Стоило произнести эти слова, как он сорвался с места и заключил в объятия. Только сейчас я в полной мере ощутила, насколько он переживал всё это время, что я не смогу вернуться к тренировкам, и, должно быть, осознавал – будь заключение врача иным, я не смогла бы на него смотреть, не думая о том, из-за кого я лишилась мечты. Скажи врач, что кости или связки плохо срослись, а путь в большой спорт для меня закрыт навсегда, я бы просто не смогла быть рядом с ним, не смогла смотреть на него и корила бы, даже понимая, что наша с ним вина обоюдна.

– Может, отпразднуем, посидим где-нибудь? – спросил он, улыбнувшись, продолжая меня обнимать.

Мне не хотелось его расстраивать, но единственный способ, которым я готова была отпраздновать разрешение врача, – это возможность опробовать все элементы спортивной гимнастики, которыми я владела раньше, понять, насколько я потеряла силу, гибкость, выносливость за минувшие шесть месяцев, рассчитать время на восстановление и возвращение к былой форме и добиваться её улучшения настолько, насколько это будет необходимо для олимпийского золота.

– Понятно, – прочитал он ответ в моих глазах, – только гимнастика, только хардкор. Ладно, поехали.

Клим ещё даже не знал, что ждёт меня впереди, что скоро у меня не будет времени ни на что, я трусливо не заводила с ним разговор на эту тему, да и до Царёва смысла в нём не было, – не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Успела ухватить его за руку, переплетая пальцы, остановив от горячего желания направиться к выходу без меня.

Сейчас мне не хотелось говорить о будущем, я не знала, каким оно будет, что нас ждёт, но мы были вместе, и я хотела продлить эти мгновения.

– Давай отпразднуем, – согласилась, целуя его в подбородок. Каблуки хорошая вещь, без них я бы не дотянулась.

Клим привёз меня в пафосное место, где, должно быть, собирались сливки местного общества. Я сразу ощутила себя не в своей тарелке среди этих лощёных лиц, дам в блестящих нарядах, медленно цедивших апельсиновый сок из трубочки, с глазами-сканерами тугих кошельков, мужчин с выпяченными животами, обнимавших длинноногих дев, годящихся им в дочери.

– Не обращай внимания, здесь просто хорошая кухня. Попрошу, чтобы нас посадили подальше, – шепнул он мне на ухо, почувствовав моё волнение, теснее прижимая к собственному боку.

Пока мы шли вслед за хостес, мой затылок готов был воспламениться от прожигающих взглядов, меня рассмотрели со всех сторон, взвесили, оценили и вынесли вердикт – она его недостойна, я лучше, краше, но почему она с ним?

Я слишком выбивалась из общей массы местных глянцевых див своей простотой: моя одежда – ноунейм, на моем лице нет косметики, мои волосы не уложены в локоны, и мой взгляд не ищущий, а испуганный и напряжённый.

Нас проводили к столику у окна, открывающего вид на мегаполис, с огнями города, на который спустился зимний вечер. Я постаралась случайно не ослепнуть от красоты очередной девушки, бросавшей голодные взгляды на Самгина, и наблюдала за кипением жизни в Москве, пока Самгин выбирал что-то из меню.

– Какие люди, – раздался незнакомый голос, заставляя поднять глаза.

Клим не выглядел радостным, увидев молодого человека, обнимавшего модельной внешности девушку. Обменялся с ним формальным рукопожатием с таким видом, будто его пальцы могут быть посыпаны ядом. Не похоже было, чтобы они дружили.

– Всё бегаешь по поручениям нашего папаши, братец?

Я очень внимательно посмотрела на парня, внешность которого ничем не выдавала в нём родственника Самгина. Но слова говорили об обратном.

Неоднократно наблюдала, как Клим сбрасывает при мне звонки от абонента, записанного в его телефонной книге как «отец». Он рассказал мне о том, как оказался в городе Н., и что, собственно, его пребывание в нём ограничивалось годом, большая половина из которого уже благополучно прошла.

