Джейн заставила себя опустить глаза и принялась смотреть, как он зашивает поврежденную часть кишечника, вытягивает кусок кишки через рану, сделанную самим пациентом. Когда доктор велел, она убрала инструменты, и он удивительным образом быстро сшил короткими твердыми стежками все слои и наконец кожу.

Он казался ей похожим на умелого мастера, творца, уверенного в движениях и завораживающего ими.

Мужчина на столе застонал, несколько раз дернулся. Действие эфира заканчивалось.

– Возьмите кусок ткани, – обратился к Джейн доктор Лоуренс, – смочите антисептиком и протрите кожные покровы. Сделайте так, чтобы они были максимально чистыми. Это ускорит заживление и выздоровление в целом.

Задание. Задания помогали. Джейн взяла ткань и протерла нижнюю часть грудной клетки мужчины, затем осторожно промокнула шов в том месте, где была рана. Потом она принялась очищать его руки, извлекать кусочки волокон из-под ногтей. Пациент спал, лицо осунулось от страданий и боли, но выглядело спокойным. Стерев грязь со лба, Джейн повернулась к доктору. Он склонился над торсом больного, быстро дезинфицируя и зашивая множественные небольшие порезы. Внезапно, будто почувствовав на себе ее взгляд, Лоуренс прервался и поднял голову.

– Мы хорошо поработали, – сказал он и улыбнулся. – Вы помогли спасти жизнь.

В груди Джейн разлилось золотое тепло, изнутри стала бить дрожь – впервые с момента, как она зажала руками рану мужчины.

– О, – выдохнула она.

Доктор Лоуренс пропитал губку антисептиком и приложил к небольшой дырке на животе пациента.

Через несколько минут Лоуренс закончил и направился к раковине. Джейн пошла следом, не представляя, что еще делать.

– Вы хорошо справились. – Он открыл кран локтем и принялся смывать с рук кровь. – Подойдите, приведите себя в порядок. Следовало сказать вам, чтобы вы надели халат, но я, откровенно говоря, не думал, что вы… да. Немногие спокойно могли бы это вынести, я предупреждал вас: медицина – грязное дело.

Джейн обернулась и посмотрела на операционный стол. Пациент спокойно спал. Сделанное доктором Лоуренсом казалось волшебством.

– Невероятно. – Она перевела взгляд на его лицо с четкими чертами, затем на руки. – Я не представляла, что такая операция возможна.

– Она невозможна в большинстве случаев, но меня учили лучшие мастера Великой Брелтании. – Он произнес эти слова без гордости и хвастовства.

– Что с ним случилось, что вы удалили?

– Толстую кишку, она деформировалась… по какой-то причине. Я приглашу для консультации специалиста.

– Но пациент будет жить? Теперь, когда кишка удалена и вы… – Джейн замолчала, не в состоянии подобрать слова, и просто кивнула в сторону мужчины на столе.

– Я оставил губку, чтобы продукты жизнедеятельности не попали в рану. Если содержать ее в чистоте, она скоро затянется, и он проживет еще много лет. Но эта операция не похожа, например, на ампутацию, где мы четко понимаем, что делаем, и пациенты чаще выживают, чем нет. Я надеюсь, он будет жить. – Доктор опустил голову, пальцы сжали край раковины.

Джейн подошла к нему, борясь с внезапным желанием ободряюще коснуться его плеча.

– Значит, мы хорошо поработали, – произнесла она в тон Лоуренсу.

Он посмотрел на нее, и губы его тронула благодарная улыбка. Сердце внезапно забилось порывисто и часто, что было непривычно и удивительно.

В операционной они остались одни, мистер Лоуэлл в какой-то момент незаметно удалился. Джейн постаралась сосредоточиться на неприятных запахах крови и плоти, на бьющей в нос остроте антисептика, до сих пор витающем в воздухе эфире – на чем угодно, лишь бы не смотреть на доктора, чья улыбка казалась чем-то интимным и опьяняющим.

– Как вы себя чувствуете? Если станет нехорошо, скажите, я усажу вас на стул. – Он вгляделся в ее лицо, заметив смятение, причиной которого определенно счел слабость. Вероятно, ждал, что она скажет, будто передумала становиться женой врача.

