Когда отец уходил на работу, а дети в школу, мама возвращалась на кухню и готовила обед для Татхи, Чандрики и меня. Печь, работавшая на керосине, порой невыносимо дымила, но, несмотря на это, мама всегда готовила нам свежие блюда. Затем она складывала их в чистые металлические судки и отправляла с Шакунталой в школу, чтобы у нас к обеду была горячая пища. На большой перемене мы усаживались на детской площадке под деревом, Шакунтала раскладывала еду из судков по тарелкам, и мы съедали все до последнего кусочка. Мы знали: если мы не съедим в обед что-то из того, что прислала мама, нам придется доедать это за ужином, а нам этого очень не хотелось. Амма оставалась дома, чтобы подавать Татхе обед на большом серебряном блюде с маленькими тарелочками для различных овощей и гарниров.

Дом родителей Аммы находился примерно в миле от нашего. Днем она на рикше ездила к ним, чтобы обсудить семейные дела и помочь своей матери на кухне, затем возвращалась домой и снова готовила еду. И так день за днем: для каждой нашей трапезы готовились свежие блюда. Оставлять еду было не принято – холодильника у нас тогда не было.

Мы с Чандрикой возвращались из школы примерно в половине пятого, и дома нас всегда ждали Татха и Амма. Нам давали час, чтобы перекусить и поиграть, пока примерно в 17:30 не приходил с работы отец. Тогда мы садились на пол у ног Татхи и делали уроки, хотя могли бы заниматься каждая за своей партой. Татха постоянно следил за тем, что мы делаем. Когда мы занимались математикой, он вытаскивал листы, на которых были заранее заготовлены примеры. Чтобы выработать красивый почерк, мы аккуратно выводили фразу «The quick brown fox jumps over the lazy dog» («Быстрая коричневая лиса перепрыгивает через ленивую собаку»). Эта фраза подходила для нашей цели, потому что в ней присутствуют все двадцать шесть букв английского алфавита. Этим или каким-то другим текстом мы часто заполняли по две страницы наших тетрадей. Татха не уставал повторять: хороший почерк – залог хорошего будущего.

Примерно в 8 часов вечера мы вместе ужинали, но Амма сначала обслуживала нас и только потом ела сама. После ужина мы снова учились или делали что-то по дому, и так вплоть до отбоя. Часто случались перебои с электричеством, и тогда дом погружался во тьму. В такие часы мы зажигали свечи и фонари. Вокруг жужжали комары, для которых это была идеальная обстановка. Без умения прихлопнуть комара, пока он не начал пить кровь, наверно, нельзя было бы выжить. Перед сном мы читали молитвы. Молитвы непременно читались громко, потому что мама должна была слышать, как мы молимся. «Отче наш» мы читали не только дома, но и в школе, а дома нам нужно было прочитать еще пару молитв на санскрите.

Когда мне было восемь лет, мама родила братика – Нанду. Роды были сложные, пришлось делать кесарево сечение. Вся семья гордилась Нанду. Его считали продолжателем рода, нашей фамилии. Я тоже его обожала. По традиции, существующей в нашем кругу, Амма и новорожденный провели пару месяцев в доме родителей матери, и в это время мой отец взял на себя большую часть работы по дому. Кроме того, теперь он собирал нас с Чандрикой в школу. Когда мама с Нанду вернулись домой, дел у нее только прибавилось. Ко всем ее прежним заботам теперь добавился уход за малышом. Она работала не покладая рук, несмотря на то что еще не восстановилась после серьезной операции на брюшной полости. Мне казалось тогда, что она никогда не останавливалась, даже в самые сложные периоды. Как ей это удавалось, одному Богу известно!

В городе Ченнай, где сейчас живет более десяти миллионов человек, всегда были трудности с водой. Ее основной источник – ежегодные муссонные дожди, заполняющие озера и водохранилища, которые удалены от города на несколько сотен километров. Вода оттуда поступает в Ченнай по трубам, проложенным еще в 1890-х годах. Воду также привозят из сельских районов, и жителям города приходится стоять в очередях с большими пластиковыми канистрами.

В нашем доме постоянно следили за расходом воды. Муниципальная организация, отвечающая за водоснабжение и канализацию, называлась тогда «Корпорация Мадраса». По заведенному Корпорацией порядку вода поступала в краны жителей города только очень рано утром. В эти часы мои родители наполняли все доступные кастрюли и прочие емкости водой, которую экономно тратили в течение дня для приготовления пищи, питья и уборки.

Кроме того, у нас во дворе был колодец, снабженный электрическим насосом. Из колодца соленая вода подавалась в резервуар на террасе второго этажа, и этой водой мы смывали в туалетах. Мылись мы, поливая себя водой комнатной температуры из небольшой стальной чашки. Во время этой процедуры я буквально сжималась в комок, чтобы ни одна капля воды не пропала зря. Для мытья головы вместо шампуня мы использовали немного воды, смешанной с порошком шикакай – смесь измельченной коры, листьев и плодов росших повсюду акаций. Я застала время, когда зубы еще чистили порошком древесного угля, который делали из обожженной рисовой шелухи. Зубной щеткой нам служил указательный палец. Позже мы начали пользоваться зубным порошком Colgate. Настоящие зубная щетка и зубная паста появились у меня, только когда мне уже исполнилось девять лет. А гигиеническую чистку зубов у стоматолога первый раз мне сделали, когда мне уже было двадцать четыре года.

Мылись мы, поливая себя водой комнатной температуры из небольшой стальной чашки. Во время этой процедуры я буквально сжималась в комок, чтобы ни одна капля воды не пропала зря.

