– Ты должен бороться, парень, – проговорил я. Практически прокричал.

Словно из ниоткуда пришло видение: окровавленная мама неподвижно лежала на кухонном полу. А я полз по заляпанному кровью линолеуму, чтобы ей помочь. Вот только я опоздал.

– Сражайся, – продолжил я, – потому что, в противном случае, будет слишком поздно. А это означает лишь чертову смерть.

Миллер потрясенно уставился на меня. Я отвернулся и заставил разжаться стиснутые в кулаки руки. Я ждал, что он велит мне вместе с безумными речами убираться ко всем чертям.

Но он этого не сделал.

– Я нужен ей в качестве друга, – произнес он через минуту. – Она нуждается… во мне.

– Значит, ты как вьючный мул. Тащишь все ее дерьмо и пытаешься облегчить ей жизнь, потому что заботишься о ней. А как же ты сам?

Миллер попытался что-то сказать, но потом замолчал. О чем-то задумался. Наконец он убрал гитару обратно в футляр и встал.

– Хочешь пойти со мной? – спросил он. – Ну, вероятно, там будет кучка пьяных качков, играющих в пив-понг^[7] под дерьмовую музыку.

– Я пойду, – проговорил я, забрасывая огонь песком. – Я же сказал, что прикрою тебя.

– Почему?

Я пристально уставился на него. После всего, что Миллер обо мне узнал, он все еще спрашивал, почему я взял на себя труд общаться с ним.

– Ты не бесишь меня до чертиков, – резко ответил я. – Этого достаточно?

Он усмехнулся.

– Вполне.

Чтобы Миллер не увидел моего лица, я быстро отвернулся и подхватил свою куртку.

Вечеринка оказалась именно такой, как предсказывал Миллер. Ченс Блейлок, центральный игрок футбольной команды, в начале каждого года приглашал к себе половину школы. Пьяные футболисты играли на кухне в пив-понг, а в каждом уголке огромного дома слышались доносившиеся из динамиков звуки популярных песен. Мы протиснулись сквозь толпу танцующих, Миллер в темноте высматривал лицо Вайолет.

Я вдруг понял, что осматриваю толпу в поисках знакомого лица.

«Отстань от нее».

Мы выбрались во внутренний дворик, где висели фонари. Толпа поредела; собравшиеся, сгрудившись в небольшие группы, пили и болтали у бассейна.

– Я ее не вижу, – проговорил Миллер, присаживаясь на край шезлонга. – Это была дурацкая идея.

Я заметил промелькнувшее в кухне красное платье и кивнул в ту сторону.

– Там.

Миллер взглянул, и при виде Вайолет лицо его смягчилось. Я опустил глаза. Мне казалось неправильным вторгаться в нечто настолько личное. Или незнакомое.

Он тяжело вздохнул.

– Ну, была не была. Присмотришь за гитарой?

– Ага.

Миллер направился в кухню, а я огляделся вокруг в поисках пива. У бассейна стояло ведро со льдом, среди белых кубиков виднелись зеленые горлышки бутылок. Я подхватил футляр Миллера и направился туда, но пьяно спотыкающийся парень меня опередил. Он взял пиво, а потом заморгал, тупо глядя на меня.

– Ни фига себе… Ты вышибала? – Он загоготал прямо мне в лицо. – Эй, смотрите! Блейлок нанял вышибалу.

– Отвали.

– Не, серьезно, – невнятно проговорил парень. – Ты сбежал из тюрьмы или что? Я слышал…

Я выдернул у него из рук бутылку пива и оттолкнул парня. Резко вскинув руки вверх, он упал навзничь… прямо в бассейн. Когда парень, отплевываясь, вынырнул на поверхность, собравшиеся во внутреннем дворике засмеялись.

– Чувак… Какого хрена?

Я отсалютовал ему бутылкой пива и, не обращая внимания на доносившиеся вслед проклятия, направился обратно к шезлонгу. Через несколько минут изнутри раздались приветственные возгласы, а потом вернулся Миллер. Он выглядел так, словно кто-то помочился в его тарелку с хлопьями.

– Ну что?

– Я вел себя как ревнивый придурок, оскорбил ее. И теперь она собирается участвовать в этой дурацкой игре с чуланом, где гребаный Ривер Уитмор будет ее целовать. А может… и не только.

