– Я вашу машину так обработаю… – Тедди любовно провел рукой по капоту автомобиля. – Будет выглядеть на миллион баксов. – Рыжий так и сиял, наглаживая машину, будто уже стал ее владельцем.

– Хорошо, я подумаю, – растерянно посмотрела на мальчишку мама. – Спасибо тебе, Родди.

– Тедди. Помою, отполирую – станет как только что из автосалона.

– Вообще-то она всего шесть месяцев как из салона, – довольно нелюбезно поправила его мама.

– А… ну я, это… – Тедди все еще пытался что-то придумать, когда по всей парковке разнесся голос «герцогини Кентской»:

– Эдвард! Я думала, ты уже в машине, а ты все языком чешешь, людей беспокоишь!

Миссис Курио важно приближалась к ним, и Тедди отпрянул от «студебекера».

– Я только…

– Диана, все в порядке, мы просто болтаем, – пришла на выручку рыжему мама.

Тедди испуганно глянул на нее.

– Я просто… знаете…

– Быстро в машину! – Миссис Курио ткнула пальцем в направлении их автомобиля.

Подошел мистер Курио и жизнерадостно поставил точку в разговоре.

– Тедди! Собирайся, сынок, мы выступаем! – Он царственно махнул чете Хэмфрис и всем остальным, кто смог увидеть его жест, и миссис Курио погнала их к серебристому «мерседесу». – Всем хорошего вечера, и да благословит вас Бог! Мирного Рождества!

Тедди поплелся за родителями, помахивая своей сумкой в клеточку. Папа возился дольше обычного, переключая привередливые передачи, но как только выехал со стоянки, понесся словно дьявол… словно пьяный дьявол, и так всю дорогу до дома.

– Рожжество, – невнятно пробормотал он.

Мальчики и Корри пристегнулись.

Глава 5

На улице Мика было темно. Светилось лишь окно гостиной в его обшитом ветхой вагонкой доме, да сероватые блики отбрасывал телевизор. С экрана доносились свинги Бинга Кросби. Мик дотащился до гостевой спальни, встал, посмотрел на узкую кровать, застеленную свежим бельем. В таком состоянии она пребывала уже полгода. Все это время он ждал единственную гостью, но шансов на то, что она приедет в ближайшие дни, почти не было. Дочь должна была прибыть за неделю до окончания школьных каникул – так Мик договорился с ее матерью, – однако сроки все передвигались, договоренность постоянно пересматривалась. Стоило Керри увидеть, как он использует эту комнату, и ноги Шерил вообще не было бы в его доме, какие уж там пять дней…

Мика чуть качнуло, и он оперся о стол. Всего одна рюмка мескаля могла перечеркнуть восемнадцать недель так называемого прогресса. Он, не прощаясь, сбежал из участка, почувствовав, как огнем разгорается жажда. Совсем рядом был отель «Империал», манил теплыми рождественскими огнями и песнями сирен-искусительниц. Мик медленно подошел к гостинице, услышал призывное: «Добро пожаловать!» – и лишь каким-то чудом сбросил с себя магию радостного сияния огней холла и буквально бежал прочь. Его жилище находилось в шести кварталах, на окраине.

Он благополучно добрался до дома. Рубашка промокла от пота, зато в голове прояснилось. Мик влез в душ и включил холодную воду. Он стоял под струями, пока не ощутил, что окончательно обрел способность соображать. Во всяком случае, вспомнил, что на прикроватной тумбочке его ждет флакон мандракса. Две маленькие белые пилюли – и больше сегодня вечером ему ничего не нужно.

Мик сел на кровать и уставился на зеленые обои. Со стены гирляндами свисали вырезки из газетных страниц за февраль 1965 года. Заголовки были самые зловещие: «Убийства на сексуальной почве», «Девочки-подростки изнасилованы и убиты», «Трупы в Песчаных дюнах», «По следу убийцы». Кое-где попадались четкие черно-белые снимки с места происшествия: два тела, присыпанные песком, они же – извлеченные из неглубоких могил. На других фотографиях люди в специальных костюмах прочесывали местность под полуденным солнцем. Детективы, заливающиеся лаем служебные собаки. Между газетными вырезками Мик приколол к стене листочки с именами подозреваемых. Фамилии были соединены между собой стрелками. Мик рисовал фломастерами, и стрелки сливались в разноцветные круги, точно спицы кривого колеса на моментальном снимке. Еще фото: две юные девочки обнимают друг друга за плечи, улыбаются в объектив всего за неделю до трагедии; уверены, что до конца останутся лучшими подружками. Так и вышло.

