– Можно просто Тамарой, по старой дружбе. В связи с последними происшествиями Совет попросил меня помочь с проверкой заповедной территории и условий содержания магических тварей. Вероятно, их привлек мой опыт, полученный в парке в Ладакхе, – она сдула челку, приоткрыв цепкие дымчатые глаза. – А где же Андрюш… Андрей Владимирович? Почему ректор не встречает лично комиссию из Эстер-Хаза?

– Ректор задержался в командировке, но должен вернуться со дня на день. Мы будем рады провести для вас экскурсию по нашему Заповеднику и послушать советы. Я сообщу Главному Мастеру о вашем прибытии, – сдержанно произнесла мама. – А пока прошу меня извинить. Господин Макферсон займется вашим размещением на территории Академии.

***

Я сдвинула Монстроглаз в сторонку и прислушалась. И верно, эти заунывные звуки – очередная печальная песня Атарины. Пасмурная погода нагоняла на нее хандру, и наша русалка, высунувшись по пояс на берег, мучила всех жалобным не то воем, не то мяуканьем.

Мне, оптимистично настроенной в любой ситуации, этот саундтрек никак не подходил. Так что я пихнула в бок Трясучку Египетскую Булавовидную, и та грозно затрещала военный марш. Так-то лучше: меня ожидал бой с Пасленом.

Атарина уже любезно поделилась парой своих чешуек, а Бойз стоически потерпел, пока я выстригла крошечный клок его шерстки. Остальные ингредиенты для модификации «Животной страсти» я добыла в потайном подвале номер два.

Торопливо срывая и очищая от кожуры синие «виноградины», я невольно возвращалась к сцене в фойе. Эта женщина, кто бы она ни была, вывела маму из равновесия. Хотя и непонятно, чем именно. Вела себя гостья сдержанно, отстраненно и профессионально. Она не позволяла себе каких-то оскорбительных вольностей ни словами, ни тоном, ни жестами.

Мама тоже нацепила на лицо уважительную улыбку и не снимала до конца разговора. А потом всю дорогу до ректорского кабинета, куда я вызвалась ее проводить, держалась уверенно и прямо. Болтала о том о сем, раздавала распоряжения стражам, даже перебросилась парой фраз с миловидной дриадой и передала той ключ от теплиц…

Но я-то видела. И побелевшие кулачки. И нервно дернувшиеся скулы. И яростное пламя, разгоравшееся на дне темных глаз. Они с этой леди явно что-то не поделили в прошлом. Или кого-то.

В кабинет мама меня не пустила, сказала, что хочет побыть одна. Спорить с ней было бесполезно (гены ослиного упрямства во мне не с потолка взялись), и я решительно направилась к оранжереям. Кто знает, когда дриада захочет осмотреть подконтрольные владения и как отнесется к моему вторжению.

– Вот видишь, а ты не верил, – подмигнула я Монстроглазу, скептически наблюдавшему за моими манипуляциями. – На этот раз все ингредиенты верные, никаких расхождений с инструкцией. Папа бы мной гордился. И пусть только этот увалень Карл посмеет поворотить нос от моих роскошных шмырлих!

Хлоя-Жюли сейчас, конечно, была не настроена на продолжение рода. А вот вторая зубокрылая красотка (назову-ка ее Жюли-Хлоей, для симметрии) давно ждала своего звездного часа. А может, и двух. Засиделась в девках!

Собрав пасленовый сок в серебряное корытце, я направилась обратно в Академию. В Заповедник никого до сих пор не пускали, но я и не торопилась: зелью после приготовления рекомендовано настаиваться три дня "во избежание побочных эффектов". На этот раз я планировала подойти к вопросу с максимальной ответственностью, на которую способна: вислоухих лысых шмырлов нам не нужно.

Глэдис с утра сообщила, что летит в Эстер-Хаз по сверхважному поручению княгини. Ей доверили передать кое-какие лекарственные травы в Главную Аптеку. И попросила меня подежурить за нее. Сама Судьба передала в мои руки пустое помещение и идеальный зельеварительный стол, и я сочла это хорошим знаком.

…Час спустя «разгорячающее» снадобье для людей «Эльфийская ночь» было готово. Не уверена, что древняя раса имела к зелью какое-то отношение, но название было уж очень романтичным. Потому я и остановила выбор на нем, листая потрепанную книжку в личной ректорской библиотеке.

