Глава 20. Роковая находка и открывшаяся всем тайна

– Что случилось? – Надя ждала друга у выхода из тайной комнаты.

– Наты больше нет.

Она не стала расспрашивать. Больные глаза Макара сказали многое. В порыве, который девушка не ожидала от себя, она обняла мужчину и крепко прижалась к его телу, будто пыталась втянуть всю боль. Руки Макара тесно оплели ее спину.

Затихли шаги пограничников, гурьбой отправившихся в кафе, а Надя и Макар так и стояли, словно тот миг разлуки, которого они в тайне боялись, уже наступил.

Очнулись лишь тогда, когда их губы встретились. Ожог поцелуя заставил отпрянуть и застыть, ища объяснение в глазах. Что видел Макар во взгляде Нади? Замешательство. Нерастраченную нежность. И тщательно скрываемое желание.

Кто бы устоял, если бы та, в которую ты влюблен, протянула руку и повела за собой?

Макар двинулся следом, словно слепец за поводырем. Он не видел ни лестницы, ни шахматного пола Предела, ни распахнувшейся двери в комнату Нади. Все вокруг тонуло в дымке. Единственный ориентир – манящий зов глаз.

И для Надежды огромный мир сошелся в одной точке. От мерцающего взгляда Макара сладостно обмирало в животе.

Все чувства обострились до предела. Каждое прикосновение несло возбуждающий заряд. Сердца то сбивались с ритма, то стучали в унисон. Будоражащий запах тел, запретный вкус поцелуев, то быстрое, то затаенное дыхание, стон как вздох, вздох как крик опрокидывали в пропасть наслаждения.

Лишь распластавшись на ее дне двое поняли, что натворили.

Надя плакала, уткнувшись в подушку, а Макар гладил девушку по вздрагивающим плечам и с болью вслушивался в ее всхлипы.

Как часто мы изменяем любимым, поддавшись сиюминутной страсти?

Как правило, мы понимаем, что теряем, если преступим границу дозволенного.

Очнувшись от наваждения, мы готовы молиться всем богам, лишь бы повернуть время вспять и уйти от соблазна и последующих угрызений совести.

Макар чуть заметно вздохнул. Повернуть время вспять? Он готов сделать вид, что забыл нежный запах кожи, вкус испарины, выступившей жемчужными каплями над верхней губой, протяжный стон удовольствия. Лишь бы не плакала.

Откатив время назад, он остановит себя на крепких объятиях в портальном коридоре. Никакого поцелуя, могущего вызвать шквал чувств и желаний, никакой протянутой руки.

Надя ничего не будет помнить.

Макар сжал челюсти, чтобы удержать рвущиеся из него слова – нельзя чудо, случившееся между ними, считать ошибкой. Их единение было необыкновенным. Он словно пил из волшебного источника, сделавшего его наркоманом. Наркоманом, зависимым от любимой женщины.

Вдруг Надя заговорила сама.

– Я только окончила первый курс, когда меня в числе десяти студентов выбрали для прохождения практики на раскопках древнего городища, – ее голос был глухим, почти неузнаваемым. Она прерывисто вздохнула. – В тот день шел ливень, и я смотрела вслед сестре, бегущей к автобусу. Она уезжала в летний лагерь. Я даже подумать не могла, что вижу Веру в последний раз.

Немного помолчала.

– У меня до сих пор перед глазами ее фигурка в желтом пластиковом плаще, который едва не волочился по полу, настолько он был ей велик. Ее улыбка из–под капюшона и прощальный взмах рукой.

Надя повернулась к Макару. Заплаканные глаза чуть припухли.

– Через час я тоже сидела в автобусе, движущемся в сторону Пскова. Оттуда еще весной пришли вести – оползень открыл хорошо сохранившийся город. Что удивительного было в том городе? Он был каменным, а не деревянным, как большинство строений на Руси в начале тысячелетия. Плюс ко всему анализ плит показал, что ближайшая каменоломня, откуда их могли доставить – Египет. Мы все находились в предвкушении великих открытий. Но дожди сделали раскопки невозможными. Натянутый брезент не помогал, почва все время подмывалась, а работать по колено в грязи никто не хотел. Мы сидели в палатках и развлекались, как могли. На четвертый день наш руководитель позвал нас посмотреть на городище с высоты. День выдался солнечный, и в ожидании, когда земля немного подсохнет, мы решили сделать зарисовки видимых очертаний крепости, окруженной стеной лишь с одной стороны. С тыла каменное строение прикрывала та самая горка, на которой мы стояли. Может быть, когда–то она и была неприступной скалой, но сейчас походила на невысокий поросший травой холм.

Ветер трепал чертежные листы, отчего мой набросок все больше походил на работу первоклассника с грязными от грифеля руками. Я злилась, подтирая пятна и неровные линии ластиком, точила то и дело ломающийся карандаш, поправляла вязаную шапочку, что так и норовила сползти на глаза. В конце концов, я выронила точилку, которая откатилась на пару шагов. Не разгибаясь, я привстала с валуна, в надежде достать вещицу, лишь протянув руку, но все было против меня. Почти законченный рисунок вырвался и взметнулся вверх. Не глядя под ноги, я подпрыгнула и изловчилась поймать его. И тут же покатилась с холма вместе с сорвавшимся пластом почвы. Я даже не успела закричать от испуга, как очутилась на крепостной площади. Честно говоря, я ничего и не видела, предательская шапка все–таки закрыла глаза. Выкарабкавшись из грязи, ощупала себя и поняла, что родилась в рубашке – ни одной ссадины. Вытягивая из хлюпающей жижи ногу, застонала от досады – один из кроссовок остался где–то внизу.