Мик мельком глянул на журнальную статью «Новые факты о психопате» и перевел взгляд на маленькую заметку из газеты с фотороботом молодого блондина, держащего в руках копье для охоты на крабов. Комментарий к фотороботу был подчеркнут красным: «…сержант уголовной полиции, участвующий в расследовании, говорит:

«Убийца умен, хитер, скрытен. Уверен, что он не сумасшедший, это зло в чистом виде. Он еще вернется».

Убийство Чарли не имело никакого отношения к девочкам с Бардсли-Бич. И все же просматривалось нечто общее: преступник, скорее всего, другой, но почерк похож. Плюс жестокость, садизм, склонность к сувенирам на память. Возможно, психопат – многие из них начинают с животных. Стоит такому убить человека, и к животным он уже не вернется, как утверждала газета. Бывают ли исключения из этого правила?

Это всего лишь собака, напомнил себе Мик.

Смотри масштабнее, детектив.

Он погасил свет, запер дверь и попросил оператора соединить его с Сиднеем – захотелось поговорить с дочкой.

– Алло! Кто это?

Керри. Черт возьми! Конечно, уже поздно.

– Алло, алло! Кто…

Он повесил трубку, проглотил пилюли и залез под одеяло, пока тело еще слушалось. Мышцы расслабились, напряжение ушло. Перед ним опять возник образ той девушки, немки, словно Мик просматривал повтор телепередачи. Голова проломлена, горло вскрыто ножом с зубцами на лезвии … как у Чарли. Один из пальцев… кажется, с него сняли ноготь? Даже не сняли – содрали. Да, средний палец на левой руке. Похоже… Мик проваливался в сон. Они не возвращаются к старому… Не возвращаются? В голове затуманилось, все начало расплываться. Мягкий туман… белый… точно вата… облака…

* * *

– Не лгал я тебе! Не лгал! – услышал Хэл хриплый шепот отца.

Все еще ругаются. Всю ночь ругаются.

За окном переливались рождественские огни, вспыхивали то красным, то желтым, то зеленым, рисовали разноцветные восьмерки над крыльцом. Поблескивал огоньками и картонный Санта-Клаус, желая всему свету мира и благополучия. Легкий прохладный ветерок был не в силах заглушить раздраженные голоса, вырывавшиеся из дома Хэмфрисов на Бервуд-стрит.

– Ну же, повтори еще раз, что молчишь? – Маминым голосом можно было резать стекло. – Значит, говоришь, фантастическая вакансия, руководящая работа в офисе? Каждый вечер дома, с семьей, да?

– Я как раз собирался сказать тебе… после Рождества.

– Давай, скажи об этом сейчас, на всю улицу!

Попытайся папа это сделать – кто бы стал его слушать, кроме миссис Соседний Дом, думал Хэл. Все уже давно спят или залипли в телевизоре. Впрочем, мама права. Папа привез их сюда, за тридевять земель, в захолустный городок, а настоящую причину скрыл. Новые друзья, интересные местечки в новом городе, кафе, рестораны, кино, говорил он.

– Ради бога, милая! Все-таки Рождество…

– Ха! Ха-ха-ха, черт возьми! – Мама стала говорить тише, и Хэл понял, что она почти беззвучно плачет.

– Сходи постой немного под омелой, – негромко, но серьезно пробурчал папа.

– Все шутишь?

Открылась входная дверь. Хэл услышал, как мама ступила на крыльцо. В ночи пели цикады. Он представил, как мама смотрит на соседские дома. Все окна темны, только рождественские гирлянды подмигивают сквозь листья олеандров, стоящих вдоль тротуара.

Хэл продолжал прислушиваться. Мама взяла лейку, побрызгала водой на поникшую шеффлеру. Растение подарила ей тетя Линн на прошлое Рождество, и мама души в нем не чаяла. Шеффлера напоминала ей о доме и…

Хэл услышал, как мама вдруг замерла над цветком.

– Кто здесь? – громко спросила она.

