Я растерянно поднялась следом, сгорая от любопытства, но не собираясь теребить ее в данную минуту. Было понятно, что мамуленьке почему-то крайне неприятен друг моего заказчика, и она не хочет с ним оставаться за одним столом.

– Но, может, чаю еще?.. – похоже, что Вадим Петрович растерялся, не понимая причин бегства. В отличие от своего друга, который тоже поспешно поднялся и ухватил мамуленьку за руку.

Ух ты!

"Все чудесатей и чудесатей", – как говорила Алиса. Я, оказывается, кое-что пропустила, поглощенная войной с соседом!

– Маргарита Павловна, позвольте мне еще раз… Простите меня! – Юрий Васильевич не отпускал ладонь мамуленьки, смотрел жалобно и виновато, – я совсем не хотел тогда вас обидеть…

– Конечно, Юрий Васильевич, я вас понимаю, разве может женщина обидеться, когда ей делают такое лестное предложение?

Мамуленька вырвала ладонь, показательно вытерла ее салфеткой и удалилась. Я неловко кивнула на прощание застывшим от неожиданности мужчинам, и пошла следом, наблюдая прямую спину мамуленьки с идеальной осанкой. И чуть более сильной, чем необходимо для обиженной женщины, амплитудой покачивания бедер.

Интересненько…

– И что это было? – мы уселись в машину, и я начала беззастенчиво вытаскивать из нахмуренной показательно " не подходи, убью" мамуленьки информацию. Она нахмурилась еще сильнее, прикусила губу и демонстративно включила зажигание. Машина чихнула.

На меня эти ее демарши никогда никакого воздействия не имели, поэтому я вынула ключи из подрагивающих рук, удивившись этому факту безмерно. Моя мамуленька! И дрожащие руки? Конец света, что ли?

– Говори давай. А то корвалола налью, будешь старушкой пахнуть.

– Нечего говорить. Просто очередной хам.

– А чего взволновалась так?

– И ничего не взволновалась. И вообще. Не твое дело. Давай ключи.

Так, все понятно. Мамуленька в жестком отказе, придется отступить. Ну ничего, осадные войны всегда выигрывала я.

Со второго раза машина не завелась. И с третьего. Вздохнув, я открыла приложение, чтоб вызвать такси, когда в окошко с моей стороны постучали.

– Катя, проблемы с машиной? – Вадим Петрович улыбался по-прежнему ослепительно. Надо бы сказать ему, что так явно радоваться тому, что у кого-то ломается машина, не очень хорошо.

– Да, что-то случилось…

– Давайье мы с Юрием вас отвезем.

– Нет!

– А давайте! – я мстительно глянула на краснеющую от моей наглости мамуленьку. А вот надо было сразу дочке все рассказывать, а не устраивать здесь домострой.

Я вышла из машины, Вадим Петрович обошел и открыл мамуленьке дверь. Той ничего не оставалось, как выйти.

Юрий Васильевич был гордым обладателем огромного белого внедорожника Мерседес последней модели. Он, страшно смущаясь, попытался под ручку подсадить мамуленьку на заднее сиденье, и сразу же отлетел в сторону. Таким злым взглядом она его наградила. Да что же такое случилось-то между ними?

Вадим Петорвич легко закинул меня на соседнее с маминым сиденье, уточнил адрес, и всю дорогу сглаживал неловкость, постоянно болтая о каких-то мелочах. Я поддерживала разговор, улыбаясь и поглядывая на злую мамуленьку и заметно стыдящегося Юрия. Интрига, блин!

Мамуленьку высадили первой, она, сухо попрощавшись исключительно с Вадимом, жестом усадила на попу ровно наладившегося было ее проводить Юрия, и грозно и многообещающе посмотрела на меня. Ой, чувствую, будет мне весело! Но зато все узнаю!

После ухода мамуленьки Юрий загрустил, разговор поддерживал неохотно, Вадим тоже поутих, поглядывая на меня многозначительно и внимательно.

И даже вышел провожать до подъезда, мотивируя это тем, что вечер уже, и хулиганы всякие…

Ну да, хулиганы… Один такой как раз заходил в подъезд и наблюдал интимную сцену прощания. Я скосила глаза на Витеньку, который презрительно оттопырил губу, проходя мимо. И опять разозлилась! Ну надо же, индюк какой! Да какое его щенячье дело вообще! На нервах специально подольше постояла возле подъезда с Вадимом и даже, кажется, согласилась на встречу, больше похожую на свидание. А все из-за того, что ехать в одной кабинке с соседским гадом не хотела.

