У ворот стояла молодая женщина с овальным личиком. Это была ее невестка Ива. Они обращались друг к другу «сестра», но на этом все сходство заканчивалось. Иву нарекли в честь изящного дерева, однако, если снять восхитительную одежду и смыть косметику, которую она тщательно наносила на лицо, Иву сочли бы невзрачной. Ива была родом из богатой крестьянской семьи по фамилии Вань из соседнего уезда. И хотя она вышла замуж за старшего сына господина Луна, жители деревни почтительно называли ее по традиции госпожой Вань. Семейство Вань могло себе позволить не работать, так что дочери с детства бинтовали ноги^[7], и теперь у Ивы была семенящая походка, отличавшая ее от бедных крестьянок типа Мэйлин, чья семья трудилась в полях.

Ива была чуть выше Мэйлин и слегка сутулилась, но элегантно, словно бы кланялась, как положено благовоспитанной даме. Мэйлин была миниатюрной и крепко стояла на своих здоровых ногах, как обычная крестьянка. С самого раннего детства она считалась самой хорошенькой девочкой во всей деревне.

Если бы ее родители не были так бедны, то могли бы позволить себе бинтовать ей ноги, наряжать в красивую одежду и в итоге продать торговцу в один из местных городов в качестве младшей жены или наложницы. И хотя Мэйлин была прелестной, никто даже представить себе не мог, что она выйдет замуж за сына господина Луна.

На самом деле большинство людей сочли их брак скандальным, а ее свекровь пришла в ярость.

Между Ивой и Мэйлин имелось еще одно отличие. Ива успела родить мужу ребенка, однако, к неудовольствию его родителей, на свет появилась девочка^[8]. К счастью, Ива снова была на пятом месяце беременности.

Когда они вернулись в передний двор дома Лунов, Ива апатично взглянула на Мэйлин:

– Я знаю, кто приходил.

– А?

– Это был твой двоюродный брат Ньо. Я все про него знаю. Ты зовешь его младшим братишкой. – Она медленно кивнула. – Все в доме знают, что он тут, но нам запретили тебе говорить.

– Даже мужу?

– Он хотел сказать, но побоялся, что ты попытаешься увидеться с Ньо и попадешь в неприятности. Он пытался тебя защитить. Всего лишь.

– Ты расскажешь Матушке?

– Можешь довериться мне, сестрица! – Во дворе росло низенькое апельсиновое деревце, и, дойдя до него, Ива замешкалась. – Не пытайся увидеться с ним, сестрица. Если Матушка узнает, то высечет тебя. А то и что похуже.

* * *

В середине этого же дня в Калькутте экипаж, запряженный одной лошадью, вез двоих молодых англичан через симпатичные предместья Чоуринги. Шторы были опущены, чтобы защитить от слепящего света. Хотя в Индии этот сезон и считался прохладным, солнце светило ярче и припекало куда сильнее, чем в самые жаркие летние дни в Британии.

Чарли Фарли был веселым малым. Во время крикета, в который он отменно играл, ему хватало роста, чтобы внушать уважение. Его круглое лицо стало еще круглее, когда волосы надо лбом поредели.

– Я пока еще не лысый, – шутил он, – но полысею к чаепитию.

Голубые глаза смотрели из-за стекол очков дружелюбно, однако ни в коем разе не глупо. Не только в крикете, но и в целом по жизни он вел честную игру.

Его друг Джон Трейдер был чуть выше ростом, худощавый, довольно красивый, с волосами цвета маслин. Однако в напряженном взгляде темно-синих глаз не было ни капли веселья.

– Все это ужасная ошибка, – мрачно произнес он.

– Чепуха, Джон! – воскликнул Чарли Фарли. – Я сказал полковнику, что ты спас мне жизнь. Он будет очень корректен с тобой. – (Через пару минут колеса экипажа захрустели по гравийной подъездной дорожке.) – А сейчас закинем письма тетушке Харриет и поедем дальше. Так что постарайся выглядеть счастливым.

Дом его тетушки был типичным колониальным коттеджем в лучшем смысле этого слова, с верандой по периметру здания и широкими карнизами, которые поддерживали приземистые ионические колонны, выкрашенные белой краской. Из просторного центрального холла можно было попасть в роскошную гостиную и столовую, и обе комнаты хозяйка обставила в английском стиле. Когда молодые люди подошли к двери, буквально из каждого угла выползли слуги-индийцы в белоснежных одеяниях.