Иногда Климу нужно было уехать на несколько дней куда-то по работе, возвращался он взвинченный, хмурый. Так хотелось узнать, с чем связано это плохое настроение, но всё, что касалось его работы или семьи, оставалось тайной. Он не любил рассказывать о себе, я практически ничего про него не знала кроме той информации, которую можно найти в интернете. Но гугл выдавал лишь сухие факты о том, что Клим Самгин – сын крупного бизнесмена Анатолия Самгина, владельца заводов, дворцов, пароходов, не отличается примерным поведением, зато отличается красивым личиком, которое любят запечатлевать фотографы на светских вечеринках в столице, и не только родины.

– Не твоё дело, Валя, – Клим и не думал сдерживаться, когда его что-то раздражало, а тот, кого назвали Валя, ощетинился, явно недовольный подобным обращением, и перевёл злой взгляд на меня.

В приглушённом свете ресторана сложно было его рассматривать, но он как минимум на голову ниже Самгина, тощий, со сгорбленной осанкой, которую не поддерживали отсутствующие мышцы, создавая впечатление болезненности молодого человека. Да и лицо от сохи совсем не прибавляло очков к внешности и ещё больше отделяло от возможного родства с Самгиным.

– Ой, а это у нас кто, твоя новая игрушка?

Валентин сел рядом, разворачиваясь ко мне корпусом, укладывая руку на спинку кресла за моей спиной, рассматривая меня с любопытством студента-медика, препарирующего в первый раз лягушку.

– Игрушка? – повторила я, удивлённо переводя взгляд на своего молодого человека.

– Валя, убрался отсюда, – сквозь зубы прошипел Клим, смотря на названного брата с таким видом, будто планирует устроить в ресторане драку. Я поймала взгляды бугаев, что стояли на входе и смотрели в нашу сторону, готовые в любой момент поучаствовать в разборках.

– Клим, о чём он говорит?

Валентина моя неосведомлённость явно развеселила. Его девушка, к слову, продолжала безучастно стоять, словно манекен в витрине магазина, в ожидании спутника.

– А ты не знаешь о забавах моего братца? Есть у него такое увлечение, как спорить на девчонку о том, за сколько времени он сможет затащить её в постель. Судя по тому, что вы тут вместе, тебя он ещё не поимел.

Сбитая этими словами с толку, даже не заметила, когда Клим успел встать со своего места и оттащить брата за грудки из-за нашего столика, волоча его по проходу, как мешок с картошкой, и просто бросив там, на глазах изумлённой публики. Бравые охранники тут же подбежали выяснять, что происходит, а Клим, перекинувшись с ними парой фраз, вложив купюру в нагрудный карман одного из них, вернулся за стол. В то время, как разъярённый и униженный Валера, удерживаемый охраной, рвался обратно к нам. Девушке же его потребовалось ещё несколько секунд на осознание, что ей стоит следовать за своим парнем.

– Он мне не брат, это сын новой жены моего отца, – отпивая воды, пояснил молодой человек, будто сейчас и не было ничего.

Пока я пыталась отойти от сказанных Валей слов и поведения Клима, последний выглядел совершенно спокойно.

– А в остальном он не солгал? – я склонила голову, внимательно вглядываясь в глаза парня, будто видела в первый раз.

Клим раздражённо скомкал салфетку, не смотря в мою сторону, достал из пачки сигарету и закурил.

Все эмоции во мне словно заморозились, я понимала, что он не ангел, но не думала, что способен играть с чувствами других так грубо и низко. Не в моей натуре было спокойно это принять, после того как побывала на месте тех, кого Валентин назвал «игрушкой». Когда чувствуешь себя частью чьих-то чужих забав, понять и простить игрока очень сложно.

Хотелось высказать Климу всё, что думаю о нём, только не умела я выяснять отношения, когда назревала ссора, я будто сдувалась, мне всегда было проще уйти от конфликта.

Потому и сейчас приняла решение сбежать из этого сосредоточения роскоши, гламура и лжи, чувствуя себя лишней здесь. Как некстати это желание возникло в чужом городе, с досадой размышляла я, мысленно просчитывая все возможные варианты бегства, зная, что Клим просто так меня не отпустит, и выбрала самый простой.