– Значит, все прошло удачно. – Он хмуро посмотрел на меня, и я пояснил: – Вечер еще не закончился. Тоже сыграй в эту игру.

Миллер фыркнул.

– Нет уж, черт возьми.

– Ты не хочешь играть, но будешь смотреть и изводить себя. – Я отхлебнул пива. – Надежный план.

– Отстань. Я должен остаться и убедиться, что она в порядке.

Это я понимал.

Миллер схватил футляр и направился обратно в дом. Он уселся в углу гостиной, где ребята, собравшись кружком, курили, и положил гитару на колени. Я встал рядом с ним, как часовой, на случай, если появится этот придурок Фрэнки. Непроизвольно я оглядел толпу, и взгляд зацепился за стройную девичью фигурку, по рукам которой, в такт исполняемому ею танцу, скользили браслеты. Сердце глухо стукнуло в груди. Но тут девушка попала в полосу света, и я заметил бледную кожу и светло-каштановые волосы.

– Болван, – пробормотал я.

– Привет! – Рядом с Миллером плюхнулась тощая блондинка с длинными волосами в платье до пят. – Я Эмбер.

– Миллер, – пробормотал он.

– Ты нам что-нибудь сыграешь?

Он не обратил на нее внимания, устремив взгляд в центр гостиной, где какая-то цыпочка по имени Эвелин объявила игру «Семь минут на небесах». Я проследил за безнадежным взглядом Миллера и уткнулся в Вайолет. Милая девушка. Приятное личико. И когда она шагнула в чулан с королем спортсменов, Ривером Уитмором, я ощутил, как от сочувствия к Миллеру что-то заныло в груди.

– Значит, вот как, – пробормотал Миллер.

Я присел рядом с ним на корточки.

– Это всего лишь игра. Поговори с ней, когда она выйдет.

– Она поцелует его там, – печально проговорил Миллер. – Ее первый поцелуй.

– Так поцелуй ее лучше. Но не отпускай.

Он прищурился, глядя на меня.

– У тебя есть девушка? Кто-нибудь в Висконсине?

– Я не имею дела с девушками.

Миллер нахмурился, и я понял, о чем он подумал. Я чересчур усердно лез со своими советами по поводу отношений. И пусть мне не суждено было иметь нечто доброе и настоящее, отношений Миллера это никоим образом не касалось.

Вайолет вышла из чулана со странной улыбкой на лице. Она бросила страдальческий взгляд на Миллера, и он тут же сделал вид, что ему плевать, и повернулся к сидящей рядом с ним тощей блондинке.

– Ну что? – Эмбер положила руку ему на плечо. – Ты умеешь играть на гитаре или она просто для украшения?

Мне бы тоже хотелось послушать его игру. Думаю, что бы ни исполнил Миллер, все было бы лучше, чем доносившаяся из динамиков дрянь.

Миллер оглядел гостиную. Вайолет уже ушла. Игра с чуланом закончилась, и все направились на кухню вслед за королем футбола.

– Э-э, да, – проговорил он, но выглядел при этом огорченным. – Да, я сыграю. Почему бы и нет, черт возьми.

Эмбер захлопала в ладоши.

– Круто!

Когда Миллер запел песню «Yellow» группы «Coldplay», собравшиеся неподалеку от нас притихли. Конечно, не моя тема, но, черт возьми, парень умел петь. Он изменил песню, превратив ее в нечто иное, создав из нее собственную композицию. Каждая чертова строчка рассказывала историю о нем и Вайолет.

Сквозь шум вечеринки пробился звон разбитого стекла. Модно одетый парень с серебристыми волосами застыл на обеденном столе, у ног его валялась разбитая бутылка. Я слышал, как шептались о нем люди у бассейна. Его звали Холден, и он, как и я, был в школе новеньким.

– Заткнитесь все, мать вашу! – проревел Холден. Он не сводил пьяного взгляда с Миллера.

Остальные последовали его примеру.

И все затихли, слушая игру Миллера. Он не пропустил ни одной ноты. В гостиную из задней части дома вбежала Вайолет и резко замерла, на лице ее отразилось узнавание.

«Потому что это – их песня».

Миллер поймал ее взгляд и запел, обращаясь прямо к ней:

– «Ради тебя я бы истек кровью».