Дома меня встретил свежий воздух из незакрытого балкона и низкий мощный хрип Раммштайн.

Буся тут же начала мерзенько подвывать, а я, отметив, что, похоже, гаденыш истощил свою фантазию и пошел на второй круг, умотала в ванную, игнорируя настойчиво звенящий телефон. Мамуленька на заставке была прекрасна, и глаза ее, казалось, метали молнии праведного гнева.

10

– Лара, успокойся, – вяло бубнила я в трубку, пытаясь одновременно загрузить в духовку фаршированные баклажаны и отпихнуть от плиты вездесущую собачонку, – ну все же разрешилось? Сама виновата…

Подруга от такого моего заявления перешла на ультразвук, и я, поморщившись, положила трубку на стол, включив громкую связь, поставила противень в духовку и легонько шлепнула наглую псинку под пушистый задик, задавая ей верное направление к дивану.

– Да ты! Да он! Да вы сговорились! – неслось из телефона, и чувствовалось, что истерика набирает обороты.

Я только вздохнула. Лелик, чтоб его… Перестарался… Ведь четко нарисовала план действий! Осталось только следовать! И все! Все!

Но мы же самые умные! Мы же знаем, как лучше! Вот и получил. Очередной виток скандала, любимые гантели, скинутые с балкона, хорошо, хоть не на голову прохожих(а вот интересно, как она их вообще дотащить умудрилась и через перила перекинуть? Там же тяжесть нереальная…), и, бонусом, мои основательно подпорченные барабанные перепонки.

– Лар, давай потише, Буся уже пугается…

Это я сильно преувеличила, конечно, Буся у меня – дама стойкая, закаленная в боях с соседским ушлепком, что ей какие-то визги?

Лара перестала визжать и начала рыдать. Я поставила таймер на духовке и пошла делать себе какао. От нервов.

– Котя, ну ты же понимаешь, что это никуда не годится? Ну так же нельзя! Он вообще меня не ценит! Не понимает! Не уважает!

Ну да, ну да.

Любому, кто хоть раз увидел, как они общаются, становилось понятно, что бедняга Лелик попал по самое не балуйся. Один олений влажный взгляд чего стоил! Я, не удержавшись, хихикнула, вспомнив, как Лара со всей дури лупила его подаренным букетом по физиономии на глазах всего универа, а он только голову в шею вбирал и даже не уворачивался. И смотрел, смотрел, смотрел на нее… Как на божество какое-то. Я, признаться, в тот момент даже позавидовала подруге. Потому что никогда на меня так ни один ухажер не смотрел. А хотелось. При всей моей независимости и стервозности, очень хотелось. Почувствовать себя единственной и самой главной ценностью в жизни другого человека…

И это только такая сумасшедшая, как моя Лара, могла сейчас вякнуть, что ее не любят и не понимают.

– Лар, приди в себя уже! – я не выдержала продолжительного воя и рявкнула так, что в телефоне наступила озадаченная тишина, а за стеной опять что-то железно грюкнуло и сдавленно выругалось.

Я услышала и разозлилась еще больше, потому что была уверена, что сосед свалил с утра пораньше по своим очень важным делам. А нет! Вот он, голубчик! Подслушивает, одновременно качая свои и без того слишком уж красивые мускулы. Тихонько так, без обычных хрипов и сипов. Гад какой! Мало того, что жить спокойно не дает, так теперь еще и подслушивает внаглую!

Я подлетела к стене и с криком: "Чтоб ты там себе лапу отдавил, волк позорный!", долбанула все тем же жестяным блюдом.

Сосед, судя по грохоту, явно до этого приложивший ухо к стене, чтоб было лучше слышно(сволочь!), нападения не ожидал.

Я с удовольствием послушала сначала грохот падающего, судя по всему, через штангу или еще какой другой снаряд, тела, затем цветистый мат, покивала на особо интересных оборотах, крикнула:

– Вот чтоб тебя тем же местом и точно так же!

И, очень довольная, вернулась к телефону.

– Это что было? – осторожно уточнила Лара, уже успевшая успокоиться за время моего демарша.

– А ты как думаешь? Соседский гад, конечно же. Надеюсь, отдавил себе какой-нибудь жизненно важный орган своими железяками! – повысила я голос специально.