Все в нашей жизни шло предсказуемо, а основной задачей было учиться и получать хорошие оценки. Однако никто не освобождал меня и Чандрику от домашних дел, которые составляли наши вечерние обязанности. Мы убирали посуду, перемалывали в специальной двуручной кофемолке кофейные зерна, из которых по утрам варили кофе для взрослых, а еще, и это было самым сложным и неприятным из всех наших обязанностей, мы сбивали пахту – так назывался старый способ вручную отделять сливки от молока. В процессе пахтанья мы очень уставали, а на ладонях образовывались болезненные мозоли.

В 1958 году меня отдали в детский сад Пресвятой Богородицы, который был частью школы Святых Ангелов – католической школы для девочек при женском монастыре примерно в миле от нашего дома. Следующие двенадцать лет моей жизни были связаны с этой школой. Пару лет каждое утро отец возил нас на своем велосипеде или самокате. Пока мы были маленькими, в качестве школьной формы мы с Чандрикой носили серые сарафаны с белыми блузками, а когда подросли – бело-зеленые платья с круглыми воротниками и полосатыми ремнями.

Каждый год в мае Амма покупала примерно пятьдесят ярдов ткани и местный портной шил для нас шесть новых комплектов школьной формы на предстоящий год. Как сейчас помню, мама всегда просила портного шить форму на два размера больше, на вырост. Портной также шил для нас пару платьев для особых случаев, а на каждый день шились павады – яркие индийские юбки. Все эти вещи выглядели мешковато, но мы думали, что это высокая мода, и дорожили ими.

Все вещи хранились аккуратно сложенными на полках в полупустом шкафу спальни. На праздники и свадьбы мы надевали особенные шелковые павады, которые мама держала в своем шкафу и выдавала нам очень редко, только для исключительных случаев. Большую часть денег, которые семья могла выделить на одежду, Амма тратила на вещи для нас, а себе покупала что-нибудь простое и в самую последнюю очередь.

В течение дня Шакунтала стирала и развешивала сушиться рубашки и дхоти мужчин, сари моей матери и нашу форму. Поздним вечером, после того как мы заканчивали уроки и дела по дому, нам с Чандрикой еще предстояло до блеска начистить свои черные кожаные туфли, постирать школьные гольфы и правильно заутюжить складки на одежде. Крахмал для заутюживания мы делали сами. Для этого рисовую муку добавляли в воду, постоянно помешивая и одновременно нагревая смесь на плите. Если крахмал был плохо размешан, его комки оставляли на ткани белые пятна. Нам пришлось стать настоящими экспертами по изготовлению крахмала, чтобы потом не приходилось бороться с пятнами. В сезон дождей мы с сестрой тратили уйму времени, чтобы не просто выгладить одежду, но и высушить ее, иначе утром приходилось надевать сырые от повышенной влажности вещи. Если отключали электричество, а это случалось довольно часто, нам волей-неволей приходилось идти в школу в немного влажной форме. Мы не были исключением, ведь проблемы были почти у всех одинаковые.

Игрушками нас не баловали. У нас с сестрой было по одной кукле, которых мы очень ценили и которых вовлекали в наши многочисленные беседы. Мы часто играли с ними и игрушечными кастрюльками и сковородками в «домик», а еще во «врача», для чего мы сами сделали из проволоки и бумаги некое подобие медицинских инструментов.

С самого начала мы с Чандрикой очень полюбили школу. Благодаря школе мы выходили в «большой мир», за пределы привычной семейной жизни. Взрослые полностью одобряли и поощряли наш энтузиазм. Школьный распорядок давал ощущение независимости. Школа нравилась нам настолько, что иногда летом, когда у нас гостили двоюродные братья и сестры и нам некогда было скучать, мы вешали на стене спальни календарь и начинали «обратный отсчет», радуясь, что до конца каникул остается все меньше времени!

Дома строго контролировали все, что мы делаем. Если мы хотели посмотреть фильм, родители настаивали, что должны посмотреть его первыми. Но они никак не могли выкроить время на фильм, в результате в кино мы почти не бывали. Нам разрешалось ходить в местную библиотеку, в которой можно было брать книги домой. Библиотека располагалась в здании в нескольких кварталах от нашего дома и умещалась в одной комнате. За небольшую плату мы уносили с собой неограниченное количество книг, но на следующий день их нужно было уже возвращать. Так я и стала настоящим экспертом по скорочтению. Амма любила, чтобы в доме всегда звучало радио, но, как и во всей Индии, телевизора у нас не было. Что уж говорить об Интернете, которого тогда не было во всем мире!

К нам постоянно приезжали гости, но мы сами редко куда выезжали, если не считать визитов к бабушке и дедушке по материнской линии. Дело в том, что мы не могли оставить без присмотра и заботы дедушку, поэтому кому-то всегда надо было быть дома.

Школа располагалась на большой территории. Шесть зданий, актовый зал, сад, внутренний двор, площадка для игры в нетбол и малоиспользуемый теннисный корт соединялись между собой длинными тенистыми аллеями. Конечно, все это появилось не в одночасье: католическая школа Святых Ангелов была основана францисканскими миссионерами Непорочной Девы Марии в далеком 1897 году.

Школа давала много возможностей пробовать что-то новое, и я этим пользовалась. Но чтобы успеть на очередное дополнительное занятие, мне приходилось буквально бежать, потому что обязательные уроки и дополнительные занятия часто проходили в разных частях школьного кампуса. После уроков я не спешила покидать школьный кампус и часто оставалась поиграть в мяч или помочь учителям.