– Юрий, я бы просил вас называть меня так, как это принято в обществе, в котором я живу, – внешне спокойно проговорил Рэд. Было видно, что язвительное обращение Есина оскорбляет его и ему из последних сил удается сохранять самообладание. – Если вы забыли, то напоминаю: меня зовут Рэд Локко.

– И что ты сделаешь, если я назову тебя вонючей воблой? – прищурился Юрий. – Здесь ты никто, Витя. И все твои сомнительные заслуги в области кинематографии стоят не больше содержимого вон того ведра.

– Прекратите! – крикнула Жанна. – Хватит уже собачиться!

На скулах Юрия заиграли желваки, но он ничего не сказал.

– Те, кто запер нас здесь, хотят, чтобы мы посмотрели фильм, к которому каждый из нас имеет непосредственное отношение, – после некоторой паузы сказал Рэд. – От нас сейчас мало что зависит. Поэтому… давайте пока обойдемся без резких телодвижений.

– Напомнить, что происходит с рыбой, когда она, попавшись на крючок, ведет себя так, как предлагаешь ты? – тихо спросил Юрий, но режиссер уже не обращал на него внимания, сосредоточившись на экране.

– За нами наблюдают, – сообщил Алексей, мельком взглянув на камеры. – И, похоже, постоянно. Сирена сработала мгновенно, как только ты встал! Я же сразу сказал, что здесь видеокамеры!

– Это что-то меняет? – прошептала Жанна. Она глубоко дышала, обхватив живот руками. – Похоже, нас засунули сюда как подопытных мышек…

Рэд поправил очки и кашлянул.

– «Седая ночь» идет всего один час, – проговорил он. – Наверняка после финальных титров что-то прояснится. Не будут же нам крутить этот фильм безостановочно?!

Жанна перехватила его взгляд, в котором смешалось все – усталость, страх и робкая надежда. Надежда на то, что все происходящее, несмотря ни на что, является шуткой. Неудавшейся, злой и сильно затянувшейся, но – шуткой.

«Место – любое. Время – в любое время», – вспомнила она так называемый «билет», и ее будто обожгло холодом.

«А если эту жесть будут крутить постоянно? Двадцать четыре часа в сутки?!»

Жанна посмотрела на свои ухоженные руки – они мелко тряслись.

За минуту до окончания фильма Юрий почувствовал странное возбуждение. Черный «Мицубиси Галант» вновь несся по пустынному шоссе, на этот раз уже в обратном направлении. Картинка стремительно отдалялась, обзор увеличивался, и вот уже одинокая машина превратилась в чуть заметное пятнышко, не больше мухи. В последние секунды камера дала панораму вверх, в предрассветное небо, открывая потрясающий вид еще дремлющего леса, окутанного легкой дымкой тумана.

– Сейчас откроется потайная дверь, и сюда зайдет узкоглазая уборщица, убирать пустые бутылки и другой мусор, – фыркнул Юрий. – Вот только зеленой светящейся надписи «выход» нигде не видно.

Алексей поднялся с сиденья, стряхнув с рубашки крошки попкорна. И ведерко из-под кукурузных хлопьев, и стакан из-под пива были пустыми.

– Интересно на себя взглянуть спустя двадцать пять лет, – сказал он, бросил печальный взгляд на выпирающий рыхлый живот. – Время к нам, конечно, безжалостно. – Банкир сделал осторожный шаг в сторону и с надеждой добавил: – По крайней мере, сейчас сирена не срабатывает.

– Правильно, фильм-то закончился, – угрюмо сказала Жанна.

Экран, словно очнувшись, замерцал голубоватым светом, и через мгновение перед изумленными зрителями появилась мультяшная девочка с копной рыжих волос и веснушчатой миловидной мордашкой, на которой сияла озорная улыбка. На ней было короткое розовое платьице в белый горошек и синие сандалики, причем ножки-крохи по своей форме больше смахивали на округлые ступни слоненка. В непослушные вихры девочки были небрежно вплетены два фиолетовых банта – один горделиво торчал вверх, другой уныло свисал вниз. Правой рукой она, словно заправский баскетболист, неторопливо стучала об пол мячиком, который ритмично пульсировал, словно сердце, только что вырванное из грудины.

– Это что за чучело? – ошалело произнес Юрий.

