– О, извини, Пейсли. В качестве компенсации я бесплатно позанимаюсь с тобой еще час после школы. Итак, где твой ноутбук?

Девочка внимательно посмотрела на меня.

– Я слышала, что ты ведьма, – сказала она. Завитки мышино-серых волос падали ей на глаза. – А еще говорят, твоих сестер исключили за то, что они принесли учителя в жертву дьяволу прямо в классе.

Вау! За последние четыре года слухи, похоже, вышли из-под контроля. Хотя еще более удивительно, что до нее они дошли так поздно.

– Я не ведьма, а русалка. Итак, покажи мне свою домашнюю работу с прошлой недели.

Я включила ноутбук и открыла учебник там, где мы остановились в последний раз.

– Если ты не ведьма, почему у тебя белые волосы?

– Я их осветляю.

Вранье. На самом деле через неделю после того, как Грей и Виви ушли из дома, я попыталась покрасить их в темный цвет. Купила три коробки краски, нанесла на волосы и провела дождливый летний вечер, попивая яблочный сидр в ожидании результата. Прежде чем смыть ее, отсчитала сорок пять минут, как рекомендовано в инструкции, а потом на всякий случай посидела еще немного, с волнением ожидая, что вот-вот увижу новую себя. Все это напоминало сцену из шпионского фильма, где главный герой ударился в бега и пытается изменить свою внешность в туалете на заправке.

Смахнув с затуманенного зеркала в ванной капли конденсата, я вскрикнула. Волосы остались молочно-белыми, краситель их совершенно не тронул.

– Домашнее задание, – напомнила я.

Пейсли закатила маленькие глазки и выудила из сумки ноутбук.

– Вот, – она повернула экран ко мне, – годится? – требовательно спросила девочка.

– Очень неплохо. Несмотря на все твои старания, ты усвоила материал.

– Мне невероятно жаль, но это наше последнее занятие.

Боже, разве двенадцатилетние девочки так говорят?

– Не торопи события. К счастью для нас обеих, твои родители внесли оплату до конца семестра.

– Они просто не знали, кто твои сестры. – Пейсли передала мне конверт, на лицевой стороне которого почерком ее матери было написано мое имя.

– Они очень религиозные, так что мне даже Гарри Поттера не позволено читать. К сожалению, они считают, что ты можешь плохо на меня повлиять. – Девчонка собрала свои вещи и встала, чтобы уйти. – Пока, Сабрина, – произнесла она со слащавой улыбкой.

– Вау, – раздался откуда-то голос, – некоторые люди такие грубые.

– Ну привет, Дженнифер, – произнесла я, увидев миниатюрную блондинку, которая отделилась от толпы и уселась на стул напротив.

В первые месяцы после того, как Грей и Виви ушли из школы, я переживала одиночество так тяжело, что каждое биение сердца приносило боль. Мне отчаянно хотелось завести друзей среди сверстников. Раньше приятели мне не требовались, но без сестер оказалось, что мне не с кем поесть в обед и не с кем провести время в выходные, разве что с мамой. И однажды Дженнифер Вейр пригласила меня на вечеринку с ночевкой в честь ее дня рождения. Подозреваю, что не по собственному желанию – наши мамы работали вместе в больнице «Роял Фри». Я осторожно согласилась. Мероприятие было роскошное: в просторной гостиной семейства Вейр, утопавшей в море золотых и розовых шаров, для каждой из нас установили отдельный небольшой вигвам, украшенный гирляндами. К утру мы посмотрели три части «Заклятия» и съели столько праздничного торта и вкуснейшей выпечки, что казалось, кого-нибудь обязательно вырвет. Болтали о мальчиках из соседних школ, обсуждали, какие они классные. Потом забрались в бар родителей Дженнифер, и каждая выпила по две рюмки текилы. Даже Жюстин Хан, девчонка, которая доставала меня в школе, а потом на глазах у всех побрила голову, казалось, не возражала против моего присутствия. Пару приторно-розовых, одурманенных алкоголем часов я позволяла себе фантазировать, что так будет всегда… И, возможно, все сбылось бы, если бы не игра в бутылочку, из-за которой мы с Жюстин в итоге оказались в травмпункте.