Никто не отозвался, только на другой стороне улицы тихо прошелестели чьи-то шаги. Под дверь спальни вполз легкий запах табака. Это папа курит.

Шаги затихли. Эх, Мурабул… Скучища смертная, но тут хотя бы безопасно. Безопасно и тоскливо до чертиков. Веки Хэла отяжелели и начали закрываться.

Посреди ночи Хэла вырвал из сна телефонный звонок. Ему снился убитый пес: будто тот ожил, зализывает раны. Пес готов бежать с ним вперед, по холмам, все дальше и дальше.

Телефон продолжал трезвонить, и Хэл подумал, что надо бы встать, ответить… Телефон все не умолкал. В холле прозвучали тяжелые шаги, и папа снял трубку.

– Алло! Алло! Кто это? Алло! – Папа швырнул трубку на рычаг, затопал обратно в спальню.

Что-то сквозь сон пробормотала мама. Уже засыпая, Хэл услышал, как папа сказал: «Ошиблись номером». Ошиблись? Ошиблись номером?.. При чем тут номер? Его настойчиво звала собака.

Глава 6

Стрелки на часах уткнулись в половину девятого. Второй день нового, 1967 года. Мик, в начищенной и отглаженной форме, переступил порог участка, сел за новенький электрический «ремингтон» и застучал по клавишам, печатая отчет. Записку он готовил на имя суперинтенданта Уоррена Деннисона, старшего инспектора по округу Новая Англия, Армидейл. Необходимо было отчитаться о своей работе в качестве констебля на испытательном сроке в районном подразделении Мурабула за декабрь 1966 года. Все свои дела Мик помнил наизусть, и регистрационный журнал ему не потребовался. Дел было всего три.

Первое: задержание воришки при краже в магазине. Второе: предотвращение стычки в пабе отеля «Бэтсманс армс» во время мясной лотереи. Третье: расследование похищения голубой сиамской кошки (женского пола) по кличке Баттонс. Кошка не обнаружена, с престарелой хозяйкой проведена успокоительная беседа (миссис Фэй Дункан, Федерал-стрит, 36).

По каждому из дел имелся определенный результат, за исключением кошки Баттонс, которая, насколько знал Мик, до сих пор домой не вернулась. Поскольку аналогичных прецедентов с кражей кошек выявлено не было, Мик считал, что разумнее всего предположить переход похитителей кошек в другой регион, где они продолжили терроризировать хозяев домашних животных. Он также не исключал, что разбойники залегли на дно на период праздников.

С тех пор кое-что изменилось: после убийства Чарли Мик уже не мог позволить себе беспечность.

Ежемесячные рапорты были призваны подчеркнуть, что констебль Гудноу четко выполняет свои обязанности в течение испытательного срока. Мик отдавал себе отчет, что это своего рода искупление за потерю должности сержанта уголовной полиции в крупнейшем полицейском участке Сиднея, где он исполнял обязанности заместителя начальника. Тогда он занимался расследованием наиболее резонансных убийств.

Его сместили с должности в результате ссоры с другим сержантом криминального отдела; о стычке стало известно. Сержант обвинил его в применении физической силы, и делом заинтересовалось начальство.

Обвинение признали достаточно веским для увольнения. За Мика вступился его бывший наставник, заместитель комиссара Терри Бирн. Лишь его вмешательство позволило Мику избежать отставки и перейти на службу в глухую провинцию. Ему было запрещено приближаться к детективу-сержанту О’Дауду ближе чем на двести ярдов. Это означало, что Мику придется держаться подальше от чертова Сазерленда. Старик Терри на его звонки больше не отвечал. Вот так местное подразделение в Мурабуле и разжилось новеньким, самым престарелым за всю историю констеблем на испытательном сроке.

Гудноу стал четвертым полицейским в участке. Другими словами – пятым колесом. Могло быть и хуже, утешал он себя. Пока иных вариантов не просматривалось, можно немного побыть примерным стажером, набить руку на написании месячных отчетов.

Только Мик положил свою записку на стол Брэдли, как вошел Пе́трович, кинул шляпу на вешалку и коротко кивнул.

– С добрым утром, Питер. Как провел выходные?

– Сойдет.

Гм… интересный стиль общения.

– Я заварил свежий чай.