Пётр улыбнулся и начал весело ответную речь, под кураж зримого эффекта просветления (забывших друг друга насильника и жертвы) отвечать без секунды промедления:

– В начинавшей возвышаться Москве помнили о значении древнего Чернигова среди других городов русских. Чернигов ведь старше Москвы. Но сам древнейший город Чернигов в 14 веке перешёл, как и многие другие западнорусские земли, под власть великих князей литовских Ольгерда и Витовта. В 1499 году город Чернигов с окрестными землями был пожалован литовским великим князем и польским королём Александром в наследственное владение князю Семёну Ивановичу Стародубскому, правнуку Дмитрия Донского. Дед Семёна – Андрей Дмитриевич Можайский. Отец Семёна, князь Иван Андреевич Можайский, сражался на стороне врагов московского великого князя Василия Тёмного, вместе с ними потерпел поражение и был вынужден бежать в Литву. Теперь уже его сын Семён в 1500 году перешёл из Литвы, где преследовали православие в подданство Москве вместе со всеми своими обширными владениями в древней Северской земле. Следствием этого перехода была война между Москвой и Литвой 1500–1503 годах., завершившаяся победой Москвы. Под власть московского великого князя перешли области по реке Десна почти вплоть до самого Киева. Чернигов стал городом объединённого Великорусского государства. Когда же Чернигов стал «украинским». Больше ста лет Чернигов непрерывно оставался в составе Московской Руси. Северскую землю тогда населяли потомки древнего племени северян – их звали севрюками. Область называлась Северской Украйной – от слова «окраина» (тогда же была, например, и Рязанская Украйна). Северская Украина накануне Смутного времени стала прибежищем бродячих казаков и разбойников – людей, бежавших от феодального гнёта из разных областей России. Эти казаки исправно поставляли живую силу в армии первого и второго Лжедмитриев, в отряды бандитских атаманов Заруцкого и Лисовского. Воспользовавшись слабостью Русского государства или Московии, Речь Посполитая отторгла тогда Северскую Украйну от России. Этот переход был закреплён Деулинским перемирием между Москвой и Польшей 1619 года.

Было много вопросов. И, отвечая на вопросы, Пётр был в ударе. Ещё бы, его слушала его возлюбленная Катя. Та, обескураженная и потрясённая, долго жала лектору руку и шептала слова восхищения. А Пётр ответно и ласково улыбался и пошептал ей на ухо:

– Ты не пожалеешь, что пришла на мою экскурсию и лекцию… Сегодня я научу тебя летать… Ты со мной постигнешь азы искусства левитации, а дальше уж всё по твоему желанию и по природным талантам…

– Я способная…

– Посмотрим и удостоверимся, Катюш…

5. Воспарившие

Когда они вдвоём подошли к Петропавловской церкви, Пётр рассказал короткую новеллку о святителе Петра, проклявшем и погубившем летуна Симона Мага.

– Я – тоже Пётр. Но моя задача показать тебе приме, вдохновить тебя на воспарение и дать тебе зримые азы левитации. Если мне удастся взлететь выше этой колокольни, я натру твои груди амброзией – помнишь ведьму Маргариту? – чтобы ты воспарила, но не высоко, метра на два-три ввысь…

– Амброзией?.. Маргарита натёрла всё тело мазью, которую ей дал Азазелло…

– Но Марго летала высоко и далеко… А тебе надо всего-то взлететь на два-три метра… Между прочим, мировой рекорд болгарки Стефки Костадиновой два ноль девять… Выше двух метров десяти сантиметров никто из женщин не взлетал… А тебе придётся побить рекорд кубинца Хавьера Сотомайора два метра 45 сантиметров… Это не хухры-мухры…

– У тебя есть амброзия?..

– Это неважно, есть или нет, тебе придётся поверить в это, в мою мистическую амброзию – в фантом… Я натру тебе амброзией только груди, точнее, соски… Мне придётся их целовать и возбудить тебя… Так Гомер впервые описал в приснопамятной «Илиаде» натирание грудей и сосков богини Геры, чтобы та вознеслась на крутейшую из крутых гору Ида. Шутка.

– И она воспарила?..

– Ещё как вознеслась, прославив и себя, и Зевса… Одна тонкость, Гомер описал, как Гера сама намазала свои чувствительные соски амброзией, чтобы обрести дар левитации… Это шутка и не шутка – выбирай сама, что?..