Уменьшив синее пламя под хрустальной чашей, я аккуратно влила в «Ночь» пару жидких унций «Животной страсти». Она еще с прошлого года осталась, когда Китайский заповедник заказал у нас разведение молодняка камнехвостов. Ох, что эти негодники творили с пары капель… Вспоминать стыдно.

Излишки «Страсти» так и лежали без дела: на прочих тварей она действовала до обидного слабо. И сейчас я начинала думать, что камнехвосты попросту притворялись и пользовались ситуацией в свое удовольствие…

Зелье подозрительно забулькало, приобретая красивый фиолетовый оттенок. Не зеленая слизь – еще один хороший знак. Может, Судьба сегодня и правда на моей стороне?

А может, и нет.

Жижа зашипела, порозовела, пошла пузырями и стала увеличиваться в размерах, заполняя чашу до краев и норовя через них перелиться. Черт! Мне столько не надо!

Я для начала собиралась дать Карлу совсем капельку – посмотреть эффект. Жюли-Хлоя у нас дама пышная, с блестящей шерсткой, со всех сторон привлекательная… Крошечного стимула вполне должно хватить для разжигания плотского интереса.

С другой стороны, много – не мало. Если зелье хорошо пойдет, может, мы и даркен-саберов, и румынских диких котов развести сумеем…

– Есть кто? – дверь с грохотом распахнулась, и в отделение ввалился магистр Салливан. Глаза б мои его не видели. – Где мисс Пиркинс?

– Что у вас там стряслось? – недовольно пробурчала, прикрывая спиной зельеварительный стол.

– Ничего. Пиркинс где? – хмуро переспросил мужчина, и я, наконец, обратила внимание, что он прижимает руку к груди.

Какую-то неестественную, неправильную руку. Потому что торчащий из ладони стилет – это разве естественно? Кожа по обе стороны от древнего ножа была обмотана не пойми чем, явно не слишком чистым. Да так он в кровь еще и заразу занесет!

– Так. Сюда давайте, – я поманила пальцем руку, но мне ее не дали. Наоборот, сделали полшага назад.

– Вы и здесь практикуетесь?

– Временами, – уклончиво ответила я.

Глэдис я и правда часто подменяла, пока Мари пропадала в бессрочном отпуске: тренироваться на людях куда спокойнее. Их не так жалко, если что-то пойдет не так.

– Подожду Пиркинс, – упрямо заявил раненый тролль и присел на кушетку.

– Вы что, Глэдис доверяете больше, чем мне? – оскорбилась до глубины души.

– Определенно.

– Тогда ждите. До вечера должна подойти. Авось еще и не отвалится ваша рука, но гарантировать не буду, – надменно заявила и отвернулась к зелью. Оно и должно идти пеной или что-то пошло не так?

Нет, не могла я равнодушно варить снадобье, пока из магистерской лапы торчал древний нож. Мне всех жалко, даже нудных троллей.

– Это надо вытащить и обработать. Иначе схлопочете загрязнение, – упрямо развернулась обратно и двинулась на пострадавшего. – Как вы вообще умудрились себя проткнуть?

– Производственная травма, – буркнул Салливан.

– Ритуал проводили запрещенный? – сузив глаза, допытывалась я.

– Всего лишь вспомнил старое хобби, – он достал из кармана небольшой брусок дерева, на котором было вырезано… тролль знает что.

– Этому стилету три сотни лет! – оскорбилась я теперь уже за ножик.

– Он все еще достаточно острый, – уверил меня Салливан.

– Да я заметила! – рявкнула на безалаберного магистра и выдернула клинок без лишних сантиментов. – Терпите. Я не человеческий врач.

– Вы вообще бесчеловечное создание, – сдавленно прохрипел мужик. – То-то от вас шмырлы даже на заднице глаза закатывают.

– Не выражайтесь. Животному я бы вколола снотворное, но вы вряд ли согласились бы, чтобы вас усыпили. Хотя я бы с радостью, Судьба свидетель. И на подольше, – я сдернула с его ладони грязную тряпку и влила прямо в образовавшуюся дырку наш стандартный антисептик. – Жжется, знаю. У меня, в отличие от мамы, целительский дар не раскрыт, так что терпите, не маленький.

– Вы ненормальная!

– Я. Не. Человеческий. Врач, – прошипела, с силой перехватывая его ладонь, чтобы не вырывался. – Животных я люблю. Что до людей, то далеко не всех. Вы меня все время поучаете. То нельзя, это неправильно… А сами… Сами… Вот это вот все! Стилетом! Древним!

