Ширам кивнул, не выдавая разочарования. Стоящая на полшага позади него Янди глазела по сторонам, рассматривая тайное убежище верховного жреца. Поистине мало кто из людей Аратты побывал здесь, и еще меньше отсюда вышло…

Тулум жестом предложил им занять места в креслах и сам уселся за стол, внимательно глядя на вошедших. Бывшего саарсана накхов он знал едва ли не с его детских лет и вполне представлял себе, чего от него ожидать. Правда, когда стало известно, что Ширам возвращается во дворец, Тулум сомневался: будет ли толк от низложенного и искалеченного владыки накхов? Дружеские чувства Аюра понятны – но пригодится ли Аратте тот, кого лишили власти и имени, руки, отрубленной на священном камне, и объявили «мертвым саарсаном»? Однако, вопреки ожиданиям, пережитое не сломало Ширама. Он стал еще более молчаливым и замкнутым, чем прежде, но без колебаний выразил желание служить Солнечному Престолу и уже не раз проявил себя в деле. Отрубленная рука, кажется, ничем не мешала ему. Кроме того, с Ширамом прибыл немалый отряд накхов – все они прежде служили в Полуночной страже и вернулись в ее ряды, словно и не покидали их. А еще – Аюна, их будущий ребенок…

А вот «саари Яндха» пока оставалась для Тулума загадкой. Ширам привез эту женщину с собой из Накхарана. С недавних пор она повсюду его сопровождала. Он называл ее своей сестрой. Молодая, светлокожая, с жестким взглядом, одетая и вооруженная как жезлоносец Полуночи, с черно-белыми лентами Афайя в длинной русой косе, она возникла словно из ниоткуда. Хоть она и не появлялась во дворце без черной боевой раскраски на лице, Тулум отлично видел, что никакая она не накхини.

– Что скажешь, Ширам, об итогах государева малого совета? – без каких-то предисловий спросил верховный жрец. – Не правда ли, они были неожиданными? Особенно то, что ты сказал о зимнем походе в земли ингри…

Ширам сжал губы. Его «сестра», напротив, широко улыбнулась.

– Святейший, если желаешь, я повторю свои слова еще раз, – сказал накх. – Изучив все сведения, что принесла разведка, я пришел к выводу – поход в Затуманный край не нужен. Он принесет лишь вред. Дривы не воюют зимой. Они попрятались по своим лесным норам, и мы не найдем их. Все, что мы можем сейчас вернуть, – это развалины сгоревшего Мравца. Что касается ингри, наши соглядатаи все как один сообщают, что эти дикари и подавно не готовы к войне. Их якобы огромное войско – всего лишь скверно вооруженная толпа, неопытная, ничего не знающая о войне. Возможно, Учай смог бы что-то сделать из них к весне. Но до весны еще очень далеко…

Тулум слушал и кивал, словно все приводимые Ширамом доводы не имели значения. Янди внимательно следила за верховным жрецом. То, что говорил Ширам, она и так знала – это было верно, предсказуемо, а потому неинтересно. Куда больше ей хотелось узнать, зачем их призвал Тулум.

– Так ты полагаешь, Ширам, что этот дикарь Учай не стоит внимания? – рассеянно спросил Тулум.

– Я все сказал на совете. Он опасен. Я отлично его помню. Учай умеет повести за собой людей, он умен и хитер. Но его войско… Ингри живут родовыми общинами в раскиданных по лесам селениях. При первом же ударе они разбегутся по своим землянкам, растекутся, как вода сквозь пальцы… Надо готовиться к тому, что будет весной.

– Боюсь, весной нам всем будет не до войны, – хмуро заметил Тулум, глядя куда-то сквозь собеседников.

Ширам взглянул на него с недоумением:

– О чем ты?

– А может, и вовсе не будет никакой весны…

– Я тебя не понимаю, святейший!

Тулум вздохнул:

– Именно для этого я вас сюда и пригласил… Послушай, саарсан…

– Не зови меня так.

– Извини, Ширам, – печально усмехнулся Тулум. – Никак не привыкну. Ты – муж моей племянницы, а значит, мой родич, член семьи. Я буду говорить откровенно, а если ты услышишь странные вещи, не стесняйся переспрашивать.

