмотреть на меня. Я сделал всё мягко и деликатно, потому что она невероятно нежная и хрупкая.

Беспокойство заполнило её взгляд.

– Что ты хотела мне сказать?

Она смотрит прямо в глаза и говорит надломлено:

– Я потеряла всё, что у меня было. У меня ничего нет. Совсем ничего.

Голос на последнем слове дрогнул. Она сглатывает, но сдерживается, чтобы снова не зарыдать, хотя глаза уже повлажнели и вот-вот слёзы сорвутся с ресниц.

Она снова закусывает нижнюю губу, и я вижу, как на её лице вновь появляется нерешительность. Но Яна берёт себя в руки и продолжает:

– Мне некуда идти. Меня никто не ждёт. У меня нет ни дома, ни семьи, ни друзей. Единственный человек, которому я верила… предал… Он забрал мои накопления, я хотела учиться не в ПТУ, а в университете… А он… Он хотел продать меня… кому-то богатому… А мы ведь вместе росли в детдоме…

По её щеке скатилась слеза. Тонкие пальчики сжались в кулаки.

– Он сказал… Сказал, что берёг меня для своего будущего. Сказал, что на самом деле я ему никогда не нужна была. Что я – безродная, а он найдёт себе королеву. Он собрался продать мою девственность и сделать из меня шлюху… Нашёл покупателя… Я сбежала…

Убрал руку от её лица и сжал в кулак.

Яна вздрогнула, увидев, как на моём лице отразились гнев и ярость.

– Его имя? – не своим голосом потребовал я.

Яну испугала такая перемена во мне, и она тут же ответила:

– Роман Геннадьевич Ржавый. Но все в детдоме зовут его Ромка Ржавый.

Взял телефон и набрал своего друга и помощника.

– Швед, привет, – ответил Данте. – Ты уже был у Кеныча?

Про себя выругался. Я уже и забыл про свои дела.

– Клуб закрыт, – ответил сухо. – Займусь Кенычем чуть позже. Данте, у меня срочное задание для парней.

– Говори, – не задавая вопросов тут же произнёс друг.

– Роман Геннадьевич Ржавый или Ромка Ржавый. Детдомовец.

Взглянул на Яну и спросил:

– Адрес есть?

Мелкая закивала и, глядя на меня расширенными то ли от удивления, то ли от ужаса глазами, назвала адрес.

Передал адрес Данте и сказал:

– Приведи его ко мне. Живого. Желательно целого.

– Если окажет сопротивление? – хмыкнул Данте.

Посмотрел на перепуганную мелочь, и криво усмехнувшись, произнёс:

– Сильно пусть его не портят.

– Лады. Я перезвоню, – ответил Данте и отключился.

– Что… Что вы задумали? – выдохнула она едва слышно.

– А на что это было похоже? – ответил вопросом на вопрос.

Не раздумывая, она поинтересовалась:

– Вы собираетесь убить Ржавого?

– Убить? – хмыкнул я, внимательно глядя на малышку. – А ты бы этого хотела?

Она нервно сглотнула, коснулась горла, потом облизнула губы и выдавила из себя:

– Я бы хотела… Чтобы ему было больно. И чтобы он понял… что я не шлюха…

Кивнул и решил пока попридержать в узде свои эмоции насчёт этого чмушника Ржавого и того, что он собирался сделать с этой милой девочкой.

«Значит, девственница», – напомнил внутренний голос.

От этой мысли член пришёл в боевую готовность.

В этот момент пришёл официант, поставил бумажные пакеты с едой на стол и, кивнув мне, сказал:

– Мы записали на ваш счёт, Олег Викторович.

– Отлично, – кивнул в ответ и оставил на столе чаевые. – Идём, Яна, договорим в машине.

Я помог ей подняться, надел на неё тонкую куртку. Руки задержал на её плечах чуть дольше нужного, отметила про себя её худобу.

Откармливать и откармливать. И надо бы показать её доктору. Может, витамины, какие ей понадобятся.

Мы подходим к машине, и я открываю пассажирскую дверь для неё.

– Куда вы меня повезёте? – спрашивает она, и я слышу нотки страха.

– Сейчас договорим и решим этот вопрос. Садись, Яна.

⅏

– ЯНА –

Я смотрю на Шведа. Задаюсь вопросом, что со мной теперь будет? Что будет с Ржавым? Неужели Швед, правда, что-то сделает этой сволочи? Если всё так, то почему? Зачем ему возиться со мной и моими проблемами?

Может, потом он пожелает получить отдачу за свою услугу?

Я не верю, что он вот такой хороший. Этот мужчина опасен.

Наверное, я должна бежать от него, должна плакать от страха за своё будущее, потому что мне некуда бежать. Да и слёз больше нет. Я устала бояться, беспокоиться и думать, что может быть всё ещё хуже.

Но при этом, с этим мужчиной мне комфортно и спокойно.

Да, именно спокойно. С ним я чувствую себя в безопасности.

Мы сели в машину, и Швед сказал, включив обогрев:

– Я слушаю, Яна. Мы не договорили. Эта история с… Ржавым немного меня вывела из себя, и я прервал тебя. Продолжай, девочка.

– Продолжать? – переспросила, едва ворочая языком.

– Да. Ты хотела о чём-то меня попросить, – напомнил Швед.

От тепла и сытости меня начало клонить в сон. Но его слова меня встряхнули.

Сцепила руки и, глядя прямо перед собой, неуверенно произнесла:

– Да… Хотела… Я… Я не хочу больше жить на улице. Но мне некуда идти. Не хочу больше голодать… Но денег нет…

Медленно повернула голову в его сторону и увидела, что Швед не насмехается, а смотрит на меня внимательно и слушает.

