«Вероятно, потому что в нем наконец-то проснулась гордость. Ты использовала его. Его чувства. Тебе было паршиво, и ты использовала его, Хоуп. А ведь он просил тебя, ПРОСИЛ НЕ ИГРАТЬ С НИМ, помнишь?».

Я судорожно выдохнула.

Я не играла. Не играла с ним в ту ночь. В ту ночь он был нужен мне.

Внезапно вину сменила злость. Да такая сильная, что я села на кровати и оскалилась.

Пластиковый чехол смартфона жалобно хрустнул в моих пальцах.

Сердце забилось сильно, неровно.

«Какого черта?! Неужели я настолько сильно задела его?! Неужели так сильно обидела?!».

Да, я хотела извиниться перед ним, ЕСЛИ В ЭТОМ БЫЛА ПРИЧИНА ЕГО ПОБЕГА! Но ведь он не дал мне ни единого шанса сделать это!

«Сукин ты сын, Стоун!».

Я рухнула на кровать и нажала на вызов.

В динамике послышались гудки. Все как обычно.

Я слушала их и часто дышала, скрипя зубами. И молилась, чтобы он взял трубку. По всем законам жанра драмы ИМЕННО СЕЙЧАС он должен был ответить, чтобы я обматерила его так, что даже Джеймс бы покряхтел и опустил взгляд.

Щелчок был похож на выстрел. Контрольный в голову. А потом в динамике раздался голос Дэнни:

– Я не могу сейчас ответить. Видимо, я очень занят. Но я увижу, что Вы звонили мне, и свяжусь с Вами, если этот звонок важен.

Я знала эти слова наизусть. Я слушала их, кажется, сотни раз. И каждый раз проговаривала их про себя в надежде, что послание изменится хоть на одну букву.

Но… нет.

От злости потемнело в глазах.

Я дождалась финальный звуковой сигнал и прорычала в трубку, записывая первое и последнее голосовое сообщение:

– Пошел ты к черту, Дэнни Стоун. Видимо, ты никогда не наберешься храбрости объяснить мне, почему сбежал. Пошел ты к черту!

Я сбросила звонок и отшвырнула телефон в сторону. И закричала, уткнувшись лицом в подушку. Вина, злость, одиночество – все отступило перед лицом страшного зверя, который мучил меня по вечерам.

Это была тоска.

Я тосковала по этому засранцу, с которым мы только-только начали налаживать отношения. С которым, как мне казалось, мы наконец-то смогли подружиться. И не только мы! И Логан тоже!

Я видела, как он смотрел на Стоуна в тот день в госпитале. Без напускного равнодушия. Без злости. Как на товарища, коим Дэнни ему и являлся.

«Сукин ты сын, Стоун. Ты бросил нас всех»…

Проснувшись утром, я пожалела о своем голосовом сообщении.

А вдруг, прослушав его, он вообще никогда не появится?!

Горечь заполнила рот, но я быстро встряхнулась.

«Значит, так тому и быть».

Я должна была думать о других людях. О себе. О своем мужчине.

***

Чем лучше становилось Логану, тем сильнее он спорил. До вздыбленных вен. До порванных легких.

Сначала на тему того, что обезболивающие лекарства ему не нужны. Он твердил, что из-за них ему снятся кошмары. И каждый раз, вспоминая про эти самые кошмары, Грин бросал на меня виноватые взгляды. Но я лишь улыбалась в ответ, холодея нутром.

Чем дольше его мучили кошмары, тем сильнее я убеждалась – дело было не в лекарствах. Совсем не в них. Но, кажется, Логан был не готов принять этот факт. И когда врачи, скрипя зубами, согласились на его условия, я лишь прикрыла глаза и набрала побольше воздуха в грудь. И взмолилась, чтобы Грин оказался прав.

Но одной победы моему мужчине было недостаточно. Логан не переставал спорить с докторами. Едва встав на ноги, он твердил, что ему пора бы уже начать заниматься спортом. И на каждое возражение уставших от его напора врачей он широко улыбался и повторял:

– Чем дольше я буду это откладывать, тем дольше я буду восстанавливаться, разве нет?

Его не смущал тот факт, что он не мог толком ходить. Что физиотерапевт, мужчина в два раза меньше Грина, трусливо смотрел на меня в каждом разговоре с пациентом. Видимо, надеялся, что я смогу вправить этому парню мозги.

