Хорошо бы. Проклятые соотечественники могли бы и разориться на какие-нибудь бусики. Эх… Увы, сейчас у меня не было даже обуви, не то что драгоценностей.

Мой спаситель-хёгг молчал. И на меня не смотрел, словно его вообще не интересовал этот вопрос.

– У меня ничего нет… И я… Я не знаю! – вконец растерявшись, пробормотала я. От произошедшего кружилась голова. А еще болели все мои синяки и ссадины.

– Ты просила спасти тебя, а платить не хочешь, – с колючей насмешкой протянул беловолосый Эйтри. – Какая неблагодарная попалась дева. Что Хвален-стяг делает с неблагодарными? Может, на шатию ее?

Ильхи снова радостно ухмыльнулись, чем вконец меня обозлили.

– Да ни о чем я не просила!

– Как же? – обернулся безучастный до этого хёгг. – Сама шептала: помоги мне, спаси. Волна принесла мне твою просьбу, я услышал и поднялся со дна.

Я моргнула. И тут поняла! Я молила воду, но мои слова услышал морской змей, затаившийся в глубине! И принял на свой счет. Вот же гадство! С другой стороны, этот ильх, кем бы он ни был, действительно меня спас. Вытащил из смертельного течения. Если бы не он, я сейчас не стояла бы здесь, не дышала и не ощущала боль побитого тела, доказывающую, что я все еще жива. Я бы лежала на дне и кормила собой рыб.

Брр.

И я не настолько испорчена, чтобы не понимать всего этого.

– Я тебе благодарна, – слегка запнувшись, сказала я. В конце концов, с толпой злых мужчин лучше не спорить. – Я от всего сердца благодарна! Но… Я… я готова отработать свой долг! Я могу убирать или готовить!

– Мне не нужна кухарка, – ровно произнес он. – И вряд ли ты умелая прислужница, слишком руки у тебя мягкие. Что ж, я тебя услышал, лильган. Думай, чем сможешь отдать долг. Время тебе – до заката. А пока – идем. Сегодня ты моя гостья.

Резко развернувшись, словно потеряв ко мне всякий интерес, ильх вышел из грота.

Торферд Коряга укоризненно пощелкал языком.

– Зря ты обидела Шторма, дева. Ой зря. Да еще такими словами… Даже мне гадко. Поплавала бы с ним, уважила, что стоило-то? Нравится нашему хёггу с девами плавать, природа у него такая! Он тебе вообще честь оказал, а ты! Не каждый сунется в Белый Ёрмун, чтобы спасти чужую шкуру. Да что там! Никто не сунется.

– Почему ты зовешь его Штормом? – прошептала я.

– Так его все так зовут. Шторм он и есть, – очень «понятно» пояснил человек-медведь.

И продолжая качать головой и что-то бухтеть, Торферд указал мне на выход. Я вцепилась в мех плаща и двинулась следом. Шторм, значит… Хуже не придумаешь.

Шторм – это то, что однажды уже сломало мою жизнь и меня. То, что почти уничтожило.

И я точно не позволю этому повториться.

Глава 6

За гротом вилась узкая тропинка. С одной стороны ее подпирала скала, с другой – кедры, сосны и густой можжевельник. Земля шелестела сухими листьями и иголками, колющими мои босые ноги. Ботинки-то остались в воде фьорда, а новые мне никто не выдал. Но я шагала молча, поглядывая по сторонам. Ильхи растянулись цепочкой, идти по тропке можно было лишь по одному. Позади меня топал и сопел громила Торферд, так что я старалась быстрее переступать ногами и не спотыкаться. А то если такой здоровяк ненароком на меня наступит – раздавит и не заметит!

Шторм ушел вперед. Несмотря на хромоту, двигался он быстро и уверенно. Кажется, он и правда забыл о спасенной деве.

Но стоило мне об этом подумать, как ильх обернулся и махнул мальчишке-угольку, который первым заглянул в грот.

– Брик, отдай деве сапоги, – велел Шторм. – А то она исколет свои нежные пятки и сляжет на несколько дней. И кто мне тогда отдаст долг?

Ильхи рассмеялись, юный Брик поспешно стянул обувку и сунул мне. На Шторма он смотрел как преданный щенок и, кажется, готов был прыгнуть с утеса по одному лишь слову светловолосого варвара.