Гости выжидающе уставились на Тулума. Внешне ничего общего – смуглый накх и маленькая русоволосая девушка, похожая на вендку. Но верховному жрецу стало не по себе от одинаковых взглядов немигающих зеленых глаз. Некогда он уже знавал одного жуткого накха с точно такими же глазами… «А может, они и в самом деле брат и сестра?» – впервые подумал он.

– Я позвал вас, чтобы сообщить волю государя, а затем добавлю кое-что от себя. Войны не будет – однако ты все же отправишься в Мравец, – негромко заговорил жрец. – Так решил государь Аюр. Возьми с собой достаточно большой отряд, чтобы устрашить лесных жителей. Возьми своих накхов или кого посчитаешь нужным сам…

– Но воевать…

– …ты не будешь, да это и не нужно. Задача твоего похода будет совсем иная. До меня дошли очень тревожные слухи об одном человеке. Опасном для Аратты человеке… Некогда он сбежал из столицы и много лет скитался по окраинам. И вот мне вдруг сообщают, что тот человек объявился возле Учая… Более того – что он и есть настоящий вдохновитель его завоеваний!

– Если ты о том, чтобы отыскать и притащить сюда изменника Кирана, святейший, – промурлыкала Янди, – с этим не будет никаких хлопот. Мы похитим его и притащим к тебе – живого или мертвого, как сам пожелаешь.

Ширам бросил на сводную сестру быстрый взгляд. Хотя порой Янди внушала ему нечто вроде ужаса, он привык к ней. Более того – она понемногу становилась ему необходимой. Она была умной, коварной и поистине смертоносной в битве. Ближе узнавая Янди, Ширам не мог не признаться себе, что Янди – один из лучших воинов, кого он встречал в жизни. Порой он ловил себя на том, что общается с ней так же, как в свое время с Маргой. Да и Янди быстро заняла при нем и в его войске то же место, которое прежде занимала Марга. Янди на удивление легко освоилась среди его воинов. Ее слушали, ее уважали. А если кто и узнал в ней неприметную служанку Аюны, тот держал язык за зубами… Конечно, в Накхаране никогда бы не приняли как равную какую-то светловолосую полукровку. Но Лазурный дворец был далеко не Накхаран.

– Если государь желает выкрасть изменника Кирана, то лучше моей сестры это никто не сделает, – подтвердил Ширам. – Яндха, дочь Гауранга, – прекрасный воин. Порой мне кажется, что в ней воплотилась сама Мать Найя. Мы считаем, что она рождается среди смертных…

– Ширам, оставь эти накхские выдумки, им не место в доме Исвархи! – замахал руками Тулум. – И Кирана тоже оставьте в покое. Государь же предельно ясно высказался на совете. Изменник сам себя загнал в ловушку. Пусть Кирана покарают его собственные злодеяния. Кроме того, я дал ему небольшую возможность выпутаться и теперь хочу поглядеть, как он извернется… Я вовсе не о нем.

– А о ком, святейший? – спросила Янди.

– Сейчас объясню. Так вот, Ширам, – Тулум повернулся к маханвиру, – ты приведешь малое войско в Мравец, и там вы зазимуете. Мои люди докладывали, что этот Учай сжег только крепость, а сам город остался невредим… Постарайся связаться с вождями дривов. Пригласи их на переговоры. Обещай им все, что посчитаешь нужным…

– Ясно. Ты предлагаешь мне тянуть канитель и отвлекать на себя внимание, – кивнул Ширам. – А в это время…

– А в это время славная саари Яндха и те, кого ты дашь ей в помощь, отыщут для нас одного человека, – продолжал верховный жрец. – Жизненно важно для всей Аратты, чтобы вы захватили его и привезли в столицу, прежде чем он натворит бед.

– Что же это за человек такой? – с любопытством спросила Янди.

– Скажем так… Он способен на вещи, недоступные обычным людям. Пусть он выглядит беспомощным калекой – поистине смертельно недооценивать его…

– Это чародей? – в лоб спросила жреца Янди.

– Его можно так назвать, – уклончиво сказал Тулум.

Накхи переглянулись.

– Ехать в земли ингри ловить чародея. – Янди вновь улыбнулась. – Смертельно опасного чародея! Братец, вот это мне по душе!

* * *

Зарни поднял лицо к небу, с удовольствием подставил чуть теплым лучам солнца.

