– Я не имею в виду, что тут же закончится война. Немцы угробят здесь все свои основные ресурсы. Танковые армии, авиацию, механизированные части, тяжелую артиллерию. Они истратят остатки топлива. Все будет брошено сюда, и все должно здесь сгореть в этом адском горниле Курской дуги. Не сможет Германия быстро пополнить свой танковый и автомобильный парк. Ресурсов уже не хватает. Танки у них высокотехнологичны, дороги в производстве. Производство энергоемкое и трудоемкое. Уже не хватает металла, не хватает присадок для танковой брони, и броня у немецких танков уже не та, что раньше, – она хрупка и низкого качества. Большая часть новейших «пантер» идет на фронт «сырыми», недоработанными. Уже имеется множество случаев остановки машин на марше, на самых коротких переходах. Каспийской нефти они не получили, производственных мощностей для выработки топлива мало. Гитлер не рассчитывал на такую долгую войну, и никто не позаботился о ресурсах на длительную перспективу. И все, что они здесь, под Курском, закопают в нашу землю, все, что мы тут им сожжем, станет их концом. Быстро пополнить ресурсы они не смогут. Да мы и не дадим им такой возможности.

Потирая руки, Берия пошел к своему столу, а Платов расценил этот жест как возможность продолжить постановку задачи группе. Он снова обратился к оперативникам:

– Ваша задача как раз и направлена на помощь нашим войскам, которые перейдут в наступление на втором этапе этой битвы. Мы имеем сведения, что националистические круги готовят базы и вооруженные формирования, которые должны ударить по нашим тылам во время нашего контрнаступления. Цель проста – замедлить наше наступление, нанести максимальный урон, не дать Красной армии в ближайшее время выйти к границе с Польшей. Западные правительства, делая вид, что стремятся к союзническим действиям, всячески стараются не пустить нашу армию в Европу. Теперь они поняли, что Советский Союз в состоянии переломить хребет фашизму. Что наша армия не остановится на границах СССР, а будет продолжать победное наступление на Запад и закончит войну полным разгромом вермахта и армий союзников Германии. Иной цели и быть не может. И Запад это понимает. Знаете, почему союзники медлят с открытием второго фронта? Второй фронт понадобится не для того, чтобы помочь нам, а для того, чтобы остановить нас. Чтобы союзные войска вышли с Запада нам навстречу. Чтобы мы встретились и обнялись с «союзниками» на территориях, расположенных восточнее. Чтобы мы не вошли ни в Польшу, ни в Германию.

– Значит, удар нам в спину готовят не только украинские националисты, – вставил Шелестов. – Значит, им будут помогать и наши «друзья», партнеры по антигитлеровской коалиции.

– Совершенно верно, Максим Андреевич. Англия активно будет снабжать их оружием и боеприпасами, снаряжением. И не напрямую, а через Польшу, через Армию Крайова, которая временно помирится с ОУН. Все эти военизированные, полувоенные и военные организации лишь выжидают и являются инструментом борьбы с нами. И когда мы двинемся на Запад, они будут бить по нашим тылам.

– Наша задача? – хмуро спросил Шелестов, понимая, что четверо вряд ли смогут что-то изменить в мировой ситуации.

– Ваша задача гораздо скромнее, чем все то, о чем мы вам рассказали, – усмехнулся Платов. – Мы вас просто ввели в курс дела, обрисовали ситуацию и тенденции. Ваша же задача будет пересечь линию фронта и добраться в определенное место, которое я вам укажу. Оно в районе Харькова. В том направлении будет развиваться наше наступление. Вы должны в самый короткий срок, без консультации с нами, используя свой опыт и интуицию, внедриться в местную организацию националистов и определить места базирования вооруженных националистических групп, расположение баз вооружения. Если необходимо, то принять меры к устранению руководителей, разобщению центров принятия решений. По мере приближения фронта и после его прохождения по территории Харьковской области совместно с частями НКВД по охране тылов фронта обеспечить уничтожение боевых групп, схронов и баз вооружения. Таких групп, как ваша, будет несколько. Каждая будет работать на своем участке в полосе наступления наших армий. Но задача у вас будет общая.

– Кто эта женщина, которую сегодня застрелили возле вокзала? – спросил Сосновский.

