А когда в центр полупустого двора приземлился округлый летательный аппарат, я невольно издала восторженный возглас. До своей мегабочки я по воздуху полечу! Фрайм одобрительно и даже несколько почтительно коснулся моего плеча, а после чего заковылял к выходу. Шакко приглашающе махнул рукой и даже помог забраться внутрь чудного транспорта. Пожалуй, это было самое замечательное приключение, что выпало мне на Цоте. Лишь бы мы не опоздали…

Я, как могла, объяснила яссу маршрут, мы немного покружили над территорией старого склада, прежде чем опуститься неподалеку от моего жилища.

– У нас тут все скромно, – виновато пробормотала я.

– Твой дом в Дейкос выглядел иначе?

– Да с чего вы взяли, что на Земле кругом помойка! Кто вам такое сказал – плюньте ему в нос!

– Ты смешная!

– А вы, кажется, хороший человек! – голос мой стал противно-льстивым, аж самой тошно.

– Яссы – не люди. Мы очень древняя раса, наши предки первыми заселили Яшнисс, старейшую планету системы Антарси.

– Я думала, правильно говорить «Антарес». А что это – Яшнисс?

– Наша родина.

– И вам никак нельзя вернуться?

Бестактный, глупый вопрос! Мне стало за него стыдно. Шакко не ответил, видно, счел, что и так уделил много внимания «забавной зверушке». Он бегло осмотрел тарсианина и, небрежно повернув на бок, сделал ему укол под лопатку.

– Будет жить.

– Я вам так благодарна!

– Я лишь выполняю приказ Джелло. По-моему, пустая блажь и трата дорогих средств. Мне нет дела до Тарсин.

– Это просто добрый поступок. Я теперь понимаю, почему все здесь любят короля.

– Любят? – насмешливо гаркнул Шакко. – Боятся, ты хотела сказать.

– Ну-у, правитель может быть быть суров, но справедлив и должен заботиться о своем народе.

Тогда Шакко утробно загоготал, глядя на меня сверху:

– Да-а, не такой народ заслуживает Джелло, приходится разбираться с мусором.

Я принялась заступаться.

– Ведь не все же здесь мусор! Или так вы называете тех, кто заведомо слабее вас. Тогда в глазах Сианы мы все тут… сами понимаете кто.

– А ты не глупа! Хаммашшш… и береги волосы, раз уж они ему приглянулись! Мне пора.

– Подождите! Простите, что отвлекаю, но последний вопрос: вы сообщите информацию о Даре – куда следует?

– О ком сообщить?

Я показала на тарсианина:

– Его зовут Дар.

Шакко презрительно скривился.

– Похоже, ты искренне за него волнуешься. Не вздумай привыкнуть. Если очень повезет, его вернут домой после переговоров, а ты-то останешься здесь.

От этих холодных слов больно кольнуло за грудиной, но я сжала руки в кулаки и храбро ответила:

– Пусть хоть кто-то покинет свалку и доберется до родных мест.

Шакко вытянул руку и приподнял мой подбородок, усмехаясь прямо в глаза:

– И на свалке можно неплохо жить, если деваться некуда. Может, скоро ты найдешь здесь местечко получше ржавой бочки.

Я равнодушно пожала плечами. Устала. Туман в голове. Нет сил надеяться на быстрые перемены к лучшему. Может, завтра с утра…

Шакко провел по груди тарсианина светящейся пластинкой вроде сотового телефона, потом начал проводить расчеты, проводя сильными пальцами по дисплею.

– Судя по его чипу, пилот был на хорошем счету, имел звание офицера, должно быть, за ним стоят серьезные люди на Тарсин. Попробуем обмануть сианцев и послать данные в обход их системы. Это все, что может Джелло, понятно тебе, ящерка?

Я возмущенно прикусила губу, но смолчала. И выдохнула с облегчением, когда машина, которую Шакко назвал «летмобиль», скрылась вдали.

Глава 10. Беспокойные дни

Дар быстро поправлялся, и ему нужна была нормальная пища в надлежащем количестве. Я уже безо всякого опасения оставляла тарсианина одного, убегала в «Кормушку» и с головой погружалась в привычную круговерть, думая лишь о том, что меня с нетерпением ждет голодный друг.

