Момент был опасный: Татьяна Николаевна могла начать утверждать, что я ничего не сделал и вообще всё вру. Тогда пришлось бы идти в её класс, искать свою тетрадь, потом снова доказывать, что она не права. Видимо, Татьяна Николаевна тоже это поняла, поэтому решила пойти на попятную.

– Все равно, ты считаешь, это нормально?

– Я защищал своего друга, – только и смог сказать я, поглядывая на Амадея Ивановича. Теперь всё зависело от него. Он должен был сказать этой неадекватной, что Саня просто физически не мог ходить на занятия.

– Да, Бессонов, – зловеще начала англичанка, уже набрав в лёгкие побольше воздуха.

– Татьяна Николаевна, насколько я понял, Вы хотели, чтобы Саша Бессонов пришёл на контрольную работу? Но ведь он болеет.

– И что? – скривилась учительница, поправляя рукава. – На контрольную можно и прийти. Вывих – не перелом.

– На четвёртый этаж, думаю, это было бы проблематично, – заметил директор.

– Знаете, Амадей Иванович, Вы меня, конечно, простите, но Бессонов и так еле тянет английский. Если он будет пропускать и дальше, я ему вообще два поставлю.

От её слов мне стало не по себе. Нет, Саня, конечно, плохо знал английский, не спорю. Но не до такой же степени, как она говорила.

– Татьяна Николаевна, Вы же знаете, какая у него ситуация.

– А мне-то что? Он не знает на пятёрку, уж извините.

Обо мне они, видимо, забыли, но разговор этот мне совсем не понравился. Саня часто говорил, что одним из важнейших условий его нахождения в стенах этой школы были отличные оценки. И если с остальными предметами он неплохо справлялся, то английский был его проклятием. И даже моя помощь ему не могла сделать лучше.

Директор вздохнул и решил опять переключиться на меня. Может, не хотел обсуждать моего друга при мне. Но меня судьба Саши очень сильно волновала: у меня совсем недавно появился настоящий друг, и я ни за что не хотел никуда его отпускать.

– Дима, я надеюсь, что у вас в будущем больше не будет конфликтов.

– А если будут, я вообще отсюда уволюсь, – пригрозила англичанка. Не сказать, что я бы сильно расстроился, скорее от радости бы прыгал.

– Зачем же такие меры, Татьяна Николаевна?

Амадей Иванович явно хотел от нас поскорее избавиться, поэтому немного пожурил меня, пытаясь этим умаслить англичанку, а потом отпустил нас обоих. Она тут же убежала с недовольным лицом, а я остался, решив уточнить кое-какие детали, волновавшие меня:

– Амадей Иванович, если Саша Бессонов получит четверку по английскому языку, он сможет учиться в нашей школе?

– Конечно, сможет, – сказал директор. – Он может получить две четверки в четверти. Таковы правила стипендии. И да, не волнуйся, твоим родителям я звонить не собираюсь.

Я про себя выдохнул. Значит, не всё потеряно. Может, Саша и не получит пятёрку по английскому, но на четверку мы как-нибудь наскребём. Из кабинета директора я вышел с хорошим настроением. Всё было не так страшно, как я думал. Отец не узнает, что я нахамил учителю, Саша продолжит учиться с нами, и мы всегда будет лучшими друзьями. В этом я тогда не сомневался.

Не успел я и спуститься на жилой этаж, как мне навстречу на одной ноге запрыгал Саня. Передвигался он так резво, что Тоха за ним едва поспевал. Звук же при этом был такой, будто бежит стадо слонов.

– Саня, ты что тут делаешь? – воскликнул я.

– Тебя спасаю! – решительно заявил он и чуть было не упал, не удержав равновесие. Я еле успел его подхватить, и он повис на моей шее. Пришлось сильно напрячься, чтобы устоять и не упасть на и без того искалеченного Саню. Тут мне уже помог Тоха, очень вовремя подставив своё скандинавское плечо помощи. Мне совершенно ни к месту вспомнилась сказка про репку. Теперь важно было, чтобы Антон смог устоять на ногах, а то поддержать-то его и некому.

За всем этим с кислой физиономией наблюдала англичанка, которую мы поначалу и не заметили:

– Значит, на контрольные мы не ходим, но прыгать по всей школе у нас очень даже хорошо получается?