С той самой ночи Дженнифер Вейр перестала со мной разговаривать.

– Ты что-то хотела?

– Ну, если честно, – с улыбкой произнесла Дженнифер, – я купила билеты в «Камден Джаз Кафе» на сегодняшний концерт. Говорят, там будет твоя сестра.

– Конечно, она там будет, – смущенно ответила я, – это же ее концерт.

– Нет же, глупышка, я имею в виду другую сестру, Грей. Хочу сказать… на самом деле я безумно хочу с ней познакомиться. Может, представишь меня ей?

Я внимательно посмотрела на нее. Дженнифер Вейр и Жюстин Хан (вместе они называли себя Джей-Джей) на протяжении последних четырех лет изо всех сил старались превратить мою жизнь в ад. И если первая откровенно игнорировала меня, вторая вела себя по-другому: кровавая надпись «ведьма» на моем шкафчике, мертвая птица, подброшенная в рюкзак, и даже как-то раз битое стекло, подсыпанное в мой ланч.

– В любом случае, – продолжила Дженнифер, но ее деланая улыбка уже почти увяла, – подумай об этом. Мне кажется, тебе было бы полезно стать моей подругой. До завтра.

Когда она ушла, я прочитала записку от родителей Пейсли, в которой они объясняли, что услышали «некие вызывающие тревогу обвинения», и попросили вернуть аванс. Я порвала клочок бумаги и швырнула его в корзину, а затем достала телефон и проверила таймер обратного отсчета, чтобы узнать, сколько дней осталось до выпускного: сотни. Целая вечность. В школе многие помнили сестер Холлоу, и с того месяца, когда обе мои сестры уехали из города, эта ноша легла на мои плечи.

Первым уроком был английский. Я заняла свое обычное место у окна за первой партой и раскрыла экземпляр «Франкенштейна», сплошь заклеенный разноцветными стикерами с моими замечаниями. В процессе подготовки к этому занятию я дважды прочитала роман, тщательно выделяя абзацы и делая заметки в поисках разгадки, ключа. Наша учительница английского миссис Фистал испытывала ко мне противоречивые чувства. С одной стороны, ученица, которая читала все, что задано, часто не по одному разу, являла собой нечто вроде феномена. С другой стороны, ее сводило с ума мое желание получить точные и правильные ответы относительно литературного произведения.

На улице моросил дождь. Раскладывая вещи, я боковым зрением уловила странное движение и посмотрела в окно.

Там, в просвете между домами, на мокрой траве стоял человек с бычьим черепом на голове и смотрел на меня.

Глава 4

Я вскочила так резко, что едва не опрокинула парту. Книги и ручки рассыпались по полу. Все в классе, пораженные этим внезапным нарушением рутины скучного школьного дня, замолчали и обернулись, чтобы посмотреть на меня.

Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбилось.

– Айрис, – встревоженно произнесла миссис Фистал, – ты в порядке?

– Только не подходите к ней слишком близко, – предупредила учительницу Жюстин Хан. Когда-то я считала ее красивой. Вероятно, она была такой и до сих пор, но теперь сквозь ее кожу, казалось, просвечивало ядовитое нутро. Ее прямые темные волосы снова отросли. На переменах Жюстин доставала из рюкзака расческу и вытягивала их. Ее до неловкости идеальная, сияющая прическа служила двойной цели, словно занавес, помогая скрывать шрамы по обеим сторонам шеи, оставшиеся от моих ногтей, когда она поцеловала меня. – Всем известно, что она кусается.

Кое-где раздались взрывы хохота, но большинство моих одноклассников были слишком потрясены и не знали, как реагировать.

– Э-э-э, – мне нужен был предлог, чтобы выйти из кабинета, – простите, меня тошнит, – объявила я, присев на колени и торопливо запихивая вещи в сумку.

– Сходи в медицинскую комнату, – напутствовала миссис Фистал, когда я была уже на полпути к двери.

Еще одна привилегия прилежных учениц: учителя с легкостью верят, если говоришь им, что заболел.

Выйдя из аудитории, я перекинула рюкзак через плечо и бросилась на улицу к тому месту, где видела странного человека в просвете между зданиями. День был серый и мрачный, типичный для Лондона. Пока я бежала, брызги грязи летели прямо мне на носки. Еще издалека было очевидно, что там никого нет. Но я остановилась, лишь оказавшись на том самом месте. Воздух пах дымом и мокрым зверем. Сквозь дымку дождя было видно окна нашего кабинета.