Я была нужна Дару, но и он сделался необходим мне, как здешний сухой и горячий воздух. Вслух, конечно, этого не скажу, но в душе я ликовала, что тарсианский разведывательный космолет упал именно на Цоту, и Фрайм привез раненого пилота ко мне.

Мы много разговаривали, каждый вечер обсуждали, как вместе улетим отсюда. Дар рассказывал о своей родине, а я любовалась его разрумянившимся лицом и чувствовала, что потихоньку влюбляюсь. Чисто по-дружески, без претензий на взаимность, просто мне так легче жить здесь и сейчас.

Для меня Дар – идеальный образец мужской красоты и силы. Он не только внешне хорош, но несомненно благороден, честен, умен. Если все тарсиане похожи на него – это раса замечательных людей и мне среди них будет комфортно, даже если никогда не смогу вернуться на Землю.

Вот только порой в нашем общении проскальзывало некое превосходство Дара над «чудным существом из Дейкос». Он снисходительно ко мне относился, вежливо, но чуточку свысока. Я старалась не придавать этому большого значения, да и некогда было анализировать каждую его фразу.

Я уставала. И скверно питалась, потому что лучшие кусочки берегла Дару. На почве такого моего поведения старый приятель Фрайм потерял ко мне прежний интерес, мы теперь редко виделись. Дар, конечно, был в приоритете. Я старалась ухаживать за ним как можно лучше, и настал день, когда тарсианин вызвался проводить меня на «рабочее место». День моего ужаса и стыда…

Во-первых, я опоздала в «Кормушку» потому что шла медленно – Дар опирался на мое плечо, его немного пошатывало, силы еще не полностью вернулись. Гарш даже не удостоил меня выговором, только сердито посмотрел и что-то пробормотал сквозь зубы.

В последнее время он вообще старается со мной не общаться, но не отказывает в еде. Даже удивительно, раньше часто брюзжал, что надо на меня тратиться, а теперь сам напоминает, чтобы я забрала скудный паек.

А во-вторых… Я заметила, с каким презрением Дар оглядел скудную обстановку нашей харчевни. А потом почти весело заявил:

– Вот почему от тебя постоянно пахнет прогорклым маслом, здесь все им провоняло. А там что висит – крысиные хвостики? А тот парень в летной форме, случайно, не с Харакаса?

– Да-а, крысы – добыча Рохо… А летчик, вроде, был в группе наемников Сианы. Посиди тут, в углу, я пока займусь своими обязанностями. Нам же не просто так обходится кормежка.

Я представила жалкую обстановку забегаловки ясными глазами Дара, и сердце полоснул жгучий стыд. Так я же не виновата, что приходится получать еду таким жалким способом! Он должен понять, что у меня нет выбора. Все равно неприятно.

Когда вернулась в зал с заказами, мой придирчивый спутник уже громко спорил с безногим «серебристым летчиком» насчет незаконного вторжения сианцев на территорию какого-то исконно тарсианского заповедника. С обеих сторон нашлись заступники из скучающих завсегдатаев.

Скоро в «Кормушке» поднялся невообразимый гвалт! Мне было неловко видеть, как высокий, стройный и подтянутый Дар наседает на жалкого калеку – четкими, рублеными фразами доказывает свою правоту, а тот захлебываясь слюной и нервно заикаясь, пытается отвечать, бьет себя кулаком в тощую грудь.

Я подскочила ближе, ухватила Дара за рукав потрепанной кофты, что выпросила у Гарша два дня назад:

– Успокойся, пожалуйста! Нас же выгонят в два счета. Что тогда будем делать?

– Тебе здесь не место, Ари! Разве сама не видишь?

– Но я отсюда приносила тебе еду, ты забыл?!

– Я скоро окрепну и найду работу. Тебе не придется прислуживать всяким отщепенцам.

– Буду безмерно счастлива! Но когда это еще случится… Тебе надо набраться сил.

И тут прямо над ухом раздался утробный рык Лупоглазого Бубо:

– А ты ничего не попутал, тарсианский выродок? Сам еле стоишь на ногах, а посмел гадить в чужое корыто! Я сейчас размажу твои кишки по гнилому полу и малышке Ари придется подтирать кровавое дерьмо.