– Я Диму спасал, – буркнул Саня. Чувствовалось, что он злится, но показывать это Татьяне Николаевне не стоило.

– Чтоб на контрольной был как миленький, понял? – сказала она и, не дожидаясь реакции, развернулась и пошла дальше по коридору.

– Воевать с ней будете? – шёпотом поинтересовался Тоха, глядя ей вслед.

Я не сомневался, что мы справимся с Татьяной Николаевной. Не знаю, за что она нас тогда так невзлюбила, но просто так мы сдаваться не собирались.

Глава 10

Тем временем близилась та самая контрольная по английскому, решающая в этой четверти. Каждая такая контрольная была определённым пропуском в следующую четверть, поэтому вызывала страх у всех, даже у Коляна. Я английский знал неплохо, но и мне всё равно становилось не по себе при мысли о проверке знаний. Тем более мы с Сашей шли против англичанки, не терпящей бунта. Я был уверен, что она захочет нам отомстить, ведь никаких санкций за мою выходку так и не было. Саня думал, что она просто строит планы мести, поэтому надо быть начеку.

Саше нужна была пятёрка по английскому, чтобы его оставили в школе. У него уже было несколько троек по этому предмету и исправить он уже не мог. Из-за этого онв очень переживал. Мне тоже было страшно, но я утешал друга и всячески его подбадривал.

Иногда я ловил себя на мысли, что Саня, несмотря на своё обаяние, был немного странноватый. Я не мог толком объяснить, почему, но было в нём что-то, вызывающее недоумение и даже страх. Он ничем не отличался от остальных ребят, у него не было рогов и копыт, и даже нельзя было сразу понять, что он из детского дома. В «Городе Солнца» он расцвёл, ушла болезненная худоба, да и выглядел он теперь как любой мальчишка из нашей школы.

Но я всё равно что-то ощущал, но не понимал, что именно. Особенно хорошо это чувствовалось по ночам, когда около его кровати будто скапливалась тьма, хотя на небе в это время была луна, хорошо освящающая нашу комнату. И только угол Бессонова всегда был будто бы покрыт сумраком. Я был атеистом, поэтому ни в Бога, ни в Сатану не верил. Саня рассказал, что в детстве страдал лунатизмом, и весело повествовал о своих приключениях. Но я довольно-таки живо представлял всё то, что рассказывал Саша, и мне становилось не до смеха. Например, он говорил, что как-то в детском доме ходил по подоконнику, и только разбуженная нянька могла его оттуда снять. Или как он пришёл в комнату к директору, сел рядом с ней и смотрел, пока та не проснулась. У нас в комнате он такого не вытворял, но я понимал, что спросонок бы сильно испугался, если бы обнаружил своего друга сидящим рядом с кроватью и тяжело смотрящим на меня пустыми глазами. Иногда я только слышал, как Саша говорил во сне.

Был один случай, который я старался не вспоминать, чтобы окончательно не впасть в паранойю. Это было в полнолуние, в конце сентября, когда мы только-только начали нашу дружбу. В ту ночь я плохо спал, меня преследовали кошмары. Всё время казалось, что я заперт в какой-то комнате, её затапливает, а я не могу выбраться. Сон был настолько яркий, что я чувствовал холодную воду, доходящую мне почти до колен. С появлением Бессонова в моей жизни сны вообще стали настолько реалистичными, что я будто бы начал жить в двух разных мирах: дневном и ночном. Раньше у меня такого никогда не было.

Поэтому, когда я очнулся, то долго не мог понять, где я вообще нахожусь. Потом вспомнил, что я в спальне мальчиков школы «Город Солнца». Но это осознание пришло в голову далеко не сразу, будто нужно было вспомнить, кто я. Лунный свет заливал нашу комнату, и я, как это делал всегда, повернул голову, чтобы посмотреть на Саню.

Вначале я подумал, что всё ещё сплю. Около Сашиной кровати стояла высокая длинная фигура и будто обволакивала его. На мгновение она будто полностью скрыла собой моего друга, и я вдруг понял, что это не был сон. Это всё происходило по-настоящему. Мне захотелось закричать, и пускай я разбужу Коляна и Антона, да хоть всю школу – плевать! Но голос застрял в горле, я не мог произнести ни звука, будто онемел.