– Я поняла твой намёк… Мне бы не хотелось самой ласкать свои соски и смазывать их для возбуждения… Тем более, мои соски очень чувствительные, невероятно нежные. Я сильно возбуждаюсь, когда кручу их безо всякой амброзии. Я не хочу говорить о бывшем женихе, когда он целовал и ласкал соски… – она замялась и выпалила свой вопрос. – А твоя подруга, невеста Лида кончала, когда ты ей крутил соски, целовал их?..

– Само собой, кончала и кричала…

– Вот, видишь, и я кончаю, когда я кручу себе соски, ласкаю их, когда мне их целуют… Слава Богу, я не лесбиянка, нормальная женщина с дико чувствительными сосками… Теку… Видишь, я врать и лицемерить не могу… Говорю, как есть, потому что хочу научиться летать, как ты…

– Нормальная, текущая и кончающая женщина, – глубокомысленно заключил Пётр, – ты просто должна верить мне человеку с чистыми побуждениями, далёкому и от дьявольщины, и от церкви, к сожалению, или радости, не знаю… Говорю честно, отцы церкви, наверняка, были бы против такого эксперимента, обвинили бы и тебя и меня в сговоре с тёмными инфернальными силами… Но это не так… Это делается во имя…

– Любви?.. – робко спросила Катя.

– Вот видишь, как всё хрупко… Скажешь с пафосом: «Да, во имя любви делается мой мысленный эксперимент» и всё погубишь… Это надо подразумевать как-то естественно и бесстрашно, на кураже – но без лишней бравады… Потом я тебе расскажу о Хьюме, короле левитации… Я набрал о нём за много лет учёбы в универе тьму разнородной информации, сразу же после моего рекордного прыжка за девять метров…

– Я тоже читала где-то, что Хьюма никто не уличил в мошенничестве, всех летунов-медиумов разоблачили, а Хьюма нет…

– С тобой приятно начинать великое дело, ты любопытна…

– Пожалуй, ты прав, я очень любознательна… любопытна?.. не без этого… Скажу главное, я бы любому другому отказала в эксперименте, где надо натирать соски амброзией… Это похоже на издевательство…

– Хьюм интересен для меня тем, что он был почти бескорыстен. – Пётр перебил её в самом главном месте. – Конечно, это издевательство, когда ты обкончаешься от поцелуев сосков, а сама не полетишь… А я хочу, чтобы ты летела… А опыт просветления-левитации Хьюма мной изучен досконально. Может, из-за этого у меня на работе чуть не похитили мой компьютер…

– Кто похититель?

– Похотливый Мэлс, мой начальник, директор фирмы.

– Я его знаю… Вроде культурный, обходительный… В моей конторе он слывёт за интеллектуала… Я, по случаю, по иронии судьбы, знаю его жену и любовницу-молодку… Все довольны, и жена и любовница, что знают всё про Мэлса, и Мэлс знает, что жена знает про любовницу…

– Вот он элемент корысти, Мэлс отстёгивает большие деньги всем сторонам конфликта интересов… Но это детали, главное в том, что и Хьюм, и я бескорыстны в своих мысленных экспериментах с левитацией, просветлением… Но мы с тобой заговорились, секреты левитации и других проявлений психической энергии подождут… Психические феномены мысленного обмена мыслящими существами, телекинеза и телепортации вынесем за скобки… Ты готова к взлёту – без страха и сомнения?..

– Да готова… Твой посыл бескорыстия в экспериментах мне близок…

– Тогда расширим мой посыл до: любознательности, бескорыстия и любви, куда же без неё…

Он крепко обнял её и нежно поцеловал в губы, наполняясь невероятно психической и сексуальной энергией. Пошутил:

– Матёрые мужики говорят в подобных случаях: от таких поцелуев яйца трещат… – Хотел добавить: «И сперма в мозг затекает и на нейронные сети капают», но сдержался, грубо и брутально. – Ладно, банальности в сторону… Надо просто подняться выше колокольни этой церкви Петра и Павла… Всего-то… Пётр не возражает… Это я о себе… А святитель Пётр?..