– Ну, рассказывай.

Варак поспешно шагнул вперед и почтительно поклонился, хоть гусляр его и не видел, и даже голова слепца была повернута в другую сторону. Плот слегка покачнулся под ногами раба. Хотя земли ингри уже укрыл снег и болота покрылись коркой льда, озеро Встающей Воды и не думало замерзать. Где-то в его недрах изредка пробуждался кипун. Он бил в небо, повергая народ в священный трепет. Берега озера затягивало паром, а на поверхность всплывали серебристые тушки мертвых рыбин. Из-за источника священное озеро стояло безо льда всю зиму. Какой еще человек, кроме Зарни, осмелился бы поселиться в таком месте?

Причем устроился даже не рядом с сердитым озером, а прямо на нем. Два больших плота стояли у берега, привязанные к склонившимся над водой березам. На одном плоту высилась теплая палатка из бугристой шкуры неведомого зверя. На другом Зарни любил проводить время, размышляя, наигрывая на гуслях или занимаясь вовсе неведомо чем. Как, например, сейчас.

Варак опасливо косился на хозяина. Тот сидел, выпрямив спину и положив ладони на бедра, на самом краю плота. Белые глаза неподвижно глядели прямо на солнце. Кажется, чуть пошевелись слепой – и свалится в воду. Варак, однако, знал, что и без глаз Зарни видит получше многих, да и студеная вода его вовсе не пугает. Ожидающая поблизости на берегу дривская девка с полотенцем в руках – тому свидетельство. А Зарни будто и в самом деле пригрелся на солнышке! Даже шубу расстегнул, словно ему жарко…

– Как ты велел, я остался и слушал, господин, – негромко заговорил бывший дворцовый раб. – Повелитель Учай вовсе не замечал меня, пока я к нему не обратился, потом уж выгнал…

– Хорошо, – промурлыкал Зарни. – И что же сказал Учай, когда увидел девочку?

– Мне показалось, он растерялся, господин. И не был так уж рад встрече… Мне думается, он не знает, что с ней делать…

– Тебе думается или он сказал?

– Нет-нет, прости, господин, – забормотал Варак, съеживаясь. – Повелитель Учай так и сказал: дескать, ну и куда тебя девать, рыжая? Жены, чтобы приглядывать за девчонкой, у меня больше нет… Замуж выдать – еще мала, да и не за кого…

– Так и сказал? – захихикал Зарни. – Значит, уже прикидывает за кого и скоро ведь найдет. Ты сказал ему, что я тебе велел?

– Сказал, господин. Если будет на то воля повелителя, вещий Зарни пока научит девочку играть на гуслях.

– А что Учай?

– Посмеялся. Дескать, не девичье дело на гуслях играть… И про тебя, господин, изволил сказать всякого…

– Что я сдурел?

– Ну-у… Не совсем такими словами…

Слабое тепло зимнего солнца еле ощутимыми ручейками растекалось по коже. Зарни неспешно стянул кожух, положил рядом на настил плота, оставшись в одной рубашке. Варак поглядел на него, вчуже поежился от холода. Вспомнил, как они так же сидели на плоту – Зарни говорил, он записывал, – когда на той стороне озера показались чужаки. Два свирепых косматых дрива, по виду сущие разбойники; тощий, еле живой с виду молодой бьяр; мальчишка-ингри и девочка с огненной копной волос. Ох как перекорежило Зарни при одном звуке ее голоса! На миг Вараку показалось, что слепой гусляр вот-вот потеряет сознание…

– Так, а что мальчишка? Этот, как его… Мазай? Кирья к нему очень привязана, не так ли?

– Это правда, господин. Они как брат с сестрой. Вроде вместе росли…

Варак поколебался, добавил:

– Мальчишка очень испугался, когда увидел повелителя. Аж прочь из избы шарахнулся.

– Любопытно…

– Но повелитель ему ничего плохого не сделал. Наоборот, улыбнулся этак по-доброму… Спросил, как здоровье деда…

– Деда?

– Да, я тут поспрашивал: его дед Вергиз считался у ингри чародеем. Волчьим пастырем его прозвали.

– Откуда такое прозвище?

– Прости, еще не знаю, господин…

– Так узнай! – строго сказал Зарни, стягивая рубашку.