– Благодарю, – пробормотала я, натягивая жесткие сапоги. На левой подошве обнаружилась изрядная дыра, к тому же обувка оказалась мне велика. Но это точно лучше, чем топать босой.

– Ага, так пятки ты успел изучить, да, Шторм? – ехидно протянул седой Эйтри.

Ильх обернулся, и на миг наши взгляды встретились. И снова почудилось, что в его глазах живет море…

– Она своими пятками мне все бока отбила, – с привычной уже насмешкой протянул он и отвернулся.

Варвары снова расхохотались, словно в этом было хоть что-то смешное! Насупившись, я двинулась дальше. Шторм рассказывал юному Брику о ночной битве с течением, и по его словам выходило забавное и веселое приключение, а вовсе не смертельная схватка. Я топала позади и сверлила взглядом спину этого вруна. Да на нем живого места не осталось, а зубы скалит, словно всю ночь веселился! И остальные хохочут, будто верят!

Тропинка резко завернула, вильнула мимо густых и высоких зарослей и вывела на берег. Ильхи пошли дальше, а я застыла, даже забыв об опасном громиле Торферде.

Впереди темнела извилистая стена из черного камня. Старая, даже древняя. Покрытая лишайником и густо оплетенная колючими растениями. Но за ней… за ней… За ней где-то в вышине парил на скалах город! Я видела лишь его краешек, но даже этого хватило для изумления. Город наползал на гору, вился по ней серпантином проспектов и мостов, стеклянными шпилями и малахитовыми колонами, стремился ввысь, к самым облакам. Великие боги, что это был за город!

– Вот тебе и скромное поселение с козами, Мира, – ошарашенно пробормотала я. Фьорды весьма болезненно щелкнули по моему снобизму конфедератки.

Я открыла рот, глядя на вздымающиеся к небу башни. Потом взгляд переместился на железное кружево моста, соединившего скалы, на крепкие добротные здания. Вытесанный из серого и зеленого камня город казался драгоценной шкатулкой, невероятным видением. Дымка утреннего тумана таила его за воздушным шифоном, словно вуаль – лик прекрасной невесты.

– Эй, не смотри туда, – передо мной выросла мрачная фигура Торферда, закрывая обзор. Ильх выглядел рассерженным. – Ты что уставилась? Беды хочешь? На Саленгвард лучше не таращиться понапрасну. Ты что же, не знаешь?

– Я знала, но забыла, – торопливо выкрутилась я. – Я никогда его не видела. Саленгвард. Я не знала, что он такой.

– Да-а-а… – с непонятным выражением протянул «медведь». – Такой вот. Ну идем, нам сюда.

И повернувшись спиной к волшебному городу, начал вслед за остальными спускаться по склону. Значит, в этот Саленгвард мы не пойдем? Я ощутила острое разочарование. Тянуло приблизиться, взобраться на высокий пригорок и заглянуть за извилистые высокие стены. Хотелось увидеть не краешек, а весь Саленгвард. Хотелось рассмотреть, почувствовать, прикоснуться! Но ильхи решительно свернули прочь от скал и двинулись через небольшой лесок вниз по склону. И мне ничего не оставалось, кроме как отправиться следом.

Мы шли, пока деревья не скрыли очертания далеких башен. Трава и колючие ветки поминутно цеплялись за подол моего плаща, приходилось его отдирать и ловить насмешливые взгляды ильхов. Варвары шли сквозь деревья так, что не вздрагивала ни одна ветвь, и, кажется, даже трава под их сапогами не приминалась! Я же собрала своим плащом все колючки этого леса, да еще и чихать начала. Горло нещадно першило, и я с печалью размышляла о том, что длительная простуда мне теперь обеспечена.

Густая занавесь иголок и листвы расступилась совершенно неожиданно, и перед нами раскинулся берег.

И тут я снова застыла.

У неровной и каменистой полоски земли плескалась вода. С двух сторон высились горы, по которым вились тонкие белые нити водопадов. Сама бухта расстилалась широким полукругом, заключенная в кольцо прибрежных скал.