Рыжеволосая девочка взяла мячик в руки и уставилась на людей за стеклом, невинно хлопая глазами.

– Привет, – заговорила она, и улыбка на ее круглом личике стала еще шире. Голос забавной малютки звучал как у диснеевского Дональда Дака. – Разрешите представиться – меня зовут Ах. Мы рады приветствовать вас в нашем кинотеатре. Надеемся, вы с пользой проведете время. Я менеджер по административным вопросам и сразу перейду к делу. Итак, поехали. Ну, во-первых, вам наверняка интересно знать, сколько сейчас времени. Чтобы не было путаницы, сразу скажу, что сейчас уже ночь.

Пухлый пальчик «менеджера» уткнулся в верхний левый угол экрана, где тут же появилось электронное табло с цифрами. До часу ночи оставалось еще шесть минут.

– Во-вторых, у каждого из вас есть ведерко с попкорном, – продолжала Ах. – На нем этикетка, лишь прихваченная клеем, и под ней вы увидите распорядок дня. Это режим, по которому отныне вы будете жить в нашем кинотеатре.

Пока Рэд и другие обалдело таращились на экран, с видом загипнотизированных слушая рыжую озорницу, Юрий подхватил свое ведерко и, зацепив краешек этикетки, одним рывком содрал ее с картонной основы. Перед его изумленным взором открылась аккуратная наклейка с только что упомянутым распорядком дня, который был отпечатан на обычном принтере.

– Третье, – как ни в чем не бывало тараторила Ах. – Как вы уже поняли, фильм нужно смотреть. Вставать во время сеанса запрещено. Спать нельзя – на сон у вас будет выделено время. Разговаривать и отворачиваться тоже воспрещается. В противном случае будет включена сирена. При дальнейшем отказе соблюдать правила кинотеатра меры воздействия будут усилены.

– Что за бред?! Это немыслимо! – не выдержала Жанна. Она буквально задыхалась, словно угроза мультяшной шалуньи с несуразными бантами уже начала воплощаться в жизнь. – Вы сошли с ума! Какие фильмы, какие меры воздействия?! У меня последние недели беременности, немедленно выпустите нас отсюда!

Ах с укоризной посмотрела на Жанну, и та сразу же умолкла. Было что-то пугающее в небесно-голубых глазах этой ненастоящей девочки.

– Не перебивайте меня, пока я не закончила, – сказала Ах и, сдвинув брови, погрозила в воздухе пальчиком. Через секунду ее личико снова расплылось в добродушной улыбке. – В-четвертых, ваше питание. Попкорн и пиво. Соглашусь, меню не блещет разнообразием. – Ах сокрушенно покачала головой. – Но мы можем гарантировать, что еду вы будете получать три раза в день. Ну, кроме Жанны. Учитывая ее положение, вместо пива ей будет выделяться обезжиренное молоко. Что еще?

Она озабоченно посмотрела на мячик, словно ища на нем подсказку.

– Мыться вам не придется, потому что душа здесь нет. – Девочка почесала нос. – Но это и неудивительно. Где вы видели кинотеатры с душем? Аха-ха.

– Послушай, милая, – заговорил Рэд, но Ах не дала ему договорить, предупредительно поднеся указательный пальчик к своим пухлым губкам:

– Тсс. У вас будет время задать вопросы.

Режиссер умолк, потрясенно глядя на веснушчатое существо, улыбающееся во весь рот. Если бы не трехмерная анимация, он был готов поклясться, что перед ними вполне реальная рыжеволосая малолетка, бесцеремонная, с хорошо подвешенным языком, которая точно знает, чего хочет.

– И, наконец, пятое. – Ах подбросила мячик в воздух. – Как вы успели заметить, здесь есть туалет. Тоже ведерко, только железное. Оно будет меняться дважды в сутки, время увидите в распорядке дня. Бумаги, извините, нет. Бумага, – мячик вновь полетел вверх, – стоит денег, ребята. Но у вас есть билеты. Если сильно ухитриться, каждый из вас может подтереться как минимум один раз.

Хитро прищурившись, Ах обвела всех многозначительным взглядом.

– Сука, – процедил Юрий, и улыбка сползла с лица «менеджера». Мячик, который она подбросила в воздух, стукнул ее по голове, и фиолетовые банты задрожали, будто цветы на подоконнике, обдуваемые сквозняком.