– Мне нужно в дамскую комнату, – сухо произнесла, беря с собой сумку. Пудриться мне было нечем, косметики с собой не было. Зато был паспорт и деньги на билет, до города Н. хватит, успеть бы на регулярный поезд.

Должно быть, Клим был усыплён моим спокойствием, потому что я без преград забрала свою куртку в гардеробе и покинула ресторан, выбежала на улицу. Спросила у прохожих, как добраться до метро, и спустилась в тепло подземки. Вокруг посторонние люди, погружённые кто в книги, кто в свои проблемы. Кто-то меня толкнул, так что я чуть не упала, но сама виновата, зазевалась. Встала рядом с поручнем на противоположной стороне открывающихся дверей, неуютно чувствуя себя в коротком платье на высоких каблуках, хотя вроде никому не было до меня дела.

Телефон беспрерывно вибрировал, высвечивая на экране имя человека, которому совсем не хотелось отвечать. Отключила, бросив его в сумочку. Только сейчас осознав, что меня потряхивает от совершённого поступка. Правило сначала думать, а потом делать мной явно ещё до конца не освоено.

Добралась до Площади трёх вокзалов, купила билет на нужный поезд и села в зале ожидания, стараясь разместиться подальше от людей. Среди уставших людей с баулами я, с одной сумочкой, в платье и ботиночках, выглядела не менее лишней, чем в дорогом ресторане. Пахло несвежими телами, алкогольными испарениями вперемешку с едой и запахом грязной половой тряпки. Хотелось домой, к бабушке, чтобы она обняла меня, накормила ужином, и я легла в свою постель, а утром всё случившееся наверняка не будет казаться таким гадким.

В киоске с продуктами из еды были только шоколадки и пирожки, которые мне нельзя, и я с тоской вспоминала заказ, разложенный официантом на столе перед тем, как я покинула ресторан. Рациональности ноль, надо было сначала поесть. Дурёха.

Немелодичный женский голос объявил о прибытии моего поезда, на табло высветился его номер и путь. Решила подождать ещё десять минут, прежде чем выходить на перрон, рассматривая начавшийся снегопад через окно, через которое чувствовалось, как холодно на улице было. Поёжилась, обнимая себя за плечи, – выходить совсем не хотелось.

Это чувство, которое невозможно распознать и вычленить среди других, похоже на магию, потому что ты не видишь, но знаешь, когда на тебя кто-то смотрит, и твой взгляд безошибочно встречается с глазами смотрящего. Стоило немного сфокусировать зрение чуть выше, и я нахожу в отражении стекла зелёный напряжённый взгляд.

Предательское сердце пропускает удар, чтобы начать усиленно биться в груди. Он подходит и обнимает меня, прижимая к себе, а я чувствую его тепло, запах, и не в силах не то что сопротивляться ему, а шевелиться.

– Не бросай меня, – слышу его голос и не могу поверить, что это его слова, и все чувства, которые испытывала недавно, вся решимость убраться из Москвы без него, растаяли быстрее, чем снежинки на щеках.

14. Клим

Знал, что, как только отец поймёт, что всё идёт не по его плану, он может не только перекрыть мне финансовый кислород, но и организовать для Кирилла освобождение. Пришлось ехать на несколько дней к нему в Барвиху, где он проводил выходные, пока его новая жена развлекалась на яхтах, а пасынок тратил наши деньги.

Раздражало ли меня то, что Валентин может жить как хочет, а мне всегда ставили рамки и требования? Пожалуй, отец понимал, что Валя слишком туп, чтобы доверить ему бизнес, да, наверное, и не стал бы. Родство по крови многое для него значило.

Он частенько «угрожал», что если я не буду исполнять его приказы, то никакого наследства не получу. Всегда это забавляло. Отец был мощным мужчиной, чуть ниже меня ростом, и партнёры по бизнесу с хорошей памятью до сих пор нервничали, когда он выходил из себя. Правда, на него несколько раз совершались покушения, но Анатолий Самгин удачливый сукин сын, даже царапин не получил, но потерял одного телохранителя. Поэтому ни на какое наследство я не рассчитывал, хотя подозревал, что кому-кому, а Вале точно ничего не достанется – загнётся раньше отчима от наркоты.