Имя-фамилию госадвоката Денис не запомнил, хотя тот и представился. Невзрачный дядечка с самоуверенными манерами задал Денису пару вопросов, выслушал, но, кажется, его это не очень интересовало. Единственное, что он объяснил Денису, – по месту уже выехали полицейские и они там в шоке. Куча трупов, как Денис и говорил. И пожар. И да, та самая «скорая», на которой сбежали заключенные, найдена около больницы. Теперь наряды пожарных тушат огонь, охвативший здание, чтобы полицейские могли зайти внутрь.

– Ты теперь пойдешь как свидетель, – сказал адвокат. Протянул Денису телефон – смартфон-китаец, дорогой и стильный. – Все худшее позади. Вот, возьми телефон. Можешь позвонить родственникам, сказать, где ты. Только недолго. И все, расслабься, худшее позади.

«АДЕКВАТНЫЕ ЛЮДИ. АГА-АГА».

– А нападение на полицейского? – спросил Денис хрипло. Адвокат подумал и пожал плечами.

– Ну, дел ты натворил, конечно. Ладно, разберемся. У тебя состояние аффекта, стресс, я понимаю. Хотя это отдельное дело. Кстати, можешь подать жалобу в прокуратуру на неправомочные действия дежурного. Но я думаю, разрулим полюбовно, они тоже были сильно не правы – ты, главное, отвечай честно и открыто на все вопросы, это важно… Понимаешь?

Денис молчал, желваки напряглись вокруг рта. Он почему-то сразу понял, что адвокат не на его стороне.

– Звони, я сейчас вернусь, – сказал адвокат. Пошел к выходу из палаты.

Денис тупо смотрел ему в спину, потом спохватился.

– А девушка? – запоздало окликнул он адвоката. – Девушка, что я привез. Аня?

Спина остановилась. Адвокат обернулся, пожал плечами. Лицо у него было устало-самодовольное. Кажется, он хотел зевнуть, но сдерживался.

– Не знаю. Увезли в больницу, кажется, – сказал адвокат. – Придет следователь, спросишь.

– А…

– Код разблокировки ноль-ноль-ноль и дальше. Позвони. А то там волнуются. Да, телефон не поцарапай, новенький совсем… Я пока кофе выпью. Здесь же есть кофе?

Адвокат вышел.

Денис тупо смотрел на телефон в своей левой, здоровой руке. Положил его на одеяло, посмотрел на израненную правую. Ее перебинтовали заново, хорошо и качественно. Дали Денису таблетку обезболивающего и антибиотики. Но теперь рука болела – словно повязка была слишком тугой. Денис с трудом удержался, чтобы не попробовать ослабить бинт.

Выругался сквозь зубы. Терпи, сказал он себе.

Как спортсмену, травмы ему были не впервой. Правда, надежда на то, что отрезанный палец найдут и пришьют на место, была призрачной (он слышал о таких случаях, а один приятель рассказывал, что случайно отрубил себе палец топором, но сразу сообразил и сунул его в снег до приезда «скорой»). От слова «скорая» Денису чуть снова не поплохело.

Он вспомнил ту «скорую», стоящую у больницы. Черт, знать бы тогда… «Да я бы за сто километров обошел бы ту больницу и ту «скорую».

Он решился. Помедлил и, придерживая телефон забинтованной рукой, левой набрал номер, который помнил наизусть.

«Папа». Денис помедлил, выдохнул. «Что бы я только не отдал, лишь бы не звонить и не сообщать того, что сейчас сообщу…»

Гудок. Гудок. Гудок…

На седьмом звонок сбросился, телефон сообщил, что абонент вне зоны доступа, перезвоните позже.

Денис выдохнул и откинулся на подушку. Белая и чистая, как хорошо. Он прикрыл глаза, только сейчас осознав, насколько смертельно устал за прошлые сутки. «Я буду спать день и два… и всю неделю. Весь месяц». Всю жизнь.

Денис прикрыл глаза. И незаметно для себя провалился в сон.

* * *

Красные и черные сполохи, круги, квадраты, треугольники, провалы. Мучительные геометрические фигуры, в которые он проваливался, как в кошмарную яму, полную черно-красных видений. И падал. Падал. И падал. Он знал, что это сон, но не мог проснуться.

Денис открыл глаза. Во рту сухо, сердце стучало ускоренно и как-то натужно, с замираниями. Подташнивало.