– Я жива! Я здесь! Со мной все в порядке! – Проклиная все на свете, я шарила по локоть в воде, время от времени отвлекаясь на голоса ребят и руководителя.

– Постарайся занять безопасное место! Вдруг еще будет оползень! – последнее, что я услышала, когда нащупала что–то металлическое. Потянув за цепь толщиной с палец, я извлекла на свет кругляш. Повертев, но ничего не разглядев из–за слоя грязи, нацепила находку на шею (карманы оказались полны глины) и продолжила поиски башмака. Одной рукой я прижимала кругляш к груди, чтобы он не мешался. С холма кто–то уже пробирался ко мне, хлюпая резиновыми сапогами. Я разогнулась и помахала спасателю рукой. И оказалась в незнакомом замке перед столом, за которым сидел черноволосый мужчина.

– Ты самая настоящая попаданка, – не мог не удивиться Макар. – Тебя не похищали и не тащили через Заставу, как Петру.

– Да, – Надежда печально вздохнула. – Я застыла мраморной статуей, не зная, что делать. Мужчина быстро писал, обмакивая гусиное перо в чернильницу, а я стояла, подняв босую ногу (полы были такими ледяными!), и смотрела на него во все глаза, думая, что все же ударилась головой, и теперь у меня галлюцинации.

Услышав, как с моей куртки капает вода, незнакомец оторвался от своего занятия и устало посмотрел на меня.

– Ну сколько можно! – Он нервно отшвырнул перо и резко поднялся. Сдвинутое кресло заскрипело по каменному полу, и я поморщилась, до того был неприятен звук.

– Перестань корчить рожи, – скомандовал мужчина. – Быстро вышла и позвала сюда своего старосту.

– Я… – запнулась я, не зная, с чего начать. Все в облике этого человека указывало на его инаковость. Странная одежда, длинные волосы, кольца на пальцах, амулеты, сверкающие огнями, словно их подсвечивают изнутри. Но более всего меня убедило в том, что я нахожусь не на нашей планете, чучело головы единорога, торчавшее из стены за спиной незнакомца.

– Что «я»? – Он стремительно обошел стол, не скрывая свою ярость. Больно схватив двумя пальцами за мою челюсть, он повернул меня к свету, льющемуся из открытого окна, и осмотрел лицо. – Только ведьмы могут быть настолько некрасивы, – бросил он тихим голосом, словно говорил сам с собой. – Пошла вон!

Мужчина брезгливо вытер руку о белый платок, который достал откуда–то из кармана длиннополой одежды.

– И позови старосту! – кинул в спину, когда я быстро похромала в одном кроссовке к выходу, понимая, что задыхаюсь, находясь в одной с ним комнате.

Выйдя в коридор, я остановилась. Куда идти? Что налево, что направо – бесконечный полутемный арочный тоннель с множеством массивных дверей. И ни души.

Едва не получила удар по спине, когда незнакомец резко распахнул только что закрытую мной дверь.

– Где староста?

– Не знаю, – выдавила я, стоя на одной ноге. Ледяные сквозняки и холодные полы губительно действовали на меня. Тело сотрясала крупная дрожь. Мне казалось, еще мгновение и я умру от переохлаждения.

В этот момент в конце коридора появилась фигура бегущего юноши.

– А вот и он, – сказал длинноволосый. – Какое заклинание применили на этот раз? – грозно спросил он у оторопевшего парня. – «Из грязи в князи»?

– Честное слово, мой лорд, это не мы, – выдавил из себя пошедший красными пятнами староста. – После того, как голова Иеромила застряла в стене рядом с чучелом Первозданного Единорога, мы прекратили попытки пробиться через защиту вашего кабинета. Да и вообще, – он, не глядя, больно ткнул пальцем в мою грудь, – я впервые вижу это страшилище.

Меня опять оскорбили. И кто? Прыщавый юноша. К тому же наглец распустил руки. Ни минуты не раздумывая, я отвесила ему пощечину.

– Еще раз тронешь меня, убью, – сказала я, сверля его взглядом. Не знаю, что случилось бы дальше, но с края кругляша, болтающегося на моей груди, осыпалась грязь, и он блеснул неземным огнем. Я оторопело уставилась на него.

– У нее Гердхок? – изумленно произнес юноша, но длинноволосый схватил меня за шкирку и заволок обратно в кабинет, громко хлопнув дверью перед носом старосты. Вернувшись к столу, он надел замшевые перчатки и осторожно снял с меня цепь.

– Где ты его нашла? – прошептал он, поднося кругляш к стрельчатому окну. Затаив дыхание, мужчина потер пальцами кулон, и подсохшая глина осыпалась. Резкий свет заставил закрыть глаза. Ощущение было такое, будто бы я долго смотрела на искры сварки.

– Там, где потеряла башмак, – произнесла я, приоткрывая один глаз. – Вытянула из грязи в древнем замке под Псковом.

Мужчина нахмурился.

– Покажи свои руки.

Я, как сумела, вытерла их о куртку и протянула вперед, страшно стесняясь грязи под ногтями.

– Ладонями вверх, – подсказал незнакомец. – Кхм. Ожогов нет. Гердхок тебя принял… – В голосе слышались ноты удивления и досады.

– Что такое Гердхок? – отважилась спросить я, но длинноволосый не удостоил ответом. Он внимательно разглядывал мои куртку, джинсы, босую ступню с самодельным педикюром (носок утонул вместе с башмаком), потом поднял глаза и еще раз взглянул в лицо. Я чихнула, и шапка налезла на глаза. Я быстро ее сняла.