Я набрала номер Грей, чтобы услышать ее голос. Ей всегда удавалось меня успокоить. Включилась голосовая почта. Видимо, сестра уже была в самолете на пути из Парижа. Пришлось оставить ей сообщение: «Привет. М-м-м… Перезвони, когда приземлишься. Я тут немного с ума схожу. Кажется, кто-то следит за мной. Ладно, пока».

Потом я неохотно позвонила Виви.

– Так и знала, что ты передумаешь, – ответила она после первого же гудка.

– Ничего подобного.

– Да? Странно. А ну-ка обернись.

Я обернулась. На парковке стояла моя сестра и приветственно махала рукой.

– Ого, – произнесла я, – мне нужно бежать. Тут какая-то странная женщина преследует меня.

В свои девятнадцать лет Виви носила ультракороткую стрижку и сережку в носу, украшала себя пирсингом и татуировками, курила сигареты с гвоздикой и играла на бас-гитаре, а ухмылка ее была такой пронзительной, что казалось, можно пораниться об нее. Она устроилась прямо на капоте красной машины, купленной кем-то из учителей под влиянием кризиса среднего возраста. Дождь ее не беспокоил. Несмотря на то что сестра прилетела из Будапешта, я не увидела никакого багажа, кроме маленького кожаного рюкзачка. Она была в короткой юбке и длинной куртке, как в той старой песенке группы «Кейк»^[12]. Два года назад, когда самым модным аксессуаром сезона стал шрам нашей Грей и девочки-подростки начали резать кожу в основании шеи в форме полумесяца, Виви замаскировала свой татуировкой в виде цветов глицинии, которая покрывала ее ключицы, спускалась на спину и вниз по рукам. Язык у нее был проколот, нос – тоже, а в ушах, пожалуй, было так много металла, что хватило бы на пулю.

Если Грей была самой высокой модой, то Виви представляла собой чистый рок-н-ролл. Я оглядела ее с головы до ног.

– Эй, Фуриоса^[13], шла на съемки «Безумного Макса» и заблудилась?

Взгляд подведенных черным глаз сестры задержался на мне, пока она затягивалась сигаретой. Редкая женщина может выглядеть настоящей сиреной с бритой головой и сигаретой в руках, но Виви это удавалось.

– Как видишь, Гермиона.

На ум снова пришла та песня: «Голос темный, словно дымчатое стекло».

– Кажется, в силу преклонного возраста разум тебя покидает, – произнесла я, качая головой.

Мы обе рассмеялись. Виви соскользнула с капота и заключила меня в медвежьи объятия. Под плотной тканью куртки ощущалась сила ее мышц. Вот кто может постоять за себя. С того самого эпизода, когда какой-то парень попытался затащить ее в свою машину, Виви посещала курсы самообороны.

– Рада видеть тебя, малышка.

– Боже, от тебя ужасно пахнет. Что это?

– А, это, – Виви подняла руку и махнула в мою сторону из подмышки, – эта ядовитая вонь – не что иное, как парфюм от нашей Грей.

«Холлоу» от Грей Холлоу – тот самый аромат, который она велела вшивать в крошечных капсулах в платья ее марки. Два года назад на Рождество старшая сестра прислала мне флакон духов, которые пахли дымом и лесом, а еще чем-то диким и испорченным. Я едва не задохнулась от этого аромата.

Но, как и все, что выпускала Грей Холлоу, он стал бестселлером. Модные журналы назвали его пьянящим и загадочным. Грей тогда отправила по коробке этой мерзости всем учителям в нашей школе, которые ее доставали. Подарок в стиле «Посмотрите, кем я стала, сучки». И они вовсю пользовались этим ароматом. Он впитывался в одежду и волосы, окружая их влажной зеленой аурой, и будто бы затягивал все другие запахи на свою орбиту. Брал их в заложники. Но стоило посильнее включить отопление, как в учебных классах начинало отдавать свернувшимся молоком и гниющим деревом. Однако никто, кроме меня, против этого запаха не возражал.