Мы с ним тогда были вдвоём на крыше. Возможно, Антон смог бы его отговорить, но наш друг где-то болтался. Я со страхом наблюдал, как Саня ступил на шаткую поверхность, как он передвигался по этой доске, которая всё раскачивалась и норовила скинуть его вниз. Дул ветер, и я видел, как хрупкая фигурка Сани идёт по этой доске на фоне серого неба. Я поймал себя на мысли, что прекраснее этого я ничего ещё не видел. Это было одновременно страшно и удивительно прекрасно. У меня ныло сердце и перехватывало дыхание, когда я смотрел, как Саша идёт по самому краю.

Когда он перешёл на ту сторону, то звонко рассмеялся и посмотрел в небо, закрытое тучами. Он был удивительно живописен сейчас, и мне казалось, что он словно сам спустился с небес на землю. И сейчас взлетит наверх, и скроется где-то там, наверху.

– Дима, не бойся, иди ко мне! – он протянул мне руку, и я, словно зачарованный, подошел к этой доске. Он звал меня с собой, и я не мог остаться здесь. Я должен был быть с ним там, на той стороне. Я ступил на самый край и почувствовал, как подо мной задрожала доска, потом поставил вторую ногу и медленно, шаг за шагом начал приближаться к Сане, который завороженно наблюдал за каждым моим действием. Мне было почти не страшно: мне казалось, что Саня не даст мне упасть. Я украдкой кинул взгляд вниз, и голова тут же закружилась. Я чуть не потерял равновесие, но сумел поднять голову и посмотреть на Саню, словно обретая устойчивость. Мне мешал ветер, который норовил меня сдуть вниз. Иногда я будто слышался голос, предлагавший мне стать легче воздуха и отправиться ввысь:

«Я научу тебя летать,» – шептал мне кто-то, но я упорно шёл вперёд.

Не дойдя до конца совсем немного, я всё-таки споткнулся и чуть было не полетел вниз. Меня успел подхватить Саня, тут же бросившийся ко мне. Мы с ним рассмеялись, и я крепко обнял его за шею и почувствовал, как у меня защипало в носу. Мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться. Произошедшее, когда я был на самой грани, почти сводило меня с ума. У меня кружилась голова от смеси ужаса и радости.

А перед нами расстилался огромный мир, в котором мы должны были быть вместе до самого конца. И в тот момент не было на свете человека, которого я бы любил больше.

И вот теперь отец предлагал мне отказаться от этого человека из-за каких-то предрассудков. Я услышал, как он говорит матери, посмеиваясь:

– Амадей совсем с ума сошёл. Сказал, что этот мальчишка не так уж и прост. Сказал, что у него родители – высокопоставленные люди. И поэтому его в детдом отправили, ага.

Мама тоже фыркнула и рассмеялась, а мне стало обидно. Саня говорил, что его мама – учёная, а папа – полярник. Хотелось выйти из комнаты и выпалить им это в лицо, чтобы они прекратили смеяться. Но мне не хотелось общаться с отцом. Тогда я его просто ненавидел.

– Что ты ему сказал? – спросила мама.

– Идеально было бы посоветовать ему полечить мозги, но я промолчал.

Я услышал, как отец идёт в мою комнату, и быстро прошмыгнул к себе на кровать, сделав вид, что читаю книжку, которая очень удачно лежала у меня на тумбочке. Это был Майн Рид «Всадник без головы», я знал эту книгу почти наизусть, но сейчас меня мало интересовали тамошние проблемы. Сейчас решалась моя судьба.

Отец, видимо, даже развеселился, поговорив с Амадеем Ивановичем. Он улыбался, когда зашёл в мою комнату:

– У меня для тебя новости, Дима. Во-первых, ты будешь наказан до конца каникул. Будешь сидеть в своей комнате.

Слова отца на меня совершенно не произвели впечатления. Я и так не слишком часто бывал на улице, разве что в сопровождении родителей. С папой гулять вообще терпеть не мог. Он постоянно дёргал меня, заставлял делать приветливое лицо и раздражался на любое моё движение. Я вечно всё делал не так, и его это злило. Поэтому такому наказанию я даже обрадовался. В своей комнате мне было хорошо: здесь можно было закрыться от проблем окружающего мира и уйти в другие реальности.