Обезвоживание, подумал Денис. Надо было залить в себя жидкости и электролитов перед сном. С таким остаточным после пьянки идти на тренировку – это смертельный трюк, не каждому по плечу. Сегодня же тренировка? Придется идти, а то Паханыч будет возбухать. И так уже две недели пропустил.

Паханыч – Павел Иванович – был тренером старой советской закалки. Новые методики он не признавал (хотя и отслеживал), а старый способ у него был один – иди в зал и вкалывай до потери пульса.

Сердце билось в груди, с натугой перекачивая загустевшую, тяжелую кровь. Денис поморщился. Пульс все так же оставался частым. Стресс? Может быть, стресс. Черт знает. Выходной же вроде? Денис повернулся на другой бок, натянул одеяло. И вдруг вспомнил.

Денис резко открыл глаза. Перед глазами был белый потолок, по нему бежала неровная трещина.

Запах крови и гнили лез в нос… Денис моргнул. Трещина исчезла. Запах тоже исчез, сменился на стерильно химический. Похоже, измученный стрессом мозг продолжал подкидывать свои фокусы…

Едкий запах больницы. Денис вспомнил, как в детстве лежал в больнице – один, с мамой. Видимо, тогда ему было года три-четыре. Чем он болел? «Не помню», – подумал Денис. Какая уже разница… Он вдруг ясно увидел, как маленький Денис встает и выглядывает в окно. И видит отца.

Отец стоял под ветвями и ждал. Маленький Денис закричал ему, но было понятно, что отец не слышит.

Отец стоял, смотрел по сторонам, а в один момент задрал голову. И взглянул на Дениса.

«Просто совпадение». Ага-ага.

Из детства Денис запомнил только отдельные кусочки. И один из них как раз этот: больница, окно, отец стоит под деревом и ждет. А потом поднимает голову.

И взгляды их – и отца, и маленького Дениса – выстраиваются в единую линию.

«Если бы так было… – подумал Денис с горечью. – Если бы…»

* * *

У входа с той стороны двери дежурил здоровенный полицейский. Денис видел, как сквозь стекло просвечивает его силуэт. Черная бейсболка… Денис скривился, вспомнив, как приложил такого же, в кепке, с правой руки… «Дурак, что я наделал…»

Где-то рядом, на кровати, завибрировал телефон. Денис долго приходил в себя, не понимая, где он находится и откуда идет этот мучительный, болезненный звук. Потом сообразил. «Телефон». Огромный черный смартфон, что оставил адвокат. Денис сквозь сон нащупал телефон и вытащил. Усилием непослушных пальцев смахнул экран вверх – и увидел, кто звонит. Надпись на экране вывела знакомый ряд цифр. Номер отца. «Папа».

Пальцы казались толстыми и неуклюжими, словно чужие. Да что ж такое! Денис с трудом удержал телефон в руках. Поднес к уху, едва не уронив.

– Папа? – сказал Денис хрипло. Прокашлялся, прочистил горло: – Папа, это я.

Полицейский на входе едва заметно повернул голову. Денис видел его размытый черный силуэт сквозь матовое стекло двери. Слушает, понял Денис.

– Папа, мне нужно тебе… сказать… – он сглотнул. «Как объяснить, что Кеши больше нет? Что его убили… что он сам себя убил?»

– Привет, поросеночек, – сказали в трубке. Голос был не отцовский. – Как твое ничего?

Дениса пронзило насквозь – словно чудовищным разрядом молнии. Затылок пробило ледяной иглой – от макушки до пальцев ног.

Комната вокруг покачнулась.

Денис не видел себя, но чувствовал, что кровь отхлынула от щек. Скулы словно занемели на морозе.

– Что ты… где? – прохрипел Денис. «Где мой отец?» – хотел спросить он, но в глотке пересохло.

– Пока с ним все отлично, – голос хмыкнул. – И будет так же… В общем, слушай.

И голос объяснил, чего хочет от Дениса.

* * *

Когда голос закончил, Денис стиснул зубы так, что они чуть не раскрошились.

– Хорошо, – выдавил он.

– Знаю, ты не поверишь, но я рад, что с тобой все в порядке, – продолжал ненавистный голос. – Как рука? Не болит?

Это было уже слишком. Волна пришла и снова накрыла его с головой. Денис закричал в трубку:

– Я убью тебя! Понял?! Найду и убью, урод!