Получила в ответ кряхтение и мрачное:

– Не дождешься, коза кудрявая.

Пожала плечами, подхватила телефон и пошла в кухонный уголок, взяла какао и уселась с ним в любимое кресло.

– Лара, я думаю, тебе надо успокоиться. Попей чай, сгоняй в магазин, развейся. У тебя карточка его осталась? Не порезала еще?

– Нет… – опять всхлипнула Лара, – а надо?

– Ненене! Не надо! Зачем пластик резать? Ни уму, ни сердцу, ни кошельку. Сходи, прогуляйся до Меги, например… Ну, или, если хочешь, с центр. Если хватит у него там.

– Да? Ты думаешь?

– Конечно! Прикупи платье и белье, помнишь, ты мне показывала? И фотку ему отправь из примерочной! Главное, геолокацию выключи, чтоб побесился!

– Точно! – Лара перестала всхлипывать, увлеченная моей идеей, – чтоб знал гад, как просто так замуж звать!

– Ага…

– Котик, пошли со мной! Веселее будет же!

– Не могу, Лар. У меня работа еще. Ты, главное, пообещай, что потом домой поедешь, а не в какой-нибудь шалман новое платье обмывать… А то я не выдержу больше, Лар.

– Нет, больше никаких шалманов! Это я что-то совсем расстроилась тогда…

– Все, звони.

Я попрощалась с подругой, погладила Бусю:

– Ну вот, видишь, песа, как важно правильно найти момент, чтоб сделать предложение? Да, ты понимаешь. И я понимаю. И Лара понимает. И до Лелика, может, тоже дойдет, после десятого торогового центра…

В том, что Лелик, увидев интимные фотки своей девушки в шикарном нижнем белье, ломанется искать ее по всей Москве, я не сомневалась. Вот найдет ли – это вопрос. Но в любом случае, они будут заняты друг другом. А я отдохну. Какао попью. Баклажаны поем, с сыром фаршированные, мои любимые. Вон, уже и запах пошел по комнате, одуряющий.

– Слышь, теть, – хрипло напомнила о своем существовании стена, – а че это у тебя пахнет так? Какая доставка?

– Отвали, щенок, – лениво огрызнулась я, – это ты всякий силос жрешь, а я сама себе готовлю.

– Да ладно… – не поверил гад, пропустив мимо ушей оскорбление, – это, типа, ты приготовила что ли? И чего это такое?

– Баклажаны, фаршированные грибами и сыром.

За стеной явственно было слышно, как сосед пытается унять слюноотделение.

– Слышь, а ты это… Мясо можешь пожарить?

Я озадачилась, отставила какао на стол. Неужели наглость до такой степени может быть? Не верится даже. Но надо проверить.

– Могу.

Стена помялась, посопела. Я ждала. Неужели???

– Слышь… А давай я мясо принесу, а ты пожаришь…

Офигеть! Да, неооценила я наглючесть соседскую! После всего, что между нами было…

– Мальчик, а ты не офигел ли часом? С чего это я должна тебе жрать готовить?

– Да я так… – убито буркнула стена, и я прямо представила себе, как он отходит, горестно опустив широченные плечи. – Жрать охота… А у тебя так пахнет…

– Так ты еще и на баклажаны рассчитываешь? – не поверила я очередному витку наглости.

– Так я же мясом поделюсь. – Возразил сосед, – у меня телятина, нежирная.

Я открыла рот, чтобы жестко послать гада, но внезапно представила телячьи отбивные под розмарином в духовке… Да, это было бы неплохо. Как раз чудесное дополнение к баклажанам. И еще салатик можно сделать витаминный…

11

Вообще-то, соглашаясь приготовить гаденышу мясо, я никак не ожидада, что он будет присутствовать при готовке. Думала, заберу телятину, а его – нафиг, ждать результата.

Но Витенька нагло вперся в мой дом, сунул мне пакет и прошел в комнату. Я открыла рот, чтоб высказать ему все, что думаю о таком поведении, затем представила весь этот разговор, заранее поразилась его глупости, и закрыла рот. Бог с ним. Может, помиримся, и перестанет меня терроризировать своими дикими музыкальными вкусами.

Я язвительно пробормотала:

– Чувствуй себя, как дома.

И ушла в кухонный угол разбираться с мясом.