Я кивнула на деревянную фигурку, брошенную на голубую простыню.

– Прекращайте орать. Сам не знаю, что на меня нашло, – признался вдруг Салливан. – Вспомнил, что мне это нравилось в пятнадцать. В школе при магприюте было не так много развлечений. По инерции взялся… Но мастерство пропало.

Я закатила глаза в лучших традициях шмырлов. И почему у всех чудищ есть безопасное хобби, из-за чего они кажутся милыми? Так легко обмануться!

Отец трясется над своими оранжерейными созданиями. Может час делать стрижку Монстроглазу! Говорит, успокаивает. После первокурсников сразу туда бежит прятаться. А дед варит ядреный цветочный сбор. Гадость редкостная, но он даже фирменный рецепт запатентовал.

– Ну и что вы там вырезали? – недовольно пробурчала, косясь на фигурку. Из понятного там был только один глаз и нос. – Чье это лицо?

– Не знаю.

– Чем-то на вас похоже, – я присмотрелась к магистру. Ну да, он такой же твердолобый и бесчувственный чурбан, как этот кусок деревяшки. – Может, мать?

– Мы не были с ней знакомы. Что за розовую дрянь вы там варите? – перевел тему Салливан, забирая у меня свою руку и вставая с кушетки.

– Оу… Это для животных. Кое-какое экспериментальное снадобье. Не обращайте внимание.

– Пахнет, в целом, неплохо, но вид сомнительный…

– Оно для увеличения популяции, – проболталась я. Должен же хоть кто-то оценить мои старания. – Шмырлы никак не хотят сами размножаться, вот и…

– Я понял. Оно сейчас взорвется, отойдите, – предупредил магистр, напрягшись всем телом.

– Нет, нет, это вы отойдите! Немедленно! – я в ужасе бросилась к зельеварительному столу, но упрямый тролль загородил мне проход.

Что-то позади него бабахнуло. Комната заполнилась едким ароматом взорвавшегося снадобья. По полу растеклась розово-фиолетовая жижа, практически коснувшись моих каблуков.

Я взвизгнула и в ту же секунду обнаружила себя прижатой к магистерской груди. То ли он сам сгреб меня в охапку, то ли я с перепугу обезьяной на него запрыгнула – кто ж теперь разберет.

Не удержав равновесие, Салливан пошатнулся и с гулким «шмяком» грохнулся прямо в лужу, не выпуская меня из лап. Я приземлилась на мужчину, в панике поджав все конечности, чтобы не коснуться снадобья. Толку от этих стараний было немного: магистр был заляпан воспламеняющим зельем по самые уши.

И к такому меня жизнь тоже как-то не подготовила.

Глава 7. О внезапном желании обзавестись потомством

– Слезьте с меня, – прохрипел магистр, и я в отчаянии помотала головой.

– Не могу! Тут повсюду слизь.

– Вы используете меня как плот?!

– Ну должны же и вы приносить пользу обществу? Хоть какую-то?

– Карпова, я вас придушу.

– Это будет лучший вариант из возможных, если учесть, как вы заляпались, – согласно закивала, разглядывая фиолетовые пятна на его шее, скулах, ушах и губах. Они свидетельствовали о том, что вляпались мы оба. Крепко и глубоко. На мне розоватой слизи не было, но едва ли это могло меня спасти. – Судьба-богиня… Да вы весь в зелье!

– Полагаете, я так сильно дорожу своим костюмом?

– Я очень, очень надеюсь, что даже сильнее, чем костюмом, вы дорожите своей репутацией и этими вашими…

– Нашими?

– Правилами Академии. Ну и честью там, достоинством, принципами морали и нравственности…

– А в правилах Академии было что-то про удушение учениц? Я запамятовал, – грозно сдвинул брови магистр. Но пугал он меня сейчас не этим.

– Я уже сказала, что согласна на удушение. Меня другое волнует…

– Меня… кхм… тоже начинает волновать. Карпова…

– Мм? – я невинно похлопала ресницами, пытаясь унять дрожь в коленях, упиравшихся в магистра, чтоб его, Салливана.

– Напомните, что вы варили? – вкрадчиво поинтересовался мужик, напрягаясь каждой мышцей.

– Зелье. Любовное. Оно для зверей.