А на мелководье лежали черные просмоленные хёггкары – не меньше сотни. Но все они выглядели ужасно. С пробоинами, кое-как залатанными светлыми досками. С кусками грязных и рваных парусов или вовсе без них. С обломанными мачтами. На некоторых кораблях не имелось носа или кормы. Многие суденышки лежали днищем кверху, беспомощные, как дохлые рыбины. Здесь были огромные хёггкары и небольшие узкие лодки, на которые сверху пристроили дощатые крыши. Это была не флотилия, нет. Это был город из затонувших и поднятых кораблей. Их вытянули на мелководье и обустроили в качестве жилищ. Между домами-хёггкарами тянулась паутина скользких досок. Иногда они пролегали низко, у самой воды, иногда – высоко, над бортами. Пробоины в кораблях служили окнами, дверьми и дымоходами – порой всем одновременно.

И сейчас в эти дыры выглядывали люди. Заметив нашу процессию, кто-то замахал Шторму. Несколько ильхов расположились на берегу, одни чинили сети, другие о чем-то спорили. Пахло дымом, рыбой и кислым хлебом, так что мой рот поневоле наполнился голодной слюной.

– Хвален-стяг к твоим услугам, дева, – произнес мой спаситель, сделав широкий жест рукой. Оказывается, он стоял совсем близко.

– Хвален… стяг? – повторила я, пробуя на вкус незнакомое слово.

– Чаще его называют Последний берег. Берет все и ничего не отдает. Хотелось бы добавить, что это лучшее место на земле. Но не стану врать, – зло усмехнувшись, ильх кивнул мальчишке: – Брик, отведи деву на «Медузу». Дай ей одежду и накорми. И… пусть Нана приготовит для гостьи отвар. – Ильх с сомнением осмотрел меня, что-то прикидывая, и добавил: – Пусть насыплет ей щепоть пепла. Дева долго проболталась в воде.

Эйтри недовольно цыкнул, глянув на меня своими жуткими глазами. Развернулся и быстро пошел к хёггкарам. Остальные ильхи устремились за ним.

Юный Брик потоптался рядом, оставляя на земле следы босых ног.

– Идем! Ну идем же! – поторопил мальчишка с досадой. Похоже, ему не понравилась необходимость «нянчиться» с гостьей-чужачкой.

Я послушно двинулась за ним, а когда обернулась – Шторм уже ушел.

«Медуза» оказалась небольшим хёггкаром, к моему удивлению – почти целым. Парусов только не было, а мачта торчала черным сломанным клыком. Корабль лежал в отдалении от основного плавучего города, за нагромождением валунов. На многих хёггкарах я видела веревочные лестницы, но здесь, к счастью, на борт вела доска с прибитыми дощечками. И почему-то, глядя на нее, я снова вспомнила, как Шторм хромал по тропинке.

Лавок для гребцов на корабле не было. Половину судна накрывала «крыша» из досок и выделанных шкур. Внутри обнаружилась одна длинная, но узкая комната. Я осмотрелась. В самом дальнем углу – кровать, укрытая шкурами и одеялами. С потолочной балки спускались две полосы тяжелой ткани, образуя над ложем своеобразный балдахин. Вероятно, для защиты от ветра и холода. Сбоку стол, сооруженный из старого ящика, поставленного на одну кривую деревянную ножку. Рядом – скамья, несколько глубоких корзин и сундук с тяжелым замком. Пол покрыт сухим тростником. В углу высилась большая, с меня ростом, пузатая колба, доверху наполненная тлеющими углями. Я удивленно потрогала ее теплый бок, размышляя, как варвары изготовили такую большую и почти идеально ровную стеклянную посудину?

Квадратные отверстия, в которые некогда просовывали весла, оказались забиты досками, чтобы не пропускать холод. Лишь одно оставили открытым, и толстый луч дневного света рассекал эту странную комнату на две части.

Я снова осмотрелась. Да уж… О комфорте здесь можно только мечтать.

– Чей это… дом?

– Шторма, конечно. Ты ведь его гостья. Можешь поспать или отдохнуть, делай что хочешь. Шторм сегодня переночует в другом месте.

Сегодня. А завтра? Когда я перестану быть гостьей и стану просто должницей?

– Мыться мы ходим в гроты, – важно сообщил Брик, роясь в одной из корзин.

Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть ее содержимое. И увидела одежду, одеяла, шкуры, какие-то деревяшки и остатки утвари. Целую кучу непонятного барахла.

– Но в тот, где ты была, больше не ходи, этот грот лишь для Шторма. Он злится, если туда чужой заходит. А Шторма лучше не злить… Это лишь сегодня мы не выдержали, потому как старый Дюккаль увидел, как хёгга тащит по камням Белый Ёрмун.