Потом я, с уже испорченным настроением, естественно, получаю все веселье, что способна обеспечить моя работа, в итоге, уже после проклятий бабки, которую я опять в ее отделение полиции отправил, по месту жительства, выдыхаюсь окончательно, в конце рабочего дня запираю кабинет на ключ изнутри и тупо надираюсь.

И то, не удается это сделать качественно!

Потому что у меня ребенок дома теперь!

Это раньше я мог спокойно нажираться в слюни и приползать домой на автопилоте!

Все, кончились эти прекрасные времена, благодаря сестренке-кукушке!

Отставляю полбутылки до следующей пятницы и иду приводить себя в чувство.

Сую голову под струю холодной воды в вонючем рабочем санузле, смотрю какое-то время на себя в зеркало.

Кто ты, мужик? Я тебя не знаю.

Сломив силой экзистенциальную тоску (красивое выражение, ага, у Даниной училки подхватил, она – мастер на такую хрень), навеянную паленым коньяком (но тут, как говорится, дареному коню и так далее), провожу по мокрой морде пальцами.

Нормально.

Красавец.

Домой, спать.

Может, Ленка блинчиков напекла.

Я ей с утра намекал, кстати, что дядя ее блины уважает.

Настроение прямо сразу улучшается. Может, я просто голодный? И все беды от этого?

Открываю дверь в квартиру, ожидая запаха блинов.

А вот хер там.

Пусто.

Прохожу по комнатам.

Похоже, племяшка из школы не приходила еще. Время шесть вечера, могла задержаться на каких-нибудь дополнительных. Или к подружке пойти.

Недолго раздумываю, звонить или нет, решаю, что не стоит. Она – девочка самостоятельная, а я своими звонками еще и расстрою, что не доверяю.

Нет, буду хорошим, лояльным дядей.

Может, тогда завтра и блинчиков дождусь. Со сметаной.

Вдохновленный возможностью пожрать, лезу в холодильник. Вижу там то же, что и обычно. То есть, нихрена хорошего.

Расстраиваюсь опять, варганю бутер со страшной, двухнедельной давности колбасой, жую и бухаюсь на диван. Привычно лезу в соцсети, просматриваю ленту, фотки девчонок.

Телека у меня нет, планшет и телефон полностью его заменяют.

Какое-то время переписываюсь со знакомыми телочками, лениво прикидывая, может, к какой-то заскочить сегодня? Завтра у меня выходной, вполне можно и покувыркаться подольше.

Пытаюсь подсчитать, сколько у меня не было секса, тут же припоминаю итоги своего последнего печального опыта, и то, как я бежал по лестнице вниз, опасаясь нападения розового облака. В животе становится холодно.

Получил-таки психологическую травму, бляха муха!

Мозг не помнит, защищается, а организм до сих пор в шоке!

Надо срочно исправлять.

Надо с кем-то потрахаться.

Перед глазами при этой мысли почему-то острые зеленущие глаза Злючки, ее милый носик и прядки волос, выбившиеся из-под шапки. Хорошая такая… С ней бы затусить…

Организм тут же приходит в себя и всем своим поведением дает понять, что да, в верном направлении движемся. И Злючка – это как раз то, что требуется ему для лечения травмированного розовым леопардом либидо.

Я буквально на полсекунды теряю контроль и прикидываю, какая она была бы в постели. Как закатывались бы ее зеленые глазки, как раскрывались в стоне губы…

А потом прихожу в себя. Резко. Словно водой холодной обливает.

Не светит тебе, Колян, с такой женщиной.

Оно и к лучшему.

С такими не тусят.

На таких женятся.

А я даже слова этого боюсь, оно у меня дрожь вызывает. Эту… Экзистенциальную, вот. Спасибо тебе, Леночка Шатрова, расширила мой словарный. Надо будет как-нибудь на планерке ввернуть. При полкане. Он восхитится и сразу поймет, что я расту. Хотя, может и наоборот. Подумает, что я слишком умный. А у нас таких не любят…

Занятый размышлениями о перспективах своего карьерного роста, я упускаю течение времени.

Прихожу в себя примерно в девять вечера.

И спохватываюсь.

У меня же ребенок! В школе! Или нет???

Начинаю звонить – отключено…

И вот тут-то до меня доходит ситуация в полном ее херовом объеме.