– А вот грубить не советую, – тихо произнесла она и ударила своей смешной ножкой по мячику, который укатился за пределы видимости. – Я никого из вас не оскорбляла.

Рэд поднял с пола почти нетронутое ведерко с попкорном. Руки его сотрясала мелкая дрожь, и несколько хлопьев высыпалось ему на колени.

– Распорядок, говорите? – сквозь зубы произнес он, пытаясь содрать с ведерка фирменную наклейку.

– И еще, уважаемые гости, – мурлыкающим голосом произнесла Ах. – Пожалуйста, соблюдайте общепринятые правила приличия. Кричать бессмысленно – здесь надежная шумоизоляция. Портить имущество нашего кинотеатра тоже бесполезно. Стекло, через которое я веду с вами беседу, представляет собой так называемую прозрачную броню. Оно сделано из соединений силикатного стекла с полиуретаном. По степени защиты оно способно выдержать выстрел из охотничьего ружья или пистолета. Крушить стулья тоже не рекомендую. Не вы их устанавливали, не вам и ломать.

Алексей вытер влажный от пота лоб. Его мясистое лицо было белым, как бумага.

– Уф… вроде ничего не забыла, – задумчиво сказала Ах, слегка склонив голову. – А теперь можете меня о чем-нибудь спросить. Только имейте в виду, каждый из вас вправе задать только один вопрос.

В «кинотеатре» повисла гнетущая тишина. Четверо пленников, растерявшись, смотрели друг на друга, словно в поисках взаимной поддержки.

– У вас есть четыре минуты, – заметила девчушка и чихнула. Из одной ноздри выскочила сопля, но Ах, подмигнув, шмыгнула носом, втягивая ее обратно.

– Твою мать, – выдавила Жанна. – Скажите мне, что я сплю. Пожалуйста.

– Ты не спишь, – ответил Алексей, не сводя напряженного взора с мультяшной девочки. – Это не сон, пора уже уяснить.

– Время идет, – напомнила Ах. – На каждого отведена минута.

– Когда вы нас выпустите отсюда?! – выкрикнул Алексей. Он поднялся со стула, с колотящимся сердцем глядя на экран.

Девочка ухватилась руками за уголки платьица и, оттянув их в сторону, начала приплясывать.

– Этот вопрос вне моей компетенции, – хихикнула она, делая реверансы. – Есть вещи, на которые я не могу ответить. Сожалею, но ваш вопрос отправляется в корзину. Аха-ха.

– Чертова стерва, – одними губами выругался банкир, с отвращением глядя на кривляющуюся девчонку.

– Но я могу вас уверить, что в ближайшие дни – вы наши почетные гости, – прибавила Ах. – И все наше внимание будет уделено только вам. Вы должны гордиться оказанной вам честью. Вам будут показывать фильм, а также кормить, причем совершенно бесплатно! Впрочем, я отвлеклась. Второй вопрос!

Рэд уже открыл было рот, но Юрий его опередил:

– Где выход из вашего долбаного кинотеатра?

Ах крутанулась на ножке, взметнулись ее рыжие вихры с бантами.

– Он перед вами. Но, как я уже сказала, вас это не касается. Для вас, дорогие гости, в нашем кинотеатре предусмотрен только вход… Следующий!

– Эй, постой! – вскипел Юрий. – Как это «не касается»?! Рыжая прошмандовка! Такие ответы не прокатят! Отвечай нормально!

Девочка остановилась, насупившись.

– Кто обзывается, тот сам так называется, – проговорила она, надув розовые губки. – Прошмандовка твоя мама. Понял, кретин?

У Есина отвисла челюсть. Несколько секунд он оторопело таращился на Ах, после чего его пальцы сжались в кулаки, а глаза стали наливаться кровью.

– Я не знаю, кто прячется за твоей веселой личиной, детка, – прошипел он, делая шаг вперед. Уперев кулаки в пуленепробиваемое стекло, Юрий продолжил: – Но клянусь, как только я доберусь до тебя, ты пожалеешь о том, что родилась. Или родился. Потому что у меня есть подозрение, что по ту сторону экрана сидит жирный потный урод, развлекающийся с интерактивной куклой. Поднимает свою грязную ногу, и ты повторяешь его движения, да?!

Ах жеманно поправила один из бантов.