– Есть основания полагать, – ответил он, – что скоро Харриет Смит получит предложение руки и сердца, притом от достойнейшего человека – Роберта Мартина. Похоже, ее летний визит в Эбби-Мил сыграл важную роль. Мистер Мартин без памяти влюблен и намеревается на ней жениться.

– Как любезно с его стороны, – сказала Эмма, – но уверен ли он, что и Харриет намеревается выйти за него замуж?

– Ну хорошо-хорошо, он намеревается сделать ей предложение. Так лучше звучит? Позавчера он заходил ко мне посоветоваться. Он знает, что я высокого мнения о нем и его семье, и считает меня, как я полагаю, одним из лучших своих друзей. Он меня спросил, считаю ли я благоразумным жениться в его возрасте и не слишком ли юна его избранница – иными словами, одобряю ли я его решение. К тому же, учитывая, что с некоторых пор и не без вашего участия она стала вхожа в общество, превосходящее его по положению. Его рассуждения меня очень порадовали. Редко встретишь такого здравомыслящего молодого человека. Он всегда говорит по существу, открыто, прямо и очень рассудительно. Он все мне поведал: о состоянии его и планах, в том числе как они все устроятся в случае его женитьбы. Он прекрасный сын и замечательный брат. Я, не колеблясь, одобрил его решение. Он убедил меня, что ему хватит средств на свадьбу и семейную жизнь, а в таком случае не вижу иных к тому препятствий. Похвалил я и выбор невесты, так что он ушел воодушевленным. Даже если он не ценил моего мнения прежде, то теперь уж точно проникся уважением и, смею предположить, почитает меня лучшим другом и наставником. Было это позавчера вечером. Полагаю, он не стал бы надолго откладывать разговор с дамой сердца, а поскольку, как я понимаю, вчера он с ней не виделся, то весьма может статься, что он придет в пансион сегодня, а значит, задерживается мисс Смит из-за гостя, которого отнюдь не находит скучным.

– Позвольте, мистер Найтли, – начала Эмма, которая все это время молчаливо про себя улыбалась, – с чего же вы взяли, что мистер Мартин не объяснился с ней вчера?

– Конечно, я не знаю этого наверняка, но к такому выводу прийти нетрудно. Разве не провела она весь вчерашний день с вами? – удивился он.

– Что ж, мистер Найтли, расскажу и я вам кое-что. Он действительно завел этот разговор вчера – вернее, прислал письмо и получил на него отказ.

Мистер Найтли никак не мог поверить услышанному, а потому Эмме пришлось повторить еще раз. От удивления и неудовольствия лицо его побагровело. В негодовании он встал и заявил:

– В таком случае она куда глупее, чем я мог бы предположить. О чем эта простачка вообще думает?

– Ах, ну конечно, – возмутилась Эмма, – мужчине и в голову прийти не может, что у женщины есть выбор отказаться от предложения руки и сердца! Вы, верно, думаете, что мы готовы выскочить замуж за любого встречного.

– Вздор! Ничего подобного мужчины не думают. Как же это понимать? Харриет Смит отказала Роберту Мартину? Ежели так, то это полное безумие, и я надеюсь, что вы ошибаетесь.

– Я видела ее ответ! Вряд ли тут возможно ошибиться.

– Видели ее ответ! Эмма, да вы его и написали. Это все ваших рук дело. Вы убедили ее отказать ему.

– Даже будь оно и так, что совершенно далеко от истины, то я бы все равно не чувствовала никаких угрызений совести. Мистер Мартин – порядочный молодой человек, однако Харриет он не ровня. Я немало удивлена, что он вообще посмел сделать ей подобное предложение. Судя по вашему рассказу, у него были некоторые сомнения. Очень жаль, что он их отбросил.