Смешок. Гулкий и отдаленный.

– Я знал, что мы договоримся, – сказал голос. И Дениса пронзило ненавистью так, что нечем стало дышать. Грудь распирало от ярости и желания уничтожить эту тварь. Денис затрясло.

– Найду и убью!! – он заорал так, что оглушил сам себя.

Открылась дверь. В проеме показался полицейский – здоровый «шкаф» два на два. Денис размахнулся и швырнул телефон в стену. Тот разлетелся на куски. Пластиковые осколки полетели в стороны, один больно ударил Дениса в лоб.

Полицейский отшатнулся. Через мгновение он спохватился и бросился к Денису. Профессионально заломил ему руки, хотя Денис и не сопротивлялся.

Вбежала медсестра. Денис на мгновение увидел ее встревоженное лицо. Пока полицейский удерживал Дениса в захвате, она быстро закатала ему рукав и вколола что-то. Тонкая боль пронзила руку. Денис провалился в красно-черную знакомую темноту, полную криков и ярости, и вспышек мертвенного электрического света.

По мере того как успокоительное начало действовать, Денис перестал дергаться и вздрагивать. Лицо его разгладилось. По лицу текли слезы.

Он закрыл глаза. И снова увидел: топор взмывает вверх. На лезвии вспыхивает отблеск света.

Топор опускается.

Мерзкий звук. Мерзкий. Словно рубят плоть.

Паря в отрешенном успокоении, Денис видел это снова и снова, как трейлер одного и того же фильма. Раз за разом. Вот отрубают топором мужскую руку. Дикий крик за кадром. На железной кровати лежит человек: девушка, ее лица не видно, к кровати подключены провода, они ведут к огромному желтому аккумулятору, разряд, треск электричества. Гладкие красивые ноги бьются в конвульсиях. Чудовищный крик. Другая девушка, сидя за столом, приставляет к голове пистолет и несколько раз нажимает на курок (пусто-пусто-пусто… щелк, щелк… и…) Беззвучная вспышка. Висок девушки бесшумно разлетается, как в замедленной съемке… летят куски черепной кости и ошметки мозга… брызги крови… Белки глаз девушки медленно заполняются темной кровью, словно чернилами…

А потом включилась нормальная скорость. И все понеслось вскачь. Девушка упала изуродованным лицом в стол… Бум!

Гулкий звук выстрела погрузил Дениса во тьму.

Глава 8
Заброшенная больница

От больницы, окруженной полицией, пожарными, эмчеэсниками и репортерами, валил густой серый дым. Огонь только что потушили. Пожарные машины перекрыли все подъезды, в стороне встали несколько «скорых» и полицейские джипы. Зачем-то подогнали бело-голубой автобус с «космонавтами», омоновцами, – видимо, кто-то из начальства перестраховался.

Юрьевна остановила машину, заглушила мотор, вынула ключ из замка зажигания.

Посидела некоторое время в кресле, собираясь с мыслями.

Дело Тимофея Реброва – он же Доктор Чистота, он же Белизна (некоторые газетчики писали «Смертельная белизна», как будто просто «Белизны» было недостаточно) – обросло фантастическими подробностями, хотя все сводилось к самым банальным вещам – Доктор Чистота преследовал, похищал, мучил и убивал людей. Обычное дело для нашего времени.

Причем, в отличие от многих других маньяков (того же Чикатило или Ангарского убийцы), у него не было четко определенного типажа жертвы. Доктор Чистота убивал и женщин, и мужчин, и стариков, и совсем юных. И худых, и толстых. И рыжих, и брюнеток, и блондинок. В этом он был близок другому знаменитому маньяку – Теду Банти. Пожалуй, только детей не было в этом смертельном списке – слава богу, но и то, возможно, потому, что следствие еще не все раскопало.

Свечников обнаружил тайник Реброва – и это дало им «доказуху» для двух случаев. Единственное, что позволило «закрыть» Реброва.

Трофеи – это то, что собирает каждый серийный убийца. И их ахиллесова пята – потому что львиная доля осужденных маньяков сели из-за того, что их трофеи были найдены при обыске.

Останки мертвых тел, личные вещи убитых, одежда, трусики, фотографии и видео с телами жертв (или даже хуже – видеозаписи процесса пыток и убийства), значки, капли крови на стекле, украшения или еще что-то. Для серийных убийц это были «якоря», позволяющие еще раз пережить момент власти над жертвой…