– Чувствую себя… – Невоспитанной. Неприлично так разглядывать человека. Но было и еще что-то… Она ощущала душевный подъем, внутреннюю легкость и одновременно усталость до мозга костей, а совсем глубоко внутри – ужас от полученного опыта. Кожа на руках до сих пор горела в тех местах, где на нее попала кровь.

– Чувствуете себя живой, – закончил за нее доктор. – Это порой ошеломляет. Вам следует вымыть руки и посидеть немного в моем кабинете. Как только мистер Лоуэлл поможет мне перенести пациента в палату, пошлю его к вам домой за сменой одежды.

Джейн оглядела себя. Пятна крови расползались, увеличивались, занимая все больше места на платье. Под ногтями темные дуги запекшейся крови, на ладонях она засохла и осталась в каждой бороздке. Джейн покачала головой, подошла к раковине и подставила руки под ледяную струю воды.

– Позвольте. – Доктор взял кусок мыла и ее ладонь. Его пальцы были слегка мозолистыми, ловкими и умелыми, и вскоре ногти и все руки Джейн выглядели почти так, как раньше. Джейн стояла затаив дыхание. Она ждала, сбудется ли ее отчаянное, постыдное желание: проведет ли доктор еще раз большим пальцем по костяшкам ее руки.

Этого не случилось. Он взял вторую ее руку, проделал с ней то же, что с первой, закрыл кран и протянул чистое полотенце.

А затем ушел, стянув через голову фартук и швырнув в кучу дурно пахнущего тряпья, зная, что мистер Лоуэлл непременно заберет его в стирку, как только закончит дела.

Глава четвертая

Джейн, застыв, проводила Лоуренса взглядом. Кабинет доктора в ее восприятии находился очень далеко, будто за несколько миль, а собственный мир сжался до размеров операционной, на столе которой лежал хрипящий пациент.

Она обошла его и замерла, увидев кусок кишки, вырезанный доктором Лоуренсом. Она не ожидала этого, полагая, что его уже бросили в бак вместе с окровавленными тряпками и разрезанной рубахой. Но нет, кишка была здесь и казалась такой же, как во время операции. Она не сдулась, не уменьшилась, Джейн не видела никаких признаков смерти этого куска плоти. Она склонилась и подалась вперед, боясь даже моргнуть, – казалось, тогда она увидит, как выступает на перламутровой поверхности кровь, разгоняемая при каждом сокращении сердца.

– Мисс Шорингфилд. – В дверном проеме появился мистер Лоуэлл.

– Да? – Она перевела на него взгляд.

– Я пришел перенести мистера Рентона в палату.

– Вам нужна моя помощь?

– Нет-нет. Но прежде хотел спросить, не нужно ли вам чего? Чай? Или бренди?

– О нет. – Она сцепила руки и переплела пальцы, чтобы унять дрожь. – Я… тогда пойду в кабинет доктора. Ах да… скоро должна прийти Екатерина – наша горничная. Пошлите ее за моей одеждой: вы больше нужны здесь.

– Никаких проблем, но раз так, я ее подожду. Может, возьмете пока фартук, чтобы сесть на него? – Привратник кивнул и прошел к вешалке. Джейн покраснела от своей непредусмотрительности, взяла фартук (а могла бы надеть его раньше) и поспешила в коридор, а оттуда к кабинету мистера Лоуренса.

Его не было на месте. Издалека она услышала голос, но с такого расстояния разобрать слова не удавалось.

Джейн закрыла дверь и огляделась. Смогла бы она жить здесь и работать? Смогла бы справиться и помочь очередному мистеру Рентону в операционной? Или выдержать разговор с его родственниками в холле?

Она замечталась, вспомнив, как доктор прикасался к ее рукам, но быстро пришла в себя, смутилась и принялась раскладывать фартук на кресле у окна. Она не успела сесть и замерла, услышав шаги.

Теперь звуки слышались в операционной, в том числе и голоса людей, говоривших так тихо, что пришлось напрячь слух, чтобы разобрать разговор. Это были мистер Лоуренс и мистер Лоуэлл.

– Она сказала, что нашла это в круге из соли и мела, – произнес мистер Лоуэлл. – Следует ли нам сообщить в магистрат?