– Хорошо, папа, – я на всякий случай сделал скорбное лицо и кивнул. Отец бы не перенес, если бы узнал, что я безумно рад такому развитию событий. Значит, мы с ним никуда не будем ходить. Какое счастье! Если я смогу писать Сане сообщения, будет совсем хорошо.

– Во-вторых, я пока что разрешаю тебе общаться с этим детдомовцем. Твой директор меня заверил, что он очень воспитанный мальчик и ничему плохому тебя не научит. К тому же, и правда, с твоей изнеженностью тебе не помешает чисто мужское воспитание, раз уж у меня это не получилось. А этот мальчишка наверняка знает, как общаться в мужском коллективе.

Я не верил своим ушам. У меня было ощущение, что я во сне, и очень хотелось себя ущипнуть. Чтоб мой отец да разрешил мне дружить с Саней? Я на всякий случай сделал непроницаемое лицо, только чтоб отец не увидел, как я рад.

– Какой же ты всё-таки у меня дурачок, – отец вдруг потрепал меня по волосам и вышел из комнаты. Что на него тогда нашло, я не знал. Может, правда раскаивался за то, что вчера так себя вел? Для него это большое достижение. Отец считал себя всегда правым и не признавал свои ошибки, даже если они были очевидными.

А меня можно поздравить с началом Нового года. Пока что мечты сбываются, раз мне разрешили дружить с Сашей.

Глава 16

Дни пролетели быстро, серо и незаметно. Я полностью погрузился в мир книг и своё мечтательное настроение, совершенно выпадая из реальности. Всё время просидел дома, следуя наказанию отца, но это было лучшее время. Мы с Сашей часто переписывались, хоть отвечал он не так часто, как хотелось бы. Скорее всего, он экономил деньги, но иногда в голову лезли всякие нехорошие мысли: вдруг Саня уже нашёл себе друзей вместо меня, а со мной ему неинтересно. До сих пор не верилось, что у меня есть лучший друг, и я очень боялся потерять своё сокровище.

И вот настал день, когда мне нужно было возвращаться в школу. Я написал Саше сообщение, что с нетерпением жду встречи, но ответа не получил. В душу закралось нехорошее предчувствие, но я откинул эти мысли куда подальше. Не хотелось сомневаться в дружбе Сани, поэтому решил разобраться на месте.

Родители были настроены мрачно. Отец раздражался по любому поводу, мама давала сотню наставлений, и я уже хотел побыстрее от них избавиться до следующих каникул. На душе было тревожно, и я не находил себе места.

– Дима, обязательно теплее одевайся, у тебя слабые легкие, – повторяла мне мама в машине, а я только огрызался. Она то шапку пыталась мне поправить, то застегнуть пуговицу на куртке. Единственное, что мне сейчас хотелось – это оказаться от них подальше.

– Хватит из него неженку делать, – говорил отец матери, хмуро оглядываясь на меня в зеркало заднего вида. – Он же мужчина в конце концов.

– Ты хочешь, чтобы он заболел? – возмутилась мама.

Обычно они начинали из-за меня ругаться, а потом долго друг на друга обижались. Отец считал, что мать меня сильно балует и что меня надо готовиться к будущей реальной жизни. Мама считала, что я наоборот натворю бед, если мне дать свободы.

– А ещё будь внимательнее с этим твоим детдомовцем, – переключился на меня папа после недолгого молчания. – Ты чересчур доверяешь людям, Дима.

С этим я тоже был не согласен. Людей я вообще опасался и раньше совершенно не хотел с ними общаться. От сверстников я получал в основном пинки, дома – то же самое, и только Саня был первый, кто начал ко мне хорошо относиться.

Мы подъехали к школе, и я с нетерпением вглядывался вдаль, стараясь отыскать знакомый силуэт друга среди белоснежных сугробов. Я уже не слушал родителей и хотел поскорее сбежать от них, поэтому живо выскочил из машины, продолжая осматривать школьный двор. А потом я увидел его. Он стоял недалеко от школы ко мне спиной и о чём-то весело болтал с Артуром Романовым. Сын нашего учредителя звонко смеялся, и я подумал, что впервые вижу Артура таким оживлённым. Обычно Романов всегда выглядел сосредоточенным и серьёзным. Ребята были так увлечены разговором, что даже не заметили, что я приехал.

