– Я могу полностью убрать болевые ощущения до тех пор, пока рана не затянется. Почему бы этого не сделать?

Такой простой вывод для меня.

Такой сложный для того, кого годами (да что там годами – столетиями!) не считали за человека.

Непонимание на лице Агента сменилось удивлением, почти шоком.

Растерянный, он открыл рот. Закрыл. Нервно сглотнул. И посмотрел на меня так, словно увидел впервые.

Что-то отразилось в его глазах. Что-то такое, чему нельзя было подобрать определения. Сильное чувство.

Боги… Неужели все, абсолютно все прежние кураторы равнодушно наблюдали за тем, как Агент истекает кровью, и даже не пытались помочь – дать таблетку, перевязать рану? Просто ждали, пока ускоренная регенерация справится с повреждениями? А он стискивал зубы, терпел, считая такое отношение нормальным, и сейчас, когда кто-то впервые проявил к нему доброту, от изумления впал в ступор.

– Какой в этом смысл? – прохрипел Эль-Охтарон, отводя взгляд. – Почему ты мне помогаешь?

 На мою ладонь, прижатую к его окровавленному боку, он смотрел как на чудо – нечто, ломающее привычные представления о мире.

– Помогаю, потому что это в моих силах. Не хочу, чтобы ты мучился.

Глава 4

После первой совместной миссии – того дня, когда я облегчила Агенту боль, отношение Эль-Охтарона ко мне изменилось. Неуловимо и в то же время существенно. Он словно поверил в мои добрые намерения и перестал ежесекундно ожидать насилия. В спальне и в душевой, на совместных тренировках и в лаборатории, где ему по-прежнему кололи какие-то препараты, Агент выглядел куда менее напряженным, чем раньше. Даже Мелинда не преминула отметить мои успехи.

– Молодец, – сказала она, столкнувшись со мной в коридоре по пути в столовую. – Алайна, ты молодец! До тебя ни один куратор не добивался таких результатов. Аура-диагностика головного мозга Агента показала, что его эмоциональный фон наконец стабилен. Уровень норадреналина снизился, хотя для режима «вне миссии» он все равно высок.

– Разумеется, высок: Агент находится в постоянном стрессе, – заметила я, злясь и на Мелинду, и на ситуацию в целом, но в большей степени – на саму себя.

Почему я злилась на себя? Да потому что никогда не думала, что мои убеждения пошатнутся.

Я всегда считала, что лишать свободы можно только преступников. Но после миссии, после того как своими глазами увидела ужасные последствия прорыва, – всех этих жутких тварей, всю эту кровавую мясорубку боя, оставаться такой же категоричной не получалось. Мне было стыдно за свои мысли, методы Совета по-прежнему поднимали в душе бурю негодования, и в то же время в глубине души я не могла не понимать, насколько повезло человечеству пленить Агента. Кого-то настолько сильного, способного предотвратить нашествие инопланетных монстров.

Империя нуждалась в Эль-Охтароне. Мы все нуждались в нем. В его феноменальной ловкости, в его запредельной мощи, в поразительном умении обращаться с мечом.

Что станет с планетой, если случится чудо и Агенту удастся сбежать? Кто нас защитит?

Эгоистично? Да. Но разве могла я не волноваться о безопасности сотен миллионов людей? О собственной безопасности.

У Совета не было выхода, кроме как использовать Агента в борьбе с монстрами, но тому, кто придумал так жестоко обращаться с эльфом, следовало оторвать голову.

Почему нельзя было просто попросить Эль-Охтарона о помощи? Зачем было стирать ему память и сажать на короткий поводок? Зачем погружать его в криосон, оставляя человечество без защиты? После разморозки Агенту требовались сутки на восстановление. А если бы монстры напали на землю в то время, когда наше главное оружие против них отдыхает в своем ледяном гробу?

Тысячи вопросов. И ни одного ответа.

Почему, зная о регулярных прорывах, Совет так и не нашел решения этой проблемы? Не укрепил пространственно-временную материю в зоне М-129? Боялся, что тогда инопланетные твари откроют себе выход где-нибудь еще? В другом месте? Например, над городом-миллионником? Все это выглядело подозрительно, но я решила держать свои мысли при себе.