– Не ровня Харриет! – с чувством вскричал мистер Найтли и, немного успокоившись и посуровев, продолжил: – Да, видно, и впрямь не ровня: он ее превосходит и по разуму, и по нынешнему положению. Эмма, ваше увлечение этой девицей вас ослепляет. Ни ее происхождение, ни характер, ни образование не ставят ее выше Роберта Мартина. Она внебрачная дочь бог знает кого, вероятно, безо всякого приданого, а без добропорядочной родни и подавно. Наверняка известно лишь то, что она постоянно живет при пансионе. Она не отличается ни умом, ни образованностью. Ничему полезному ее не научили, а в силу юного возраста и простоты научиться сама она не сумела. В ее лета у нее за плечами и не может быть никакого жизненного опыта, а с ее скудным умом она вряд ли научится чему-то полезному и в будущем. Она недурна собой и добродушна, только и всего. Одобряя его решение жениться, я сомневался лишь в избраннице, ведь для него это партия явно не из лучших. Он определенно мог бы найти спутницу жизни и помощницу куда разумнее, да и с состоянием поприличнее. Но такие доводы я, разумеется, влюбленному приводить не стал и счел, что зла от нее тоже быть не может, а с таким нравом и в таких хороших руках, как у мистера Мартина, из нее даже может выйти толк. От этого брака выиграла бы только она, и, давая Роберту Мартину совет жениться, я не сомневался и не сомневаюсь и сейчас – все бы сочли, что ей невероятно повезло. Я полагал, что даже вы останетесь довольны и не станете жалеть, что ваша подруга покинула Хайбери ради такого выгодного союза, и, помнится, еще подумал: «Даже Эмма с ее пристрастным отношением к Харриет порадуется столь прекрасной партии».

– Диву даюсь, как плохо вы меня знаете, раз могли допустить такую мысль. Подумать только! Как это фермер – а при всех его достоинствах мистер Мартин всего лишь фермер – может быть прекрасной партией для моей близкой подруги! Что я не стану жалеть, если бы моя подруга покинула Хайбери ради человека, с которым я в жизни знакомство водить бы не стала! Удивляюсь, как вы могли так подумать! Мы с вами мыслим совершенно по-разному. И я никак не могу согласиться с вашими утверждениями. Вы к Харриет несправедливы. Однако другие, в том числе и я, могут оценить ее по достоинству. Мистер Мартин, может, и состоятельнее, однако он, несомненно, ниже ее по положению в обществе. Она вращается в совсем иных кругах. Выйти замуж за такого человека значило бы уронить себя.

– Уронить себя! Кому – незаконнорожденному невежеству? Выйдя замуж за уважаемого, образованного и благородного фермера!

– Что касается обстоятельств ее рождения, то хоть согласно закону она никто, люди здравомыслящие с этим не согласятся. Она не обязана расплачиваться за чужие прегрешения и опускаться на уровень ниже тех, с кем воспитывалась. Едва ли возможно сомневаться, что ее отец – джентльмен, и притом весьма состоятельный. Ей выделено щедрое содержание, и на ее образование и удобство денег не жалеют. Для меня очевидно, что она дочь джентльмена, и никто, я полагаю, не станет отрицать, что в круг ее общения входят дочери джентльменов. Она стоит выше Роберта Мартина.

– Кто бы ни были ее родители, – отвечал мистер Найтли, – и кто бы ни был в ответе за ее судьбу, не похоже, чтобы они собирались вводить ее в так называемое хорошее общество. Получив поверхностное образование, она останется у миссис Годдард, предоставленная самой себе, – словом, вращаться в кругу людей того же положения, что и миссис Годдард. Ее друзья, очевидно, сочли, что этого ей довольно, и так оно и было. Она сама ничего лучше не желала. Пока вы не выбрали ее своей подругой, ей и в голову не приходило считать себя выше своего окружения. Летом на ферме у Мартинов она была счастлива. Тогда в ней не жило чувство собственного превосходства. Ежели оно есть теперь, то лишь от вас. Эмма, вы стали ей плохой подругой. Роберт Мартин никогда не зашел бы так далеко, если бы видел, что она к нему не расположена. Я его знаю. Он от природы очень чуток и не стал бы навязываться женщине лишь из чувства эгоистичной страсти. А что касается самонадеянности, то этого качества он лишен напрочь. Будьте уверены, у него были все причины надеяться.

Эмме было удобнее не отвечать на его утверждения, а продолжить свою прежнюю мысль.