Но я не была на это способна. Как и Джеймс. Как и Коннор. Как и Стив.

Логан Грин слишком сильно хотел убраться из госпиталя. Скорее оказаться дома. В строю.

А я хотела придушить его. Подушкой. Во сне.

Но потом вспоминала себя. С ногой в гипсе. То чувство беспомощности. Ненависть к самому себе. За то, что ты так слаб. Болен.

И я устало вздыхала… и успокаивалась. И улыбалась. И повторяла про себя:

«Дыши, Хоуп, просто дыши. Еще один день, и станет легче».

И с каждым днем действительно становилось легче. Логан поправлялся, становился сильнее, выносливее. Он много ходил, часто тренировался. Обнимал меня крепче. Целовал жарче. И все реже просыпался по ночам.

Врачи проверили все, что могли вспомнить. Сделали все тесты, которые могли. Они буквально перебрали все справочники – так мне казалось в те дни.

Фраза: «Нам нужно сделать еще один тест» стала… привычной.

А в тот день, когда док с улыбкой сообщил, что все хорошо, и мой мужчина может отправиться домой, я едва не разрыдалась от облегчения.

Логан осторожно подхватил меня и покружил над полом.

– Домой, слышишь? Я возвращаюсь к тебе, домой…

Сердце защемило, когда Грин поставил меня на пол и зажал в кулаке жетон, который висел у него на шее.

– Домой. К вам.

Когда спустя пару дней мы покидали палату, док протянул моему мужчине руку.

– Мистер Грин, судьба подарила Вам еще один шанс. Еще одну жизнь. Берегите ее.

Логан ответил рукопожатием и прижался губами к моему виску.

– Вы даже не представляете, насколько Вы сейчас правы, док. Еще одна жизнь.

Мое сердце мучительно сжалось от любви и нежности.

Я посмотрела в разноцветные глаза и наконец почувствовала себя… живой.

После шести недель мучительных полных нервов и переживаний дней, одиноких, полных слез и боли ночей мой мужчина ехал домой…

Глава 2

*Логан*

СЕЙЧАС

Я тонул. Снова тонул в черноте.

СНОВА!

Она затягивала меня в свои глубины.

Мысли бились перепуганными птицами. Я судорожно вдохнул, сжимая челюсти, и попытался успокоиться.

«Дыши, Логан, давай! Ты должен успокоиться! Пока ты не успокоишься… Черт!».

Тело работало против моей воли. Каждое действие, которое я совершал, было продиктовано страхом перед тем, что ждало меня дальше.

Яркими искрами по коре головного мозга носились приказы:

«Выныривай! Живо! Давай! Выныривай!».

Подчиняясь им, я снова напряг мышцы и дернулся, но меня тут же затянуло обратно. Я погрузился еще глубже, чем был до этого.

«Твою мать, только не это!».

Меня сковало по рукам и ногам. Я словно в густом киселе тонул!

Я снова попытался выбраться, но движения в этой субстанции выходили слабыми, смазанными, неловкими. Эта суета ничем не помогала.

Чернота ухватилась за плечи. Грудь сдавило. Дыхание сбилось.

Холодные щупальца обхватили голову.

«Только не снова! Нет!».

Я забился, вкладывая в каждое движение всю силу.

Сухожилия натянулись и стонали. Мышцы ныли от напряжения. Кости трещали. Кровь кипела в венах.

Но все было бессмысленно!

Я снова тонул.

ТВОЮ МАТЬ!

Чернота обтекала меня, словно была жидкостью. Вязкой, но успокаивающе теплой.

Пока что.

Я знал – чем глубже я буду погружаться в нее, тем холоднее она будет становиться. И тем сложнее мне будет выбраться. Потому что в итоге она закует меня в ледяную ловушку, окончательно лишив возможности сопротивляться.

Я не мог заставить себя перестать бороться, и черноте это нравилось. Мне казалось, что она жаждет моего сопротивления, что ей нравится ощущать мой страх. Она питалась им.

Я чувствовал себя насекомым в ловушке медленно застывающей смолы. Паника заставляла меня дергаться, но это не имело смысла.

Я продолжал тонуть.

Когда чернота залила уши, я едва не взвыл от обрушившейся на меня тишины. Настолько мучительной, что сердце почти разорвалось в груди от ужаса.

Боль пронзила левый бок. Легкие начали гореть, требуя кислорода, но я не мог заставить себя вдохнуть. Я знал – если сделаю вдох, чернота проникнет в меня, забьет бронхи.