– Где Агент? – спросила Мелинда, вырвав меня из задумчивости.

– Спит после того, как в лаборатории его чем-то накололи. Я решила, что могу ненадолго его оставить. Вряд ли он очнется в ближайшие полчаса.

– Куда идешь?

– В столовую. Надоело есть дома. Хочу побыть среди людей. Пообщаться. Брать с собой Агента не вариант, сама знаешь. У мужиков при виде его хмурой физиономии пропадает аппетит, а у местных барышень намокают трусы.

Мелинда усмехнулась, словно говоря: «Да, так и есть».

На самом деле я соврала. Ни с кем посторонним общаться мне не хотелось, и шла я не в столовую, а на кухню – собиралась разжиться продуктами и удивить проснувшегося Агента настоящим домашним ужином. Готовила я так, что пальчики оближешь. Это тебе не столовская еда, наспех сваренная на сотню ртов, и тем более не безвкусная пюрешка из тюбика. В жизни Агента было мало хорошего. Хотелось его порадовать. Хоть чем-то. Пусть даже сущей мелочью.

– Ладно, иди общайся, – Мелинда хлопнула меня по плечу. – Только недолго. Тебе надо вернуться до того, как Агент проснется.

– Чем, кстати, его накачали?

После введенного препарата несчастный Агент засыпал на ходу и отключился, едва переступив порог спальни. Рухнул на кровать, не раздевшись и не сняв обуви.

Взгляд Мелинды из дружелюбного стал оценивающим. Она долго молчала, видимо решая, отвечать на мой вопрос или нет. Потом, похоже, пришла к мнению, что куратор должен знать о подопечном, если не все, то как можно больше.

– Это препарат, угнетающий либидо, – сказала она, крайне внимательно следя за выражением моего лица. – У него сильный седативный эффект.

Что? Ушам не верю! Препарат, угнетающий либидо? Подавляющий сексуальное влечение? Они накачивают Агента химией, чтобы у него не стоял?

Заметив мой ошарашенный взгляд, Мелинда поспешила объяснить:

– А ты как думала? Агент – крепкий, здоровый мужик. Мы три столетия держим его на базе. Без секса. Я не беру в расчет домогательства. Медики считают, что нереализованное сексуальное желание повышает уровень агрессии, а нам совсем не надо, чтобы Агент был агрессивен. Поэтому либо уколы, либо водить к нему проституток. Учитывая, что проект засекречен, последнее не вариант.  Да и не уверена, что он подпустит к себе какую-то постороннюю женщину.

Я покачала головой. Как там говорят: «Думала, что дно пробито, но снизу постучали».

– Это совсем не полезно для мужского здоровья.

Черт! Черт! Черт! Не полезно – мягко сказано. Они травят Агента химией, угнетающей половую функцию, но, когда хотят порезвиться, накачивают возбуждающими зельями, чтобы член крепко стоял.

От возмущения кровь ударила в голову и запульсировала в висках.

– Ну что ты так на меня смотришь? – вздохнула Мелинда. – Тебе самой не надо, чтобы он размахивал своей дубинкой направо и налево. Возбужденный самец – злой самец, рискующий в любой момент выйти из-под контроля.

– Вредно, – упрямо повторила я.

– Сражаться с инопланетными монстрами тоже вредно, – подруга раздраженно фыркнула, явно жалея о своей откровенности. – Все, разговор окончен. Иди, куда шла, а мне еще начальству полночи писать отчет о проделанной работе. – Она резко развернулась и устремилась дальше по коридору.

Я наблюдала за Мелиндой, пока она не скрылась за углом, и думала, как помочь Агенту. Надо было найти способ отменить эти препараты. И как можно скорее.

Вернувшись в квартиру, выделенную мне на базе, я разложила продукты на кухонном столе – курицу, рис, лук, вино, специи. В шкафчике рядом с холодильником обнаружился набор новеньких сковород. Я поставила самую глубокую на плиту – разогреваться, потом заглянула в спальню.

Агент еще не пришел в себя – лежал на животе поперек кровати так, что рука свешивалась с края матраса, касаясь пальцами пола. Волосы закрывали лицо. Майка задралась, обнажив часть спины.