– Он тоже не возражает… Я люблю тебя, мой спаситель Пётр…

И он взмыл в воздух, повергая в прах законы земного тяготения, давая урок ясновидения и левитации, прежде всего самому себе, а потом своей возлюбленной. У него не было никакой крамольной мысли посрамить святителя Петра, не было желанием чародейством пересилить святость святых Петра и Франциска. Как не было никакого договора с инфернальными силами, душа вольная и чистая дьяволу не закладывалась ни частью, ни целиком… Он воспарил значительно выше колокольни… Но сам же ограничил своё продвижение ввысь, к звёздам… Опять же не боязнь неожиданного, не душевный внутренний страх положил ограничение высоты вознесения… Он же хотел выполнить и вторую часть просветления – научившись высоко летать, научить летать чуть пониже и свою возлюбленную…

Он опустился также легко и естественно, как и взлетел. Катя стояла бледная, как вкопанная, возможно, тоже превратившись в соляной столб. Глядела ввысь ничего не видящими глазами, обмерев, в лёгкой прострации… А может, в тяжёлой прострации, из которой её надо выводить?..

– С тобой всё нормально, Кать, – спросил он, сжимая её руки, – ты видела это?

Она тихо выдохнула:

– Да, видела… это феноменально… натирай амброзией мне соски, пока я буду приходить в нормальное состояние… Это же невероятно… И я это всё видела своими глазами… Я даже коснулась твоих кроссовок, когда ты взлетал и приземлялся…

– А я даже этого не заметил, – сказал он глухим голосом, занимаясь второй частью мысленного эксперимента. – Закрой глаза и сконцентрируйся на своих чувствах… Распахнись и ничего не бойся… Всего-то, тебе надо стать мини-Герой, взлетев на три-четыре, максимум пять-семь метров, как тебе будет угодно, под кураж… Предел задай себе сама, но не больше семи метров, так даже шестовики с гибкими шестами ещё не прыгают…

Он задрал ей свитер, расстегнул лифчик и просто крутил ей пальцами соски без всякой амброзии, а потом стал поочерёдно целовать и сосать ей крепкие девичьи груди, соски, засунув свою ладонь ей в трусики… Она бурно текла… и потом содрогнулась всем телом, как будто её прошила разрядом внутренняя молния…

– Ещё… Ещё… Ещё хочу… Я видела звёзды, не открывая глаз…

Но он был неумолим и холоден в своём посыле:

– Кончить – это был побочный эффект, хоть и немаловажный… Открой глаза и смотри на звёзды наяву…

– Вижу…

– Взлетай, воспари потихоньку…

Он опустил свитер вниз с обнаженной груди с твёрдыми распухшими сосками и выпустил её из крепких объятий. Она выпорхнула из объятий, как птаха из гнезда и плавно полетела ввысь.

Он испугался за неё: вдруг она, подчинившись какому-то проклятью тьмы или жутким силам гравитации, рухнет вниз оземь. Хоть молись за неё, хоть самому приказывай ей мысленно: «Хватит! Спускайся! Только плавно, без суеты и спешки!»

Она спускалась… Для чистоты эксперимента он дотронулся до её кроссовок во время её плавного спуска… Не утерпел дотронулся до её зачаточных малоразмерных трусиков, меньше плавок… Там было всё мокро насквозь и пахло амброзией… Это он остро почувствовал тогда, когда она раскинула ноги, приземляясь к нему прямо на шею, закрыв юбкой обзор перед глазами…

Чтобы не напороться в темноте на препятствия, он задрал ей юбку себе на затылок и понёс ей на закорках… Они молчали и думали – каждый о своём… Пётр знал, что феномен левитации надо пережить по-своему, без потрясения сознания, как бы с катушек не слететь… Но он был уверен в одном: инициатива у него в руках, её не надо отдавать…

Он тихо спросил:

– Успела навести в квартире корабельную чистоту и корабельный порядок?..

– Конечно, иначе я не пришла бы к тебе в музей…

– Тогда идём к тебе, Катюша…

– Конечно, ко мне… Бабушка уже спит… Десятый сон видит… И утром меня не будит… Так что вся ночь в нашем распоряжении… Только мне слезть надо, а то увидят и обхохочутся… И ещё, я вся мокрая внизу, мне неудобно перед тобой.

– Тогда слезай, любимая…

– Это было нечто… Такое не забывается, Пётр… Теперь я знаю, что такое левитация и ясновидение…