– Я обновлю и усилю защитные чары дома, – пообещал Амос. – Давно пора заняться этим, в самом деле. Ручаюсь, что после этого никакие посланцы Апопа к нам больше не проберутся.

Я благодарно кивнул, хотя чем эти чары могли мне помочь… Завтра, когда Сейди вернется из Лондона… если она вернется целой и невредимой… мы все равно должны будем отправиться на поиски оставшихся двух свитков «Книги Ра».

На душе у меня было тяжело. Да, конечно, в прошлый раз мы успешно отразили попытку Сета уничтожить целый континент… но Апоп куда более могущественная сущность, не чета богам. И к тому же мы перестали быть носителями богов. Разорвав связь с Гором и Исидой, мы с Сейди снова стали обычными подростками, которые самонадеянно пытаются противостоять злобным магам, демонам, духам, всяким сверхъестественным тварям и самому извечному Властелину Хаоса. Так, а что у меня в активе? Моя сумасбродная сестрица, меч, павиан и грифон, у которого неладно с головой. Негусто, одним словом.

– Амос, – решился наконец я. – Что, если мы ошибаемся? Что, если пробуждение Ра ничем не поможет?

Как давно, оказывается, я не видел, чтобы дядя Амос улыбался. Вообще-то они с папой не очень похожи, но когда улыбаются, у обоих появляются совершенно одинаковые морщинки вокруг глаз.

– Мальчик мой, – сказал он мягко, – ты только посмотри, чего вы достигли. Вы с Сейди вновь открыли людям пути магии, которые были под запретом многие тысячи лет. За два месяца ваши ученики добились таких успехов, которых в Первом Номе они не добились бы и за два года. Вы сражались с богами и одержали победу. Вы совершали такие деяния, на которые не способен ни один из ныне живущих магов – ни я, ни даже Мишель Дежарден. Поэтому доверяй своей интуиции, мой мальчик. Знаешь, если бы я был склонен к азартным играм, то ставил бы все свои деньги на вас с Сейди. Всегда.

У меня в горле встал комок. До сих пор единственный человек, которому удавалось так подбодрить меня простыми словами, был мой папа. Я только сейчас осознал, до чего мне не хватает его поддержки и веры в меня.

К сожалению, упомянутое дядей имя Дежардена напомнило мне, что Апоп – не единственная наша проблема. Как только мы с сестрой возобновим наши поиски, похожий на злого мороженщика русский маг с мрачным прозвищем Влад Курильщик откроет на нас охоту. А раз он, как сказал Амос, третий по силе маг в мире…

– А кто второй? – спросил я.

Амос непонимающе нахмурился:

– О чем это ты?

– Ты сказал, что тот русский дядька, Влад Меньшиков, третий из самых могущественных магов в мире. Первый – это, ясное дело, Дежарден. А второй тогда кто? Хотелось бы знать, кого из врагов нам стоит больше всего опасаться.

Кажется, Амоса мои слова чем-то позабавили.

– Об этом можешь не беспокоиться. И кстати, несмотря на ваш не слишком удачный опыт общения с Дежарденом, я не склонен причислять его к вашим истинным врагам.

– Ага, ему это скажи, – угрюмо проворчал я.

– А я уже говорил. Мы несколько раз общались с ним, пока я был в Первом Номе на лечении. И у меня сложилось впечатление, что ваши с Сейди подвиги в битве за Красную пирамиду глубоко его потрясли. Конечно, он и сейчас не согласен с избранным вами путем, но я не сомневаюсь: будь у меня чуть больше времени, я сумел бы убедить его, что мы все сражаемся на одной стороне.

Мне было бы проще поверить, что Апоп и Ра зафрендили друг друга в «Фейсбуке», но спорить мне не хотелось.

Амос повел ладонью над столешницей и произнес заклинание. В воздухе тут же возникло голографическое изображение Ра: миниатюрная копия статуи из нашего зала для тренировок. Солнечный бог был похож на Гора: тоже могучий мужчина с головой сокола, но только в отличие от Гора голову Ра венчала корона в виде солнечного диска. В руках он держал посох с загнутым навершием и боевой цеп: два символа фараоновой власти. Одет он был не в доспехи, а в пышное царское одеяние и с величественным видом восседал на троне. У меня даже мелькнула вредная мысль: приятно, наверно, смотреть, как другие сражаются вместо тебя… Одним словом, портрет Ра выглядел очень знакомо, только сейчас почему-то – наверное, из-за магии Амоса – приобрел красноватый оттенок, в цветах Хаоса.