Не успела я опомниться, как пьяный в доску кардарианец обратился уже в мою сторону:

– Значит, вот чего ты от меня бегаешь, куколка! Подобрала какую-то падаль на свалке и думаешь, что он тебя будет кормить? Кто? Вот этот засранец? Да ты на него хорошенько посмотри – он же боится ручки замарать. Все знатные тарсиане спят со смазливыми юнцами, а богачи имеют целые гаремы особей разного пола, включая синтетические игрушки. И этого извращенца ты предпочла мне? Вот же глупенькая Ари!

Он и другие гадости говорил, надвигаясь на меня с мерзкой улыбкой, демонстративно поглаживал надувшуюся ширинку. Я отступала к стойке и скоро уперлась в нее спиной. Почему никто его не останавливает? Куда делся Гарш?

Придется выкручиваться самой:

– Бубо, ты пьян. Садись за столик, я выполню твой заказ.

Но он ухватился за стойку своими длинными руками, поймав меня в ловушку и обдавая лицо зловонным дыханием:

– Заказываю тебя! Послушай, милая, я тебе помогу. Чего ты желаешь? Будь со мной поласковей, сладкая девочка, я все для тебя сделаю. Хочешь, достану первоклассный глейс, ты мигом забудешь все печали. Я одену тебя в красивые тряпочки, я знаю, где это достать.

Он попытался потрогать меня за грудь, и я в ужасе закричала, а потом вывернулась и схватила стоящий позади бокал с трикой – местной водкой, только немного крепче. Я выплеснула «огненную воду» ему в мерзкую харю – надеялась, что Бубо уберет лапы, и я сбегу. Черта с два!

Отфыркиваясь, он дернул меня за ворот футболки и стиснул горло так, будто хотел трахею сломать. А потом вдруг его глаза стали круглые и безумные – разинув рот и судорожно хватая воздух, Бубо начал медленно оседать на пол. За его обрюзгшей спиной стоял Дар – белый как мел и уверенный как сверхсовременный танк. Видимо, он и ударил Бубо по почкам.

Потом я услышала сиплый, сдавленный рев кардарианца и на мгновение зажмурилась, а когда снова смогла сфокусироваться на происходящем, то увидела, что Бубо лежит у моих ног, лицо его залито кровью, а из глаза торчит железный штырь.

Бубо корчился и хрипел, испуская дух, а Дар брезгливо обошел поверженного кардарианца и взял меня за руку.

– Уходим отсюда!

Но вокруг нас образовалась плотная толпа изгоев. Среди них было несколько приятелей Лупоглазого, угрюмый вид их не предвещал ничего хорошего.

– Надеюсь, у нас это получится…

В животе у меня пульсировал какой-то острый комок, дышать стало трудно, ног почти не чувствовала. Кажется, я боюсь крови и мертвых тел. Особенно, если они еще дергаются в судорогах.

Дар приобнял меня и направился к выходу, но кольцо посетителей «Кормушки» сомкнулось. Одни возмущенно цокал языком, другие присели к Бубо и ловко обшаривали многочисленные карманы его штанов, а старый кривобокий бродяга напрямую обратился к Дару:

– Что ты размахался клешнями? Я прежде тебя тут не видел, вот ты заявляешься и тычешь ножкой стула в морду достойного человека. Как это назвать, а? Ты прикончил нашего приятеля, и хочешь уйти просто так? Не-е… это неправильно.

– Он дурно отзывался о моем народе и сдохнул, как тупая скотина, – надменно произнес Дар и чуть встряхнул упругими кудрями, будто придавая особый вес своим словам.

Я услышала в толпе уже знакомый, характерный щелчок – так открывается нож. Сердце затрепетало, как бабочка над весенним цветком. Были бы тут цветы…

«А нас сейчас зарежут, как цыплят! Их слишком много, Дар, ты со всеми не справишься. У них ножи и заточенные ложки, а ты выпустил из рук единственное средство защиты».

Гомон усиливался, но никто не решался нападать первым, я затравленно озиралась кругом, ища хотя бы проблеск сочувствия на некоторых знакомых лицах. Из дальнего угла раздался идиотский смех и жиденькие аплодисменты «серебристого летчика».

– Да-давай, пилот, по-покажи, как готовят ваших ребят в спецпо-по-по-дразделении Та-а-арсин. Если бы у меня были но-ноги, я бы первым тебе врезал, но с ра-адостью по-осмотрю, как это сделают други-ги-е.