– Это Оксана Мазур, – вместо Платова ответил Берия. – Бывшая партизанка. Прошла Гражданскую, Польский поход. Секретарь одного из райкомов партии на Харьковщине. Мы с Платовым хотели использовать ее в нашей работе, дали задание внедриться к националистам под видом ярой националистки, которая скрывала от советской власти свои убеждения, чтобы внедриться в госаппарат. Она должна была стать вашей связной, обеспечить вам легализацию на месте. Мы должны были сегодня перебросить ее под Харьков, но… случилось то, что случилось.

– Надо понимать так, – заговорил Коган, – что ее выследили националисты здесь, в Москве. Они выявили ее отношения с НКВД и убрали. А убийца скрылась, и мы ее не знаем. Из этого следует, что все контакты Оксаны Мазур на той стороне «спалились». Все, кто с ней был связан в той или иной степени, теперь на мушке у оуновцев.

– Верно, – подтвердил Платов. – И из подготовленных агентов сейчас у нас там на связи нет никого. Есть несколько контактов, но безопасность их вам придется определять самим на месте.

– С этим делом понятно, – подал голос Буторин и провел рукой по своей седой шевелюре «ежиком». – Важно другое. А как сделать так, чтобы нас не шлепнули свои же, когда придут под Харьков?

– Командиры подразделений, которые будут работать по вашему направлению при прохождении фронта, проинструктированы. Вы получите специальные пароли для опознания. Это делается не только в целях вашей безопасности, но и для максимально быстрого реагирования на предоставленную вами информацию. Командиры подразделений, которым предписывается уничтожение вооруженных групп оуновцев, должны быть уверены в достоверности информации и в том, что ее предоставляет свой человек.

Платов повернулся к Берии и спросил разрешения проинструктировать группу в рабочем порядке в своем кабинете. Нарком посмотрел на оперативников, остановив взгляд на каждом. Задумавшись, прищурился:

– Вы должны понимать, что даже когда на территорию Харьковской области войдут наши войска, вы все равно не сможете быть уверены, что находитесь в окружении своих, советских людей. Верить вам там нельзя будет никому. Не все, кто выйдет встречать Красную армию и будет ей махать руками и бросать цветы, рады ее приходу. Среди них будут и те, кто ночью достанет обрезы и гранаты и будет убивать советских людей, командиров, поджигать и взрывать. А утром снова улыбаться и выкрикивать советские лозунги. Нам еще долго предстоит выкорчевывать эту гниль, выводить эту националистическую заразу из Советской Украины. И вы положите тому начало, вы поможете отрубить гадине голову, а остальное сделают наши органы госбезопасности.

Через пять минут группа расселась на стульях возле стола Платова. Комиссар госбезопасности, щелкнув тумблером, отключил телефонный аппарат и заговорил:

– Связь, которой я вас обеспечу, можно использовать с крайней осторожностью. В связи с гибелью Оксаны Мазур возникает очень много вопросов, и пока на них нет ответов. Где-то возле нее крутился предатель. Кто он, сколько адресов, явок и паролей смог сдать националистам, мы пока не знаем. Я могу лишь как-то обезопасить вас на первых порах, дать вам более-менее надежную связь. Но в дальнейшем рассчитывать вам придется на самих себя, на свой опыт. Еще раз подчеркиваю, что задача ваша предельно лаконична и проста: установить места расположения баз вооруженных групп, мест хранения оружия, взрывчатки, снаряжения. Установить руководителей на местах. Остальное сделает войсковая операция. Но вот методы вашей работы – дело не простое, и выбирать их вам придется самим там, на месте. Так, как вы себе это представляете. Теперь слушайте и запоминайте…

Цистерны еще догорали. В небо упирались черные столбы дыма. Участок железной дороги, где было подорвано полотно, выглядел ужасающе: исковерканные рельсы выпирали как ребра обглоданного чудовища. Цистерны лежали на боку, некоторые наехали друг на друга и теперь громоздились, а по их черным бокам стекали огненные потоки горящего бензина. Бензиновая огненная река стекала в овраг, пожирая на своем пути маленькие деревья, кустарник. Взрывы прекратились, и теперь только удушливый жар, копоть и изуродованный металл говорили о том, что здесь произошло.