– Есть еще кое-что, о чем тебе не следует забывать, – предостерег меня Амос. – Пойми, мне совсем не хочется тебя огорчать, но ты сам задал этот вопрос: почему Ра может не хотеть, чтобы ты разбудил его. «Книга Ра» была разделена на три части не просто так. Это было сделано специально, чтобы затруднить ее поиски и чтобы добиться успеха мог только самый достойный и упорный маг. Будьте готовы к тому, что на пути вам будут постоянно встречаться новые препятствия и новые опасности. Остальные два свитка защищены не меньше, а может, и гораздо сильнее, чем первый. Поэтому, прежде чем отважиться на этот поход, хорошенько подумай: что случится, если вы разбудите бога, который вовсе не хотел просыпаться?

Двери библиотеки с грохотом распахнулись, так что я чуть не свалился со стула. В круглый зал, весело щебеча и хихикая, ввалились Клио и с ней еще три девочки с охапками свитков.

– Мои занятия начинаются, – объявил Амос, легким движением руки убирая голограмму Ра. – Давай продолжим наш разговор попозже, Картер, скажем, после обеда, ладно?

Почему-то мне вдруг показалось, что закончить этот разговор нам так и не удастся. Покидая библиотеку, я оглянулся и увидел, как Амос весело приветствует учеников, незаметно смахивая на пол пепел от сгоревшего скарабея.

Поднявшись в свою комнату, я обнаружил развалившегося на моей кровати Хуфу с пультом от телевизора. Естественно, на экране мелькали исключительно спортивные каналы. На павиане был его любимый свитер с эмблемой «Лейкерс», под лапой – миска с любимыми хлопьями «Чито». Одним словом, он наслаждался жизнью на полную катушку. С тех пор как в нашем особняке поселилась толпа учеников, Хуфу решил, что для спокойного просмотра спортивных программ в Большом зале сделалось слишком шумно, поэтому он решил переехать ко мне.

Наверное, я должен был гордиться оказанной честью, однако в том, чтобы делить комнату с павианом, есть и некоторые неудобства. Думаете, от кошек и собак много шерсти? Значит, вы не пробовали чистить свою одежду или диван после общения с линяющим павианом.

– Ну, как дела? – поинтересовался я.

– Агх!

Вот и весь разговор. Впрочем, с Хуфу всегда так.

– Ну и отлично, – отозвался я. – Пойду-ка я на балкон.

Снаружи погода была все та же – холодная и дождливая. От ледяного ветра, задувающего со стороны Ист-Ривер, озябли бы даже пингвины Феликса, но мне сейчас было наплевать на холод. Впервые за день я мог наконец-то побыть в одиночестве.

С того дня, как в нашем Бруклинском Доме заселились первые ученики, я все время чувствовал себя как будто на сцене, где с меня не сводят взгляда десятки глаз. Но такова уж роль учителя: приходится изображать уверенность, даже когда тебя одолевают сомнения, и волю чувствам не дашь (вот разве что с Сейди иногда не получается сдерживаться), и даже пожаловаться вслух нельзя, если что-то идет не так. А что делать, короче говоря, приходится соответствовать. Чтобы попасть к нам на обучение, многим ребятам пришлось сражаться с монстрами и взрослыми магами, которые пытались им помешать. И как мне теперь признаться им, что иногда я ума не приложу, что нужно делать, или вслух посетовать, что следование путями богов может всех нас погубить? Не могу же я вдруг взять и объявить им: «Знаете, ребята, наверное, позвать вас всех сюда было не самой удачной идеей».

А ведь меня самого подобные мысли одолевали очень часто. Только теперь, когда в моей комнате расположился Хуфу, я мог предаваться тоске исключительно на балконе.