Я каким-то образом сполз с кровати, чувствуя во всем теле одеревенение. В голове упрямо вертелась мысль, что всё это просто кошмар. Сейчас я проснусь, будет утро, а потом обычная школьная рутина. Расстояние между кроватями было совсем небольшое, но у меня было ощущение, что преодолел не одну тысячу километров. Вдруг я обо что-то споткнулся и чуть было не упал на спину. Это немного привело меня в чувство. Я почувствовал холод. Романов, конечно, экономил на отоплении, но на дворе стоял октябрь, и так морозно быть не должно было. Выдохнув, я заметил, как изо рта у меня пошёл пар.

Саня лежал недвижно, с неестественно белым, почти восковым лицом. Мне на мгновение показалось, что он не дышит.

– Саша! – шёпотом позвал я его и потряс за плечи. Он не реагировал. Ещё он был очень холодный. Продолжая трясти плечи друга, я почувствовал, как вокруг меня тоже собирается темнота и будто бы хватает за руки. По коже будто бы скользили мокрые пальцы, проникая глубоко под кожу и распространяясь по сосудам.

– Вы что, охренели? – комнату залил яркий свет, и я увидел сонного и очень злого Коляна около выключателя. Сам я сидел на кровати Сани. Тот тоже проснулся и теперь тёр глаза кулаками. Взгляд при этом он у него был какой-то странный, будто отстранённый. Я всё ещё помнил, как сильно он был похож на труп несколько мгновений назад, но сейчас он выглядел вполне себе живым.

– Вы что там делаете, голубки? – свирепо спросил Богданов. Как ему ответить, я не знал. При свете все страхи показались мне такими глупыми. Мало ли что может привидится? Тем более мне кошмар снился.

– Мне стало плохо, и я позвал Диму, – выручил меня Саня, видимо, пришедший в себя. – А тебе какое дело?

Я кивком подтвердил, хоть меня и злило, что мы вынуждены оправдываться перед Коляном. Кто он такой, чтобы так с нами разговаривать? Мы с Саней переглянулись, и я заметил, что всё ещё держу его руку в своей. Почему-то мне не хотелось его отпускать, поэтому я ободряюще сжал его руку, улыбнувшись краем губы.

– Вы меня разбудили! – трагическим тоном заявил Колян.

– Нас ты постоянно будишь, – заметил я, вспоминая, как Колян вставал по субботам рано утром и всем мешал.

– Колян, ложись спать уже, – зло рявкнул Антон со своей кровати, даже не повернувшись к нам. – Достал уже!

На Богданова слова Антон подействовали магически. Он вдруг заткнулся, а потом лёг в кровать, при этом продолжая бурчать себе под нос, какие мы все тут сволочи.

И что мне вообще в ночи привиделось? Это было очень похоже на паранойю. Саня – обычный пацан, и никакие тени за ним не ходят и не должны ходить. А вот мне, похоже, пора было завязывать читать фантастику на ночь. А то видится всякое.

Я тоже собрался пойти на свою постель, чувствуя себя неловко, сидя на чужой кровати, но Саня вдруг вцепился мне в руку и попросил:

– Дима, не уходи.

Я замешкался, не зная, как ему отказать. Мне показалось странным спать в одной кровати вдвоём, но у Сани был такой просящий взгляд, что я остался. Прилёг с ним рядом, а он вдруг прильнул ко мне и мгновенно заснул. Я почувствовал себя неловко, но в то же время мне было так уютно, словно так и должно было быть.

Некоторое время я ещё ворочался, стараясь не разбудить Сашу. Но я всё равно не мог выкинуть из головы тень. В конце концов я пришёл к выводу, что мне всё это показалось, померещилось. Мало ли что привидится. Это же не должно означать, что всё это правда. Но внутри меня всё равно засели сомнения. Очень хотелось расспросить обо всём этом Саню, уж больно непонятно он себя вел. С этими мыслями я и заснул.

Однако на этом странные происшествия с моим другом не заканчивались. Много лет спустя я всё же узнал, что творилось с моим другом, но тогда, в седьмом классе, я всё время убеждал себя в том, что у меня очень богатая фантазия и на самом деле всё это мне просто показалось. Трудно поверить в некоторые вещи, если не хочешь прослыть сумасшедшим. У Сани была та же проблема, тем более в детском доме его часто водили к психиатру.