– С чего такие подозрения? – ласково протянул Артур. – Я лишь поинтересовался. Так что у вас с рукой?

– Крючком поранила. Рыболовным. Показать?

– Обязательно. Сами понимаете, мы должны проверить все. – Он улыбался, чтобы рыбачка продолжала думать, будто следователь на ее стороне.

Она уже взялась за бинт, потом прищурилась, почти слепив короткие, выцветшие от времени ресницы:

– Так его ж утопили… Не зарезали.

– А вдруг он укусил убийцу? Или тот о корягу поранился во время драки.

– Да не было никакой драки! Шум я бы услыхала. Вернулась бы. И где там коряги? Ты место хоть осмотрел?

«А ведь верно. Вот чертовка старая!» – Он старался смотреть на рыбачку приветливо:

– Значит, она застала его врасплох?

Ее прямые и костистые плечи дернулись: «А я почем знаю?!»

Большие пальцы Никиты опять застучали по экрану. Он там правда записывает что-то или комменты в сетях оставляет? Логову так хотелось заглянуть ему через плечо, что он отвернулся и настойчиво указал на руку рыбачки:

– Так я могу взглянуть?

– Да ради бога! – Антонина Семеновна раздраженно рванула бинт, но грязный узел не поддался. – Нож есть?

Никита просиял, почувствовав свою нужность:

– У меня есть. Перочинный.

– Режь, – скомандовал Артур.

Ему не хотелось трогать изгвазданный бинт. Для таких дел у него теперь имеется помощник!

А тот уже отработанным движением сунул смартфон в задний карман и вытащил складной ножик из переднего.

– Господин Коршун, можно вас на минутку? – позвал Артур, заранее предугадывая гримасу, которая сейчас появится на физиономии криминалиста: мало того, что этот Логов беззастенчиво нависает над ним, так еще и от дела отрывает…

Но рану на руке старухи должен был осмотреть специалист, чтобы потом не возникло формальных придирок к материалам дела.

Именно с тем выражением лица, какое Артур и представлял, Коршун нехотя приблизился к ним и уставился ненавидящим взглядом: «Ну? Чего тебе?!»

– Можете определить, как давно была получена травма? Только вам это под силу. – Логов улыбнулся так добродушно, что даже Коршун дрогнул и бросил взгляд на сморщенную ладонь рыбачки.

– Порез был получен не менее трех дней назад, – буркнул он.

– Порез? Не укус?

– Какой еще укус? – Криминалист провел пальцем, затянутым в латекс, над зажившей раной. – След неровный, но практически прямой. Человеческие зубы такой оставить не могут.

Артур окатил его нежностью:

– Благодарю, Анатолий Степанович. – Когда тот, ворча, удалился, заглянул в глаза старухе: – Антонина Семеновна, мы признательны вам за сотрудничество. Догадываетесь, о чем я сейчас попрошу?

Рыбачка хмыкнула, чуть дольше задержав взгляд на его лице:

– Не болтать. И позвонить, если еще что вспомню.

Артур восхищенно воздел руки:

– Вы грандиозны!

– Была грандиозна лет сорок назад… Вот тогда я бы тебе точно позвонила.

У Никиты неожиданно выпал ножик и затерялся в траве.

Его так и прошило, когда он увидел это лицо в толпе ребят, обреченно дожидавшихся беседы со следователем. Так Влад ушел с этой Машей?! Она видела его последним. Главная подозреваемая. Волосы длинные. Правда, и у остальных из их компании тоже… Похоже, Сашка единственная стриженая девчонка изо всех, кого он знает.

Артур попытался вернуться мыслями к старшей сестре: хилой Машу не назовешь, надо выяснить, каким-то спортом занималась или генетика такая? Ее отец – крепкий мужик. Оксана рассказывала, как он однажды ей два ребра переломил одним ударом… Не жаловалась, нет. Просто к слову пришлось.

– Когда Сергей мне ребра сломал, я совсем не могла смеяться. Вот мука была! Мне же только пальчик покажи, – теперь Оксана вспоминала об этом весело.

Артуру же захотелось поехать и пристрелить этого ублюдка… Может, и стоило? Разве не придумал бы, как замести следы?