Тетушка Харриет, очевидно, услышала приближение экипажа, поскольку уже ждала их в холле. Чарли обожал тетушку. Как и его мать, которой Харриет приходилась сестрой, тетушка сохранила золотистые локоны, как в юности. У нее были честные синие глаза, и они с мужем привечали всех новоприбывших в Калькутте с добродушным гостеприимством, которое стало визитной карточкой колониальных торговцев.

– Чарли, что ты тут делаешь? – строго спросила тетушка. – Разве вам, мальчики, не нужно быть на работе?

– А мы и были на работе, тетя Харриет, – ответил Чарли. – Но сегодня утром доставили целую пачку писем из Англии, в том числе одно тебе от маменьки. И я решил привезти его немедленно.

Тетушка Харриет улыбнулась:

– Я так понимаю, теперь вы хотите, чтобы вас покормили?

– Вовсе нет. На самом деле мы не можем задерживаться. Мы едем на ланч к полковнику Ломонду.

– К самому полковнику Ломонду? Грандиозно!

– Отец ходил с ним вместе в школу, – объяснил Чарли, – поэтому я получил приглашение на ланч в его клубе. И решил, что будет здорово показать это место Джону.

– Тогда, мальчики, вам лучше поторопиться, – сказала тетушка Харриет. – Нельзя же опоздать к полковнику Ломонду.

– Да, засим откланиваемся! – простился Чарли.

Пришло время поговорить по-мужски. Поскольку им оставалось провести наедине в экипаже всего десять минут, Чарли решил не откладывать разговор в долгий ящик.

– Знаешь, что с тобой не так, Трейдер?

– Ну же, скажи. – Трейдер выдавил из себя подобие улыбки.

– Ты отличный друг, я бы доверил тебе собственную жизнь. Но ты такой мрачный тип! Только посмотри на себя! А ведь все, что от тебя требуется, – наблюдать за происходящим и получать удовольствие.

– Знаю.

– Но проблема коренится даже глубже. Твоя беда в том, что ты вечно всем недоволен. Что бы ты ни получил, ты всегда мечтаешь о большем.

– Наверное, так и есть.

– Я хотел сказать: да, ты рос без родителей, в этом плане тебе чертовски не повезло. Но это же не конец света. Ты ходил в приличную школу. Ты унаследовал приличную сумму денег. У тебя есть такой друг, как я. Мы работаем в «Рэттрейсе», одном из лучших торговых домов в Индии. А еще, хотя ты, похоже, и не веришь, ты дьявольски хорош собой, и половина дам в Калькутте влюблена в тебя. Чего тебе еще нужно?

– Чарли, я не знаю, – признался его друг. – Расскажи об этом полковнике Ломонде, к которому мы едем. У него есть семья?

– Жена. Иногда я навещаю ее. Ну, ты понимаешь, дань вежливости и все такое. Очень приятная леди. Его сын служит в армии, он чуть постарше нас. Еще у полковника есть дочь. Мы пару раз встречались у них дома. Очень красивая, – улыбнулся Чарли. – Я соблюдаю дистанцию. Полковнику не понравится, если я буду вести себя излишне панибратски.

– Потому что он аристократ.

– Старинный шотландский род. Старший брат обитает в наследном замке… ну, ты понимаешь.

– А мы коммерсанты, Чарли. Торговцы. Грязь под их ногами.

– Со мной он весьма обходителен.

– Потому что учился вместе с твоим отцом. – Джон замолчал, а когда его друг не ответил, продолжил: – Знаешь, что меня раздражает, Чарли?

– Что же?

– Люди типа Ломонда смотрят на нас сверху вниз, поскольку мы заняты коммерцией, но что такое Британская империя? Огромная торговая компания. И всегда была ею! Кто управляет Индией? Кто командует здешней армией? Ост-Индская компания! Фактически это сейчас и есть британское правительство, только называется иначе, и зачастую торговля сосредоточена в руках независимых коммерсантов типа нас с тобой. Но факт остается фактом: цель армии, в которой служит полковник и другие офицеры из его круга, – защищать торговлю. То есть тебя и меня. Не будет торговцев, не будет и армии.