Тринадцатилетняя девочка не пришла из школы и отключила телефон. Конечно, так бывает.

Но не с моей Ленкой.

Что-то случилось.

Сука, что-то случилось!!!

Я вскакиваю, начинаю одеваться, потом проверять ствол, по пути лихорадочно прикидывая, кому сначала звонить из коллег.

А затем в голову приходит, что сначала надо по друзьям племяшкиным пробежаться. А то подниму весь город на уши, а выясниться, что Ленка просто у подружки засиделась. Неудобняк выйдет.

Вальке, естественно, звонить выяснять про подружаек не собираюсь, опер я или нет? Не смогу вычислить круг общения малолетней шмакодявки?

Я опять лезу в соцсети, сходу нахожу профиль Лены Митрошкиной. Открытый, кстати. И с кучей фоток. Причем, парочка таких, где она в короткой юбке. Сука, Валька вообще, что ли, не следит за дочерью?

Не страничка, а раздолье для педофила! Дрочи – не хочу!

При одной только мысли, что кто-то может на мою Ленку посмотреть таким образом, в глазах темнеет.

А если… Сука, а если прямо сейчас…

Таааак… Колян, не нервничаем. Пока рано, Колян. Или нет? Мать твою, а если с ней именно в этот момент…. Сука! Я же…

Отставляю в сторону панические мысли, роюсь в ее друзьях, половина из них онлайн. Вечером. В девять. Дети спать должны в это время! После «Спокойной ночи, малыши»! Чего происходит-то с современными родителями? Куда они смотрят?

Собираюсь написать парочке девчонок, которые онлайн, спросить, не с ними ли Лена. Понимаю, что тупо, но другого выхода не вижу. Если сейчас мне никто ничего путевого не ответит, буду поднимать, сука, вертолеты и конную полицию!

Случайно тыкаю на аву какого-то Вениамина Черного Зверя, помеченного у Ленки, как лучший друг.

И тут же вижу у него на странице селфи. Темноволосый мальчишка, в три четверти, смотрит в экран типа сурово, а рядом… Она. Племяшка. Причем, лица ее не видно, зато светлые волосы, и тонкие пальчики. Он ее отворачивает от камеры, усмехается по-взрослому. Говнюк. Вырву яйца. И руки. И… И вот оно! Есть геолокация. Неаккуратные у нас подростки, не прячутся даже. Или думают, что прячутся, наивные. Фотка выложена пятнадцать минут назад, спальный район.

Я разглядываю Черного, мать его, Зверя, потом кидаю его данные и айди в сообщении коллеге. Он как раз по этой теме.

После сразу звоню, выслушиваю нытье, что уже поздно, и он спит.

Ага, сука, спит! А то я не в курсе, что у него игра сегодня! Зеленый, мать его, колдун! Ничего, мне сейчас поколдует, никуда не денется!

Пока жду данные, выдыхаю немного.

Судя по времени выкладки селфи, еще пятнадцать минут назад с племяшкой все было нормально. Снаружи, по крайней мере.

И, в принципе, то, что она не с педофилом каким-нибудь, а со своим ровесником, уже радует. Хоть он и Вениамин Черный Зверь.

Так что, наверно, обойдусь я без конной полиции и вертолетов.

Байка и ремня по жопе хватит.

И не факт, что только Черный Зверь получит по своей черной жопе.

Отходняк у меня случается мощный, прямо физически чувствую, как отпускает.

И вот это что?

Это родители девчонок-малолеток постоянно в таком стрессе живут? Да ну его нахер!

И после этого мои заклятые, мать их, друзья будут рассказывать о радостях семейной жизни и отцовства?

Да у меня на работе не такие стрессы!

Не…. Ну его нахер.

Я не смогу. У меня нервы слабые. Сдадут в нужный момент, и чего? Привет, ранний инфаркт? Или зона?

Тут пиликает входящий с адресом и полными данными.

Я сверяю с геолокацией селфи и мрачно усмехаюсь.

Похоже, у Черного Зверя нет дома родаков. Вот и устроил веселушку.

Надо поехать, разбавить компанию.

Глава 6
Те же на манеже… и дядя Коля

В подъезде тихо.

Я прикидываю этаж, понимаю, что пятый. Лифта нет. Ну и отлично. Никто не сбежит, значит.