Соль и мел? Джейн тут же забыла о крови, прикосновениях доктора и сделала несколько шагов к двери, чтобы лучше слышать. Конечно, мел и соль – не преступление, о котором стоит извещать судью.

Лоуренс ответил не сразу, отчего Джейн засомневалась в верности выводов. Однако следующая фраза совершенно потрясла ее, тем более что была произнесена еще тише прежнего:

– Патологии в медицинском смысле не случаются из-за суеверий, мистер Лоуэлл. Но иногда становятся причиной безумия. В этом случае имело место, вероятно, непреднамеренное отравление.

– А увечья? – Не отступал мистер Лоуэлл. – Мог ли это быть какой-то… ритуал?

Джейн нахмурилась. Великая Брелтания отказалась от религии больше десяти лет назад, хотя, конечно, некоторые люди еще верили. Джейн знала, что некоторые клиенты мистера Каннингема вернулись к более ранним учениям и теперь совершали приношения богам с просьбами о богатом урожае, варили приворотные зелья и тому подобное. Неужели существуют и ритуалы с увечьями?

Нет-нет, должно быть, это лишь плод больной фантазии. Если бы подобные вещи имели место в обществе, в магистрате узнали бы в первую очередь.

– Он вспорол себе живот, сэр, – с нажимом произнес Лоуэлл.

Лоуренс откликнулся в этот раз быстро, говорил он твердо и даже немного громче:

– Проблемы с толстой кишкой не могли быть вызваны им самим. Это невозможно. Но могу утверждать, что деформация доставляла настолько сильную боль, что человек пошел на такой шаг. Понимаю, вы сомневаетесь в моих выводах, мистер Лоуэлл, но придется поверить. Нашему пациенту просто не повезло.

Мистер Лоуэлл промолчал. Вероятно, объяснения рассеяли его тревогу и сомнения, а уверенность доктора в своей правоте передалась Лоуэллу, как и Джейн.

Суеверия – вещь опасная по двум причинам: они толкают людей на безрассудные поступки и заставляют видеть то, чего не существует на самом деле.

– Да, доктор, – наконец послышался голос мистера Лоуэлла. – Мистеру Рентону необходимо тепло или холод?

– Тепло. Разожгите камин, пусть он начнет потеть, а потом сразу потушите пламя.

После все стихло, и Джейн опустилась в кресло.

Лоуренс – хороший врач. Она не догадывалась об этом, когда делала ему предложение, не знала, насколько он гениален, и не узнала бы, не стань свидетелем в операционной. От осознания этого на душе становилось спокойнее и теплее.

Нет, пожалуй, это ложь. Напротив, она ощущала невероятный подъем, который было непросто сдерживать.

Ясно, что мистер Рентон выжил только потому, что жил в Ларрентоне – городе, где открыл практику доктор Лоуренс. Только благодаря ему с пациентом все будет в порядке. Джейн казалось, что она никогда не забудет его истошный крик и ловкие движения рук доктора, его указания и поддержку. Они вместе отлично справились, наладили работу в организме мистера Рентона.

Медицина никогда ранее не казалась ей привлекательной, но теперь миссия врача стала понятнее. У них с доктором Лоуренсом похожие цели и задачи, они смотрят на мир с одинаковых позиций. Только она копается в цифрах, а он – в человеческих телах. Ей приходится разбираться с бездушными числами, а ему – с проблемами живых людей. Возможно, он и сейчас рядом с миссис Рентон. Джейн представила, как он придерживает даму за руку и дает рекомендации по уходу за мужем, здоровье которого так внезапно пошатнулось.

За мужем.

Совсем недавно она думала о мистере Рентоне как о лежащем на столе теле, а во время операции и вовсе как о куске мяса.

Она не женщина, а настоящее чудовище. Совсем не похожа на доктора Лоуренса; таким, как она, здесь не место. Умение отстраниться помогло ей устоять на ногах во время операции, помогло спасти человека, но теперь ее терзала вина за свои чувства. Он не тело, он мужчина. Живой. Способный дышать и мыслить.

Вновь послышались шаги, скрипнула дверь кабинета, но Джейн не отрывала от окна невидящего взгляда. Звон чашки и блюдца заставил ее наконец повернуться.

Доктор Лоуренс поставил чайную пару на небольшой столик у подлокотника.