– Ты же ему ничего такого не собираешься говорить? – нервно спросил Чарли.

– Я бы мог. – Трейдер мрачно взглянул на него, а потом улыбнулся. – Не беспокойся.

Чарли поджал губы, покачал головой, а затем вернулся к предыдущей теме:

– Джон, почему бы тебе просто не сыграть в эту игру? При нынешнем раскладе нам достались весьма неплохие карты. Мой отец всю жизнь работал на Ост-Индскую компанию и ушел на покой, сколотив неплохое состояние, как ты знаешь. У него большой дом в Бате. Наш ближайший сосед – генерал-майор. Веселый старикан. Они с папой играют в карты. Понимаешь, о чем я? Меня все устраивает.

– Это тебе не шутки, Чарли.

– Но если мне захочется большего, то здесь и начинается игра. Может быть, мне повезет в «Рэттрейсе» и в итоге я заработаю достаточно, чтобы купить поместье и стать землевладельцем. Такое случается сплошь и рядом. Мой сын может оказаться в хорошем полку и служить вместе с одним из Ломондов. – Фарли посмотрел на друга с серьезным выражением лица. – Так работает игра в сословия, Трейдер, если ты хочешь в нее сыграть.

– На это уходит куча времени.

– Пара поколений, и все готово. Но знаешь, как говорят? – Чарли Фарли откинулся на спинку сиденья и улыбнулся. – Респектабельность – всего лишь дело времени.

Миновав строгий портал Бенгальского военного клуба, Джон Трейдер ощутил, как на него вновь нахлынуло уныние. Для начала ему было нестерпимо жарко в черном сюртуке, подходящем исключительно для более прохладного британского климата, но так одеться предписывал дресс-код клуба. Вторая причина заключалась в самом клубе.

Британцы пока еще не правили всей Индией, но были хозяевами Бенгалии. В Калькутте, крупнейшем городе Бенгалии, напоминания об этом встречались на каждом углу. На ипподроме. На полях для гольфа. И нигде более явственно, чем на эспланаде, где величественный классический фасад Бенгальского военного клуба взирал сверху вниз в колониальном великолепии на всех, кто проходил мимо.

Кто были эти прохожие? Конечно, в основном местные индийцы и полукровки, родившиеся от смешанных браков, но также и чистокровные британцы: купцы, торговцы, представители среднего класса и низшего сословия – все те, кто не правил, а работал.

Членами Бенгальского военного клуба были представители правящей элиты: армейские офицеры, судьи, наместники Британской империи, преемники имперского Рима, – по крайней мере, они именно так себя видели. Подобно римским сенаторам, которым они подражали, эти воины и землевладельцы презирали рабочий люд, но еще больше торговцев.

Полковник Ломонд уже ожидал их в большом, просторном вестибюле, со стен которого на Джона сурово взирали портреты государственных деятелей и генералов. Отсюда они сразу же направились в столовую.

Белая льняная скатерть, накрахмаленная до состояния жесткой доски. Георгианское серебро, изысканный веджвудский фарфор, тяжелые хрустальные бокалы. Для начала им подали суп и херес. Французская еда, может, и в моде, но полковнику она не нравилась, так что на второе была говядина с капустой и картофелем, выращенными на местных огородах, принадлежащих британцам. Вино было превосходным. Короче говоря, с таким же успехом это мог быть клуб в самом сердце Лондона.

Что до самого полковника Ломонда, то сегодня он облачился в форму: красивый алый мундир и черные брюки. Полковник был высоким, стройным, его редеющие волосы все еще оставались темными. Кончики бровей слегка вздернуты, что придавало полковнику сходство с благородным ястребом. Он выглядел как истинный вождь шотландского клана.

Стало ясно, что полковник полон решимости обласкать юного Фарли, которого называл «мой мальчик», а Фарли-старшего, ныне проживающего в Бате, именовал «дорогим батюшкой».

– Я получил письмо от вашего дорогого батюшки. Он пишет, что с ним по соседству живет старый генерал Фробишер.

– Вы знакомы, сэр?

– Да. Великолепный спортсмен^[9]. Охотился исключительно на крупных животных.

– На тигров?