Красивый. Я не переставала удивляться тому, как Агент прекрасен. Все, абсолютно все в нем было идеально.

Расстроенная сама не знаю чем, я вернулась в кухню и принялась за готовку – нарезала морковь соломкой, а лук – кубиками, влила в сковороду оливковое масло и поджарила овощи, добавила к ним кусочки куриного филе.

Когда мясо подрумянилось, в комнату заглянул проснувшийся Агент, привлеченный аппетитными ароматами. Он остановился на пороге, удивленно наблюдая за моими действиями: всыпать рис, обжарить две-три минуты до прозрачности, влить вино и дать алкоголю выпариться.

Краем глаза я увидела, как затрепетали, втягивая воздух, тонкие эльфийские ноздри. Эль-Охтарон принюхивался. Запах от плиты и правда шел восхитительный. Даже у меня слюнки потекли, что уж говорить об Агенте? Несчастный трое суток питался химической пюрешкой из тюбиков. Эльф или нет, любой мужик обожает вкусно поесть.

Так-то оно так, да только мой подопечный отчего-то решил, что он на этом гастрономическом празднике лишний, и попытался снова уползти в свою нору.

– Стоять! – крикнула я в спину отступающему Агенту. – Куда пошел? Садись за стол. Будем ужинать.

Рот эльфа приоткрылся от удивления. Несмотря на приказ, Эль-Охтарон продолжал нерешительно топтаться на пороге. Его взгляд с недоверием метнулся от дымящейся сковороды на плите – источника манящих ароматов – к моему лицу и обратно.

– Садись, – повторила я, затем со вздохом схватила Агента за руку и потянула к столу. – Ужин.

При слове «ужин» эльф инстинктивно глянул в сторону автомата, выдающего тюбики с витаминными смесями. Ясно, о чем подумал. Решил, что, пока куратор будет набивать живот всякими вкусностями, ему придется давиться привычной синтетической бурдой. А вот и нет!

Из верхнего кухонного шкафчика я достала чашу и доверху наполнила ее горячим ризотто.

– Приятного аппетита. – Я опустила блюдо перед растерянным Агентом.

Эльф посмотрел на рис с курицей, на меня, снова – на еду в своей тарелке и снова – на меня. Кадык над воротником майки судорожно дернулся. Эль-Охтарон сглотнул слюну.

– Ешь. После выхода из крио прошло достаточно времени, чтобы желудок мог воспринимать нормальную пищу. В инструкции написано, что к третьим суткам твой организм полностью восстанавливается и начинает функционировать в обычном режиме, так что проблем быть не должно.

– Это мне? – по-прежнему недоверчиво уточнил Агент и потянулся к вилке с таким видом, будто каждую секунду ожидал, что мои слова окажутся шуткой, изощренным издевательством.

– Ну, ты же не маленький ребенок, чтобы всю жизнь питаться протертыми овощами.

Повернувшись к плите, я положила порцию ризотто и себе.

На самом деле есть не хотелось – хотелось порадовать Эль-Охтарона, понаблюдать за его реакцией. В прошлом я не единожды готовила ужины для своих мужчин, но эти неблагодарные скоты все мои старания воспринимали как должное, как что-то незначительное и обязательное. Сейчас же меня не покидало чувство, будто я делаю бесценный подарок.

Наколов на вилку кусочек курицы, Эль-Охтарон отправил мясо в рот и от блаженства закатил глаза. Практически заурчал. Он жевал медленно, с явным удовольствием. Казалось, мир вокруг перестал для него существовать – настолько он отдался вкусовым ощущениям.

– Это… волшебно, – прошептал эльф, посмотрев на меня с такой искренней благодарностью, что в груди потеплело. И тут же захотелось сделать для Агента что-нибудь еще. Вернуть ему все те простые человеческие радости, которых он долгое время был лишен. Теплый душ, мягкую постель, вкусную еду, нежность, близость с тем, кто действительно приятен.

Вспомнился недавний разговор с Мелиндой, и настроение стремительно поползло вниз. Черт! Инъекции, угнетающие либидо. Надо срочно придумать, как убедить Совет отказаться от этих ужасных препаратов.

– Можно… можно еще? Пожалуйста.