Прямо за рекой высились небоскребы Манхэттена. Шикарный вид, ничего не скажешь. Но вот что странно: когда мы с Сейди только прибыли сюда, в Бруклин, Амос обмолвился, что маги всегда стараются держаться от Манхэттена подальше. Дескать, на Манхэттене хватает своих проблем. Уж не знаю, что он имел в виду, но иногда, подолгу вглядываясь в кварталы за рекой, я мог поклясться, что видел очень необычные вещи. Сейди, конечно, смеется и не верит мне, но однажды я совершенно точно заметил в небе над небоскребами летящую лошадь. Может, конечно, магический барьер вокруг нашего особняка наводит какие-то оптические помехи, но все равно зрелище было странное.

Единственным предметом обстановки на моем балконе была гадательная чаша, внешне похожая на купальню для птиц, какие иногда устанавливают в парках: бронзовое блюдце на каменной подставке. Честно говоря, это была моя самая любимая магическая вещица. Ее сделал для меня Уолт, когда только приехал к нам.

Как-то раз в разговоре я брякнул, как, мол, было бы интересно посмотреть, что творится в других номах, а он взял и изготовил для меня эту чашу.

Я видел, что такими чашами пользуются ребятишки-ученики в Первом Номе, но тогда мне показалось, что научиться искусству гадания очень непросто. К счастью, Уолт оказался настоящим мастером своего дела. Если попробовать объяснить это на примере, скажем, автомобилей, то моя чаша могла бы считаться роскошным «Кадиллаком» с усиленным рулевым управлением, автоматической коробкой передач и даже подогревом сидений. Простота использования этой чудесной вещицы приводила меня в восторг: налил в чашу рафинированного оливкового масла, произнес нужное слово – и смотри сколько влезет! Чаша готова была показать мне любое место на земле при условии, что я мог зрительно представить его себе и что оно не имело магической защиты от подобного проникновения. Таким образом, увидеть с ее помощью место, где я никогда не бывал, было затруднительно, зато, чтобы увидеть людей или места, которые были мне хорошо знакомы, прикладывать усилий почти не приходилось.

Я уже сто раз пытался отыскать с ее помощью Зию, но у меня так ничего и не вышло. Что и неудивительно из-за недостатка информации. Мне было известно только, что ее бывший наставник, Искандар, ради спасения Зии погрузил ее в зачарованный сон и спрятал в каком-то недоступном месте, подменив двойником – очень искусно сделанным шабти, неотличимым от живой девушки. А где она спит, я не имел понятия.

Сегодня я решил попробовать новый метод: провел ладонью над блюдцем с маслом и попробовал представить себе место под названием Красные Пески. Как я и опасался, ничего не вышло. Я ведь никогда там не бывал и не имел представления, как это место выглядит. Разве что догадывался, что там много песка и он наверняка красного цвета. Негусто, короче. Естественно, в гладкой поверхности масла я не увидел ничего, кроме своего разочарованного отражения.

Ладно, значит, Зию я опять не увидел. Тогда я могу сделать вот что.

Сосредоточившись, я вызвал в памяти образ ее тайной комнаты в Первом Номе. Я был в этом месте всего один раз, несколько месяцев назад, но помнил все до мельчайших деталей. Масло в чаше тут же подернулось рябью, и на его поверхности проявилась картинка – подвижная, как на видеозаписи.

В комнатке все осталось, как прежде. На низеньком столике горели неугасаемые магические свечи, на стенах виднелись фотографии: деревушка на берегу Нила, где Зия выросла, ее родители и она сама, совсем еще маленькая девчушка.

Тогда, в этой комнатке, Зия рассказала мне свою печальную историю. Ее отец-крестьянин участвовал в раскопках египетских древностей. Однажды он принес домой какой-то сосуд и случайно выпустил из него на свободу жуткого монстра. Маги потом сумели его уничтожить, но деревня оказалась полностью разрушена, а из ее жителей не уцелел никто, кроме малышки Зии, которую родители успели спрятать. Искандар, бывший Верховный Чтец Дома Жизни, взял сироту с собой в Первый Ном и обучил магии. По сути, он заменил Зии ее семью, и она была очень к нему привязана.