Немецкие каратели ворвались в деревню Березово через четыре часа после взрыва эшелона. Четыре грузовика и бронетранспортер остановились на площади у колодца. Офицер, стоявший на подножке машины, выкрикивал команды гортанным голосом и размахивал рукой в тонкой черной кожаной перчатке. Автоматчики стали выпрыгивать на землю и бегать по улицам. У многих в руках были заранее заготовленные карателями факелы. Автоматчики поджигали их и бросали на соломенные крыши деревенских хат, выбивали окна и бросали факелы внутрь. Кричали женщины, плакали дети, немногие мужики, старики, что еще оставались в деревне, пытались унять карателей, но их безжалостно расстреливали автоматными очередями. Кто-то бросался на колени, моля о пощаде, кто-то хватал голоногих детей и бежал к лесу.

Оксана смотрела широко раскрытыми от ужаса глазами и медленно стаскивала с головы венок, который только что сплела из полевых цветов. Андрей вскочил на ноги, глядя на раскинувшуюся внизу деревню, красивую, ухоженную, с белыми хатами. И теперь она горела, чадила, улицы устилались телами убитых жителей. Горели соломенные крыши, горели яблони, которые не так давно цвели, укутывая дворы точно белые облака.

– Ненавижу, ненавижу! – крикнул молодой человек и вцепился руками в ветку молодой осинки. – Звери, нелюди, как это вообще можно…

– Боже мой, Андрийка! – застонала девушка и сжала голову руками. – Когда все это кончится, я больше не могу. Кровь, смерть, огонь, снова и снова!

– Вот с кем сражаться надо. – Андрей не заметил, как ветка в его руках хрустнула и отломилась. – Вот! Вот враг, а не советская власть, не русские люди! Твой отец сидит по вечерам с друзьями, пьет горилку и говорит о том, что будет после войны. Они копят оружие и ждут указаний от своего руководства, а враг вот он! Здесь, сейчас. И нечего ждать, надо биться с ним, уничтожать его. Ведь кто-то же сражается за освобождение нашей земли. Кто-то подорвал состав с бензином! У нас общий враг, Ксанка, общий!

– А вот эти люди в чем виноваты? – со слезами на глазах воскликнула девушка.

– Они не виноваты, любушка моя. – Андрей упал на колени рядом с девушкой и схватил ее руку, прижал к губам. – Ты не о том думаешь, ласочка моя! Не они виноваты, никто не виноват. Есть просто враг, который пришел на нашу землю, и его надо гнать с оружием в руках. Вот и вся правда сегодняшнего дня. А не вражда между нами здесь, на Украине. Какая разница, кто на каком языке говорит, какая разница между украинцами и русскими? Никакой! Мы славяне, у нас общие корни, мы одной крови, а они звери, которые ворвались в наш общий дом!

Было еще светло, когда Коган вошел в поселок Лисенки на окраине Харькова. Пустынные улицы, выбитые окна пустых домов, несколько торчащих из груды обгоревших бревен дымовых труб. Он прошел мимо школы со сгоревшим садом и проломленным забором. Впереди была широкая пустынная улица, и Борис свернул в переулок, чтобы не маячить на открытом пространстве.

Нужный дом он нашел на самой окраине. Дом был относительно целый, лишь часть крыши повреждена да два окна забиты досками, а изнутри заткнуты одеялом и каким-то тряпьем. Небольшой сад, заросший травой, ворота, висевшие на одной петле и одиноко красовавшиеся на фоне разломанного забора. Однако к ступеням дома вела утоптанная тропа. В целом дом не выглядел заброшенным. Коган подошел к окну и негромко постучал костяшками пальцев по запыленному стеклу, продолжая осматриваться по сторонам. За стеклом появилось чье-то бородатое лицо, потом исчезло.

Коган отошел от окна, вернулся к двери, оперся плечом о столб небольшой веранды и, покусывая травинку, стал ждать. Дверь скрипнула и открылась лишь наполовину. Борис не стал оглядываться, он с задумчивым видом продолжал покусывать травинку.

– Кого шукаешь, добрый человек? – раздался негромкий голос. – Аль водицы испить захотел?

– Да нет, дядьку. – Коган неспеша повернулся, разглядывая сухощавое лицо, поросшее черной с проседью бородой, и колючие глаза мужчины лет сорока. – Не по воду я пришел. Мне бы ногам отдых дать да душу согреть разговором.

– А какого же разговора тебе надо, добрый человек? – снова заговорил мужик, точно произнеся условную фразу, являющуюся ответом на пароль.

– А о том, сколько телят может принести корова, если ее не пускать на выпас. Думаю, два или три?

– А я думаю, что три или четыре, – хмуро разглядывая гостя, отозвался мужик. Ему явно не нравилось, что он не слышит характерного малороссийского говора у гостя.