Если Маша пошла в отца, то такая запросто сможет удержать растерявшегося парня под водой. А Влад явно оторопел бы: насколько Логов успел понять, Маша считалась его девушкой. Обычно ребята оказываются не готовы к тому, что возлюбленные пытаются их убить…

Маша тоже узнала его: заплаканные глаза мгновенно раскрылись, и Артур увидел Оксанину зелень. Отрекшаяся дочь походила на нее больше, чем маленькая Сашка, которая вообще непонятно в кого уродилась – это и нравилось Артуру. Он любил кошек, а Сашка была из их породы, жила сама по себе. С такими трудно дружить, но уж если она привяжется, то навсегда…

Он обернулся к Никите:

– Опроси… вон того парня. А я побеседую с девушкой, – чтобы сразу пресечь вопросы, буркнул: – Тебе такая враз голову заморочит.

– Красивая, – понимающе откликнулся помощник и неумело подавил вздох.

«Актерскому мастерству ему еще учиться и учиться», – Артур едва удержался от того, чтобы не погладить мальчика по голове – так жалко стало. С чего вдруг Разумовский, скотина бессердечная, толкнул ребенка в самую геенну огненную? Нет, в омут.

– Еще какая, – он ободряюще улыбнулся Никите. – Но я справлюсь.

Силу своей улыбки Логов знал чуть ли не с детского сада и не считал зазорным пользоваться тем, чем наградил его бог. Когда во дворе пацаны разбивали стекло мячом, к рассвирепевшим соседям подсылали маленького Артура, и он умоляюще улыбался нависшим над ним взрослым людям, делая несчастные глазки:

– Мы нечаянно! Честное слово. Мы в футбол играли, а мячик вдруг улетел.

На него невозможно было сердиться…

Поэтому и с женщинами Логов всегда расходился легко, оставаясь в приятельских отношениях – мало ли какая помощь может понадобиться! С его-то работой… Никогда не знаешь заранее, что тебя ждет на следующий день.

Разве мог он вообразить, что встретит на месте преступления Оксанину дочь?

– Привет, Маша Каверина, – произнес он тихо и жестом отозвал ее в сторону. – Давай пройдемся. Не будем ломать комедию… Но и афишировать, что мы знакомы, не стоит. Это в твоих интересах, если не хочешь, чтобы дело передали другому следователю, которому будет плевать на твои мотивы и прочее.

– Мотивы?

Она жалобно хлюпнула носом, и Артур спохватился, что платка у него, как обычно, нет. Когда он плакал в последний раз? И насморки его тоже не мучили…

«Ладно, обойдется». Логов отвел глаза, чтобы не выдать неприязни, которую на самом деле вызывала у него старшая Оксанина дочь. Рыдает она… А сколько мать слез выплакала, этой жадной гадючке плевать! Да кого вообще волнуют материнские слезы? Вчера мертвого зацепера с электрички Ярославского направления сняли… Шестнадцать лет пацану. Много он о маме думал, когда погеройствовать решил? Оставалось молиться, чтобы хоть Сашке гормоны голову не снесли…

Топить Машу – даже в переносном смысле! – Логов, конечно, не собирался. Не только потому, что Оксана не простила бы этого… Ему с детства нравилось собирать головоломки, и Артур никогда не жульничал. Даже в игре «в пятнадцать» или, как называли мальчишки, в «пятнашках» он ни разу не перекладывал костяшки с числами, чтобы выстроить их по порядку. Обманывать-то некого… А победа, если ты смухлевал, особой радости не приносит.

– Давай по порядку, – предложил Артур. – Где и когда вы познакомились с Владом? И вплоть до вчерашнего вечера. Не паникуй, не торопись. Я тебя ни в чем не обвиняю, мне просто нужно выяснить все обстоятельства.

Все больше успокаиваясь даже не от самих слов, а от звука его голоса, Маша быстро кивала. Мир возвращался к ней красками и звуками, она даже повернула голову, когда на дереве, мимо которого они проходили, удивленно вскрикнула птичка, скрытая листвой. Радость возвращения к жизни проникала сквозь поры вместе со свежим воздухом, пронизанным солнцем, и разливалась по телу. Татуировка – ивовые листья на левой ноге, они колыхались как живые. Артур отметил: с каждым шагом она держится все уверенней, но еще сама не может поверить, что спасена. Или нет?