Он кивнул и я, чуть осмелев, облизнула губы и продолжила:

– Мне хочется учиться. Хочется жить нормально. Я… Я хочу попросить вас, Олег Викторович, о помощи. Возьмите меня на работу. Пожалуйста. Я могу убираться у вас. Или где скажете. Я буду мыть полы, чистить унитазы. Я могу… стирать… Готовить, правда, не могу, не умею… Или что-то ещё… Я быстро учусь. Правда. Я хочу заработать на учёбу и свой дом…

Чувствую, как под его тяжёлым взглядом моё лицо розовеет.

– Я тебя услышал, – ответил он спустя бесконечность.

Больше ничего не сказал.

Завёл джип и выехал с парковки.

Я долго смотрю в окно на вновь пролетающий город и нервничаю.

Потом перевожу взгляд на Шведа, но он не отводит взгляда от дороги.

Интересно, он поможет мне? Или нет?

Мы едем молча. Я кусаю губы и не могу найти в себе смелость задать вопрос. Боюсь, что он скажет «нет».

Музыка в машине не играет. Слышен лишь звук двигателя.

Украдкой изучаю его и снова цепляюсь взглядом за его руки. И не могу на них не смотреть.

Его руки то напрягаются, то расслабляются – большие и сильные. Просто завораживающее зрелище.

Мы едем долго. Швед увозит меня в район, где я никогда не была.

Здесь живут одни богачи. Дома шикарные. Скверы ухоженные. Магазины здесь другие – солиднее, что ли.

Вскоре мы въезжаем на территорию одного из этих потрясающих домов.

Даже шлагбаум есть. Камеры. Охрана.

Это его дом?

Он привёз меня к себе?

От этой мысли сердце бьётся не в груди, а где-то в горле. И, несмотря на то, что страх немного отступил, пульс бьётся как сумасшедший.

Швед паркуется и глушит машину.

– Сиди, я сейчас, – говорит он и выходит из машины.

Он подходит с моей стороны и открывает двери, помогает выбраться.

От сытости меня немного шатает. А ещё ужасно хочется спать. Но при этом мой мозг взбудоражен. Странная смесь, правда?

– Вы здесь живёте? – осмеливаюсь спросить.

Смотрю на мужчину, но его лицо не выражает никаких эмоций.

– Одна из моих квартир в городе, – отвечает небрежно.

Забирает из машины ресторанную еду и ведёт меня за руку за собой. Прямо в эту высотку, где живут очень богатые люди.

Я никогда не была внутри подобных домов.

Меня пугает и одновременно восхищает чистота, красота и запах. Запах роскоши, денег, свободы.

Консьерж – немолодой мужчина с густыми седыми усами в синем свитере и джинсах кивает Шведу, узнав его.

Он сидит в объёмном кресле и смотрит телевизор. Его уголок, закрытый сплошь стеклом от пола до потолка и стеклянной же дверью больше похож на кабинет.

Прямо здесь, в роскошном подъезде стоят в огромных горшках пальмы. Какие-то цветы. На стенах со вкусом развешаны картины в рамах.

Мы идём к лифту, и я верчу головой, раскрыв в удивлении рот.

Это не тот затрапезный дом Ржавого, где подъезд весь провонял мочой, блевотиной, сыростью и старостью. Где штукатурка осыпалась, стены пошли глубокими трещинами, а бетонные ступени стёрлись и стали местами округлыми.

Лифт меня заворожил.

Тоже чистый. Тоже большой. И с зеркалом во всю стену!

Швед нажал кнопку последнего этажа. Ого. Высоко забрался.

Лифт плавно без дёрганья поехал вверх и домчал нас до последнего этажа всего за минуту!

На площадке было всего две квартиры.

Швед ключом открыл свою, и пригласил:

– Входи, Яна.

Неуверенно прошла внутрь. Швед включил свет. Не разуваясь, прошёл по квартире, включая свет во всех комнатах. Или почти во всех.

Я разулась. Ещё и носки сняла, чтобы не пачкать изумительный пол своими носками и медленно прошла вглубь квартиры.

Ультрасовременная, просторная квартира лишила меня дара речи.

Швед поставил на кухонный островок пакеты, включил в розетки какие-то вилки и сказал:

– Пока будешь жить тут. Осматривайся. Пользуйся. Посуда новая. Постельное бельё, полотенца тут есть. Мыльные принадлежности тоже имеются. Так, что ещё…

Он вёл себя как-то странно, словно отстранился, сделал шаг назад и уже сожалел о принятом решении.

Мне стало очень неуютно.

– А вы… не останетесь? – спросила едва слышно.

Швед посмотрел на меня, вздохнул, отвёл взгляд и ответил почему-то хмуро:

– Нет.

– Но… это же ваш дом… – прошептала. – Получается, вы уходите из своего дома… Я не…

– В этой квартире я ещё ни дня не жил, – оборвал мои блеяния Швед.

Да, он говорил, это одна из его квартир. И видно, что тут никто не жил. Пахнет всё новым. И нет тут запаха человека.

Осмотрелась.

Гостиная и кухня объединены. Есть лестница на второй этаж.

– Спальня на втором этаже, – увидев мой взгляд, обращённый на лестницу, пояснил мужчина и взглянул на часы на руке. – Яна, оставлю тебя здесь. Отмывайся, отсыпайся. Утром поешь. Еду убрал в холодильник. А завтра в обед я приеду, и обсудим твоё будущее. Справишься?

Пожала одним плечом. Отчего-то мне стало не только некомфортно, но и страшно, но признаться не смогла и ответила:

– Да. Я справлюсь. Спасибо вам.

Швед ничего не сказал, лишь криво улыбнулся, кивнул и ушёл.

Глава 5

⅏

– ШВЕД –

Произошло всё не совсем так, как я представлял себе, но и этого вполне достаточно.