– Вы очень добры к мистеру Мартину, однако, как я уже говорила, совершенно несправедливы к Харриет. Вы рисуете ее положение куда хуже, чем есть на самом деле. Да, умом она не отличается, но в ней гораздо больше здравого смысла, чем вы полагаете, и она совершенно не заслуживает, чтобы о ней отзывались столь пренебрежительно. Даже отбросив этот довод и предположив, что она, как вы сказали, всего лишь недурна собой и добродушна, то уж позвольте, это отнюдь не бесполезные качества. Она настолько красива, что, пожалуй, с этим согласятся девяносто девять людей из ста, и покуда мужчинам важна красота и они влюбляются в миловидное личико, а не в острый ум, то такая красавица, как Харриет, будет вызывать всеобщее восхищение и сможет выбирать среди многих. Не стоит пренебрегать и ее добродушным нравом. Она обладает мягким характером и приятными манерами, скромностью и невзыскательностью к другим. Не думаю, что ошибусь, если скажу, что редкий мужчина не сочтет такую красоту и такой нрав величайшими добродетелями, которыми может обладать женщина.

– Честное слово, Эмма, после ваших речей я почти готов с этим согласиться. Уж лучше быть недалекой, чем применять свой ум так, как вы.

– Вот-вот! – игриво подхватила Эмма. – Я знаю, именно так вы все и считаете. От таких женщин, как Харриет, все мужчины в восторге: ее красота завораживает, а ум не затмевает их собственный. Да! Харриет есть из кого выбирать. Даже для вас, вздумай вы жениться, она могла бы стать отличной партией. Ей семнадцать, она только вступает в жизнь, только заводит знакомства, так чему удивляться, если она не принимает первое же предложение руки и сердца? Нет уж, дайте ей время оглядеться.

– Я всегда считал вашу близкую дружбу ужасной глупостью, – отозвался мистер Найтли после небольшой паузы, – хотя держал свои мысли при себе. Но теперь я вижу, что Харриет она принесет одни несчастья. Вы до такой степени раздуете ее самомнение о собственной красоте и о том, на что она вправе претендовать, что через некоторое время она не захочет знаться ни с одним подходящим ей женихом. Тщеславие вкупе с малоумием несут лишь зло. Юной девице легко обмануться слишком высокими надеждами. Может статься, мисс Харриет Смит и не услышит обилия предложений, даже при том, что она девушка миловидная. Здравомыслящие мужчины, что бы вы ни говорили, не хотят себе глупых жен. Знатные не станут связывать себя с девушкой неизвестного происхождения, а предусмотрительные испугаются неудобного положения и позора, которые навлекло бы на них раскрытие тайны ее родословной. Дайте ей выйти замуж за Роберта Мартина, и она проживет спокойную счастливую жизнь. Если же вы поселите в ней надежды выйти замуж за состоятельного человека из высшего общества, то она навсегда останется в пансионе у миссис Годдард. Ну или, учитывая, что Харриет из тех девушек, которые так или иначе выходят замуж, отчается и выскочит за сына какого-нибудь престарелого учителя чистописания.

– Мистер Найтли, мы с вами совершенно расходимся во мнениях, и далее разговоры наши ни к чему не приведут. Мы лишь еще больше разозлим друг друга. Что же до того, чтобы дать ей выйти замуж за Роберта Мартина, то это невозможно. Она ему отказала, и отказала так недвусмысленно, что больше он на подобное предложение не решится. Как бы то ни было, ей теперь придется стоять на своем. Я не стану отрицать, что оказала на нее некоторое влияние, однако, уверяю вас, от меня почти ничего не зависело. Против мистера Мартина и его внешность, и его грубые манеры. Даже если она и была к нему благосклонна когда-то, то теперь все изменилось. Допускаю, что он казался ей вполне сносным, пока она не знала никого другого. Он брат ее подруг, и он всячески старался ей угодить. Да, может, она и находила его приятным во время своего визита в Эбби-Мил, однако лишь потому, что мужчин лучше до того не видела, это и сыграло ему на руку. Но теперь все иначе. Теперь она знает, каков настоящий джентльмен, и лишь человек с достойным образованием и хорошими манерами сможет заполучить ее руку.

– Вздор, вы несете сущий вздор! – вскричал мистер Найтли. – Роберт Мартин обладает прекрасными манерами: в них читаются и его здравый смысл, и искренность, и доброжелательность. В нем столько благородства, сколько Харриет Смит никогда даже оценить не сможет.