Голос ее прозвучал настороженно:

– А вы… Как мне вас называть?

– Я и не подумал, извини. Официально я Артур Александрович.

– О’кей, – вздохнула она.

– Но это длинно и сложно. Когда нас не слышит никто из посторонних, я для тебя просто Артур.

Ее слух выхватил главное: они заодно. Посторонние – это вокруг.

И Маша расслабилась, на что он и рассчитывал, принялась не спеша наматывать на палец медовую, как у матери, прядь. В темноте рыбачка не разглядела, какого цвета были волосы у Русалки… Может, и светлые, Артур ничего не исключал.

Начало немудреной Машиной истории было ровно таким, какое он уже успел нарисовать в воображении.

– Мы с Владом познакомились в клубе…

Банально. А ей, наверное, такое начало кажется достойным. Удержавшись, чтобы не поморщиться, Логов ободряюще кивнул:

– Продолжай. Ты знала, из какой он семьи?

То, как она замялась, уже можно было считать ответом, но ему хотелось услышать.

– Ну… Мне говорили… Не прямо мне! А кто-то просто сказал, что это типа крутой мажор – сын олигарха.

Взглянув на него испуганно, Маша торопливо облизнулась:

– Только вы не подумайте, что я из-за денег с ним…

«Нет, конечно, – подумал Артур с раздражением. – По большой и чистой любви, дрянь ты расчетливая! Мать предала ради жирного куска, чего от тебя ожидать?»

Но вслух он равнодушно произнес:

– Я не оцениваю твои действия. Мне нужно составить объективную картину. Ты знала Влада лучше других… Что с ним происходило в последнее время? Может, были какие-то неприятности? Кто-то ему угрожал?

То, что Артур перевел стрелки и заставил ее думать о Владе, а не о себе, помогло Маше вернуться в свое привычное состояние. Теперь она была не просто спокойна, но собранна, и ей даже захотелось оказаться полезной в расследовании – это же ужас, что случилось с Владом! Выпуклый лоб ее пошел мелкими складками, она силилась припомнить хоть что-то…

– Но с ним ничего такого… подозрительного не происходило, – заметила Маша с сожалением.

Артур попросил:

– Не надо о подозрительном. Рассказывай буквально обо всем, что вспомнишь…

Оказалось, это жутко стыдно: признаваться, что убитый человек не так уж много значил для тебя. Впрочем, как и никто другой. Не было в этом мире никого, чья смерть стала бы для Маши концом света… Родители? Это смешно, она уже не ребенок, чтобы цепляться за них. Сестра? Сашка терпеть ее не могла, и, надо признать, их чувства были взаимны. К Владу она относилась чуть лучше, все-таки от него зависело ее будущее – невозможно же до старости жить в доме отца, куда он каждый вечер приводит девок… Уж лучше с этим белокожим тюленем, каким Маше виделся Влад.

Но разве о таком скажешь следователю? Язык сделался непослушным, вялым, а кончик пальца уже налился кровью – так Маша перетянула его прядью. Кажется, даже зубами коснись – брызнет кровь.

«А вдруг его душа летает где-то рядом? – Она со страхом скосила глаза. – Сколько она там еще на земле? Девять дней? Или сорок? Вдруг он слышит, что я говорю? Ой, да что я такое несу?! Бре-е-ед…»

И все же было не по себе от мысли, что Влад может наказать ее за… правду. Разве ему понравятся такие слова?

– Влад был… нормальным. Обычным. Ничего особенного… За что его ненавидеть кому-то?

Между строк откровенно звучало: «Я не любила его». Внимательный взгляд Артура уже считал это, Маша даже не сомневалась. Но он не встревал, слушал, только изредка кивая, ничем не выказывал осуждения, если оно и было. Ой, да он же на таких уродов насмотрелся – убийцы, извращенцы всякие!

«Я просто ангел против них», – Маша высвободила затекший палец.

– У нас все было хорошо. Я за него замуж собиралась.

Одобрительный кивок. Поколебавшись, она решилась:

– Правда, он так и не это… Ну… Предложения не сделал.

– Тебя это обижало?

В голове сразу зашумело от прихлынувшей крови:

– Не до того же, чтобы топить его! Да и нафига мне это? Убивают мужей, чтобы наследство заполучить, а Влад мне был никем…