Правда, музыки не слышно, зато какое-то шушукание и шепотки, прекратившиеся, стоило мне зайти.

Я бы, может, и не услышал, но профдеформация во всей красе. Настолько уже нашарился по подъездам многоэтажек, что сразу различаю, если кто где-то там, на высоте, затаился. По дыханию сдерживаемому, но неловким маленьким движениям, перетаптыванию нервному. Ну, и еще, обычно, у моих клиентов вонь спиртовая присутствует. Ну а куда деваться. Девяносто процентов всех совершаемых преступлений в стране – именно бытовые и именно на почве алкогольной.

Официальная статистика, которая врет.

Не девяносто, а девяносто восемь процентов всего, что попадает в мои руки. Остальные два процента приходятся просто на природную дурость, которую алкоголем усугублять не требуется.

Какое там планирование преступлений, какая, нахер, Агата Кристи! Да даже парни из «Улиц разбитых фонарей» гораздо интересней жили. Хотя там приближено к реальности, конечно, процентов на пятьдесят. Ну, первые сезоны, само собой, а не дальнейшая херня.

Даже мы, в главном управлении, погрязли в бытовухе. А еще в отчетах.

А уж ребята на «земле», в отделениях, вообще не выползают из бумаг. Не знаю, когда умудряются на вызовы гонять.

Если б мне кто-то, пять лет назад зарядил про то, чем я буду заниматься на работе, мать ее, своей мечты… То я бы без разговоров зарядил ему за это в лоб. Потому как мечтатель я был.

Идеалист.

Ну ничего, пообтесался. Сначала на «земле», потом уже здесь, у полкана под боком. Он, конечно, орет постоянно, как припадочный, но дело свое знает. И меня, вроде, ценит.

Потому что, несмотря на то, что иногда включаю «тупого придурка», как любит выражаться Серега Боец, голова у меня все же варит. В отличие от многих. Ну что поделать? Статистика, мать ее, и здесь работает. И тоже в сторону уменьшения. В реальности все гораздо печальней.

За годы работы я научился слышать неслышимое и реагировать на жопную чуйку. Выручало, охереть как.

Один раз вообще от мужика увернулся, который за дверью, сука, стоял, с топориком для разделки мяса. Не почуял бы, затормозил, прилетело бы мне по башке.

Но увернулся.

А мужик, сука, по инерции с замаха пролетел вперед, упал с грохотом на пол завшивленной кухни. И уснул. Пьяный был настолько, что потом не мог вообще вспомнить произошедшее. А караулил меня тихо, падла. Как мышь.

Я после этого вдвойне осторожный стал. Как-то не захотелось на очередном вызове получить от пьяного дегенерата по голове и сдохнуть. А это дегенерат потом даже и мотивов своих не вспомнит. И как кончал тебя, тоже. Встряхнуло это меня нехило.

И вот теперь, зайдя в подъезд, я, не иначе, третьим ухом и жопной чуйкой слышу, что наверху, на том самом пятом, где по адресу живет Черный, мать его, Зверь, кто-то сидит. Затих, услышав, как дверь подъездная хлопнула.

Интересно.

И странно.

Хотя, малолетки, они такие. Отмороженные. Страшнее них – только алкаши под белкой. Потому что нет у молодняка стопоров никаких. Нет инстинкта самосохранения. Там, где взрослый мужик в сторону отойдет, пацан пятнадцатилетний кинется, оскалив зубы. И даже не подумает о последствиях. Возраст такой. Все остро, все больно. Все против тебя. Знаю это прекрасно. Сам таким был, помню еще кое-что.

А потому не тороплюсь. Если там, наверху, кто в засаде засел, то могут и ножом кинуть. Разгребай потом последствия.

Поудобнее перехватываю биту, достаю ключи и, нарочито громко топая и звеня, иду к двери на первом этаже. И какое-то время воспроизвожу шум открываемого замка.

А затем затихаю.

И жду.

Ждать я умею.

Через полминуты слышу опять шепотки, еле различимые, словно шум ветра.

Тихо поднимаюсь по ступенькам, по стенке, чтоб не видно было. И не слышно. Мои тимберленды умеют ходить бесшумно.

На четвертом останавливаюсь. Уже все слышно.

– Ну чего ты? Ну хватит… Опять, блин…