Это могло бы стать моим девизом. Отдать всю кровь до капли ради тех, о ком я заботился. Уже слишком поздно спасать мою мать, и мне остались лишь печаль и злость. Эта злость, так похожая на отцовскую, струилась по венам. Она вспыхнула и продолжала гореть. Мне так хотелось погасить ее совсем, но не получалось. И я мог сделать лишь одно – направить ее на защиту тех, кто в этом нуждался. Так поступил и Миллер. Через струны гитары он излил свои чувства любимой девушке.

Расплакавшись, Вайолет побежала к выходу. Миллер резко оборвал песню и встал, намереваясь последовать за ней. Кто-то задержал его возле двери.

– Полюбуйтесь, кто явился на вечеринку. Куда ты убегаешь, Стрэттон?

Фрэнки Дауд.

Моя злость вспыхнула, как пламя, в которое плеснули бензином. Я стряхнул с себя куртку и хрустнул шеей вправо и влево.

«Вперед».

– Отвали, придурок, – прорычал Миллер Фрэнки.

– Или что? Попросишь своего каторжника-телохранителя снова меня побить?

Я фыркнул. Этот идиот меня не заметил. Я встал перед Миллером и скрестил руки на груди, холодный и невозмутимый, хотя внутри бушевало пламя.

На носу у Фрэнки виднелась повязка, под глазами залегли синяки. Увидев меня, он явно испугался.

– Чувак, ты труп. Ты понятия не имеешь, кто я.

– Я знаю, кто ты, – проговорил я. – Мне это прекрасно известно.

«Трусливый, дрянной сучонок, который пытался помешать моему другу принять лекарство».

Прошло несколько секунд. В воздухе все сильнее нарастало напряжение. А потом из соседней столовой донесся вопль.

– Чувак! Какого хрена ты творишь?

Все взгляды устремились на Холдена, который отбивал чечетку на обеденном столе из красного дерева, пьяно напевая «Singing in the Rain». Осколки стекла под его ногами впивались в древесину. Рядом застыл Ченс Блейлок, широко раскрытыми глазами рассматривая повреждения.

– Черт возьми, родители меня прибьют, – кипел Ченс. – Кто-нибудь идите сюда и помогите согнать со стола этого придурка.

Из кухни появился Ривер Уитмор. Они вдвоем попытались схватить Холдена, который, несмотря на то что, кажется, выпил в одиночку половину бочонка, легко держался за пределами досягаемости.

– Ты труп, ублюдок, – прорычал Фрэнки, вновь привлекая к себе мое внимание. Из кармана пляжных шортов он вытащил полицейский электрошокер.

Миллер поднял руки вверх.

– Эй, постой…

Фрэнки рванулся вперед. Я отклонился вправо и, вскинув левую руку вверх, выбил электрошокер из рук парня. Я схватил Фрэнки за ворот рубашки и оттащил от Миллера. Безумец с серебристыми волосами протанцевал к кофейному столику в гостиной, но едва ли кто обратил на него внимание. Ярость, отпущенная теперь на свободу, струилась сквозь меня во Фрэнки. Он споткнулся и упал, и я полетел на пол вместе с ним. Мы сцепились друг с другом, нанося удары всюду, куда могли дотянуться. И стоило его кулаку достигнуть цели, я ощутил вспышку боли и обрадовался ей так же сильно, как когда мне самому удавалось его зацепить.

Что случалось гораздо чаще.

Драка была нечестной; я мог бы выбить все дерьмо из тощего парня…

«И как далеко ты зайдешь? – раздался в воцарившемся хаосе голос. – Ты собираешься его убить? Каков отец, таков и сын…»

Потом возник Ченс и потянул Фрэнки прочь. В это время Ривер попытался оттащить меня, но я вырвался и грубо его оттолкнул.

– Черт побери этого парня, – закричал Фрэнки, высвобождаясь из хватки Ченса, из его носа снова сочилась кровь. – Ты труп. – Он подхватил с кофейного столика разбитую пивную бутылку и наставил ее на меня. – Я убью тебя, ублюдок!

Фрэнки неуверенно ткнул бутылкой в моем направлении, и собравшиеся ахнули. Я ощутил боль в верхней части левого предплечья, и по жилам вновь потек пылающий огонь.

Я посмотрел на свою руку и, отметив кровоточащий порез, вновь перевел взгляд на Фрэнки.

– Ты совершил ошибку.

Голос мой прозвучал совершенно спокойно, и Фрэнки потрясенно уставился на меня. А потом сделал шаг назад, бутылка дрожала в его руке.