И я снова усну. Надолго. А я не мог себе это позволить! Не сейчас!

«Ты не имеешь права сдаваться! Не имеешь права! Ты должен вернуться! ДОЛЖЕН, ТВОЮ МАТЬ!».

Я стиснул челюсти, чтобы не закричать. Чтобы чернота не забила глотку.

Как и каждый раз, когда я не мог выбраться, я замотал головой, пытаясь прочистить уши.

Но чернота была к этому готова.

«НЕТ!».

Последний рывок… глоток воздуха… и липкие щупальца коснулись лица. Они заскользили по коже.

Нервная дрожь пробила тело, когда я с горечью осознал – не в этот раз, Логан Грин. В этот раз тебе не выбраться. Самому не выбраться.

Я едва не взвыл от отчаяния. Мне хотелось кричать, но оставалось лишь скрипеть зубами и молиться, чтобы моя девочка услышала меня, почувствовала, что я попал в ловушку, чтобы она пришла. Спасла меня.

«Хоуп, моя Хоуп! Она придет… Она скоро придет!».

Легкие разрывались от нехватки воздуха. Пулевое ранение посылало нервную боль по всему боку и левой руке.

«Пусть она услышит меня! Господи! Я же тону! Я снова тону! Я не могу утонуть! Нет! Я не смогу снова вынырнуть! Не смогу вернуться к ней! К ним! Нет!».

Я зажмурился, когда чернота добралась липкими щупальцами до моих век.

«Хоуп! Где ты?! Я тону!».

Жижа смыкалась над моим лицом и…

В последний раз втянув ноздрями воздух, я погрузился в тишину…

***

– Логан, о боже мой, Логан!

«Да! Она пришла! Она здесь! Зовет меня!».

Голос Хоуп вытаскивал меня из ловушки. Из кошмарного сна, который повторялся каждую ночь.

КАЖДУЮ ЧЕРТОВУ НОЧЬ!

Каждую ночь я слышал выстрел, падал на спину и начинал тонуть. Выстрел был последним звуком. А потом все поглощала чернота. И тишина.

И я тонул. Снова и снова.

Иногда мне удавалось выбраться и проснуться со стиснутыми челюстями, без воплей и стонов. А иногда…

– Эй, посмотри на меня! Я рядом!

Я резко сел и подался вперед, на голос любимой женщины. Моей жены.

И она, как и всегда, когда я не справлялся сам, оказалась рядом.

Я обхватил ее руками, усадил к себе на колени и зарылся лицом в ее волосы.

– Эй! Я здесь, я с тобой! Все хорошо!

Меня била крупная дрожь. Мышцы ныли так, словно последние несколько часов я провел в спортзале на тренажерах, а не на диване в собственной гостиной.

Я вдыхал запах тела любимой женщины и пытался успокоиться.

Она рядом, она со мной. Шепчет что-то нежное, лишь бы…

Лишь бы тишина снова не поглотила меня. Как это бывало уже не раз. И не два.

– Тише. Все хорошо, я здесь, рядом. Все хорошо, слышишь?

Хоуп попыталась оттолкнуть меня, но я сдавил ее так, что она охнула и засмеялась.

– Эй! Полегче! Ты же переломишь меня!

Сердце в груди забилось сильнее, когда я немного ослабил хватку, а потом и вовсе разжал руки.

Хоуп отстранилась и быстро взяла меня за запястье.

Я пристально следил за каждым ее движением. И шумно выдохнул, когда она положила мою руку на свой округлившийся живот.

Грудь пронзила боль.

«Я СНОВА СДЕЛАЛ ЭТО!».

Я снова разбудил своими ночными криками любимую и глубоко беременную жену!

«Да какого хрена, Логан?! Что с тобой творится?!».

Я испытал такие муки совести, что мне захотелось провалиться сквозь пол прямо здесь и сейчас. Но вместо этого я нежно погладил круглый живот, в котором рос мой ребенок.

Моя дочь. Моя прекрасная и уже горячо любимая дочь. Мое будущее.

Наше будущее!

«Твою мать, Логан Грин! Ты будешь хреновым отцом, если не сможешь справиться!».

Мне было стыдно смотреть на Хоуп. Я не мог заставить себя поднять взгляд на любимую! И она это поняла.

Тонкие пальцы скользнули по моей челюсти к подбородку.

– Посмотри на меня.