«Или Саня просто сделал вид, что не заметил меня,» – мелькнула предательская мысль. Я вдруг вспомнил, что Саня не ответил на моё последнее сообщение и до этого вообще редко мне писал.

– Что-то твой друг не спешит тебя встречать, – подбавил отец масла в огонь.

Я промолчал. Отец вытащил из багажника мой чемодан и сунул его мне в руки. Я как в тумане попрощался с родителями, обнял на прощание мать и отправился в спальню как сомнамбула.

Моё состояние тогда было довольно сложно описать. Я чувствовал себя преданным и брошенным, а моё сердце было разбито вдребезги. Я довёз чемодан до спальни, кинул его прямо на пол, а потом почувствовал, как у меня на глазах выступают слезы. Мне нужно было срочно уйти оттуда: не хотелось бы, чтобы мой бывший друг видел, как мне плохо. Этого удовольствия я ему не доставлю.

Я выбежал из комнаты и побрёл на крышу – туда, где мы раньше часто с ним бывали. Тогда горько подумал, что если мне станет совсем плохо, то можно будет и вниз броситься. Меня эта мысль поначалу испугала, а потом начала казаться привлекательной. Я представил, как Саша придёт на мои похороны, будет плакать, а потом поймёт, что сейчас слишком поздно и нужно было раньше думать.

На крыше было хорошо. Здесь лежал снег, который никто не убирал, и было холодно, как раз под моё настроение. Я освободил одну доску от снега и присел на неё. Вдалеке по-прежнему расстилался лес, окружающий школу, а небо было удивительно чистое. Я смотрел на него, а из глаз у меня катились слезы. Я чувствовал себя самым несчастным человеком на свете, ведь теперь я снова был одинок, и даже книги не смогли бы меня спасти. У меня был один-единственный друг, да и тот предпочёл мне общение другого. Я всё равно продолжал любить его, и мне было невыносимо грустно от осознания, что мы больше никогда не будем с ним общаться. Я даже не чувствовал холод: всё-таки на дворе был январь месяц, я мог заболеть. Но мне сейчас было всё равно. Даже хотелось заболеть, чтобы было ещё хуже.

Я машинально вытирал рукавом слёзы и вспоминал, как мы с Сашей весело проводили время. Эти воспоминания вызывали боль, но это было единственным в моей жизни, что имело смысл. Почему Саня решил больше со мной не дружить? Я задавал себе этот вопрос и отлично знал ответ на него. Потому что я скучный лох. Так говорил Колян и был прав. С Артуром явно интереснее. Про Романовых у нас в школе рассказывали разные байки о том, какую интересную жизнь они ведут. Они побывали во многих разных странах и за свою жизнь видел уже очень много интересного. А ещё с Артуром просто нереально было подружиться. Он признавал только своих братьев, а на остальных ему было плевать. Я знал, что с ним хотел общаться Колян, но Артур его просто проигнорировал.

Как с ним смог подружиться Саня, было непонятно. Но Артур явно был дружелюбно к нему настроен: так тесно он общался только с братьями и сестрой. Я почувствовал себя жалким и никому не нужным. Зато папа теперь может порадоваться: с Саней я дружить больше не буду.

– Дима, вот ты где! – услышал я голос Сани, и у меня подпрыгнуло сердце. Я повернул голову и заметил, как Саня идёт по доске ко мне. Он так легко на ней передвигался, словно шёл по тротуару. Уже в конце пути он споткнулся, доска зашаталась, и мне стало очень страшно. Саня балансировал на грани, стараясь удержать равновесие. Я мигом подскочил к нему и протянул руку. Он схватился за неё и, оперевшись на меня, спрыгнул с доски на крышу рядом со мной.

– Я тебя по всей школе искал! Увидел, что ты приехал, да как назло телефон в комнате забыл. И сообщение твоё к тому же не увидел.

Я вмиг посветлел лицом. Саня сам ко мне пришел, он искал меня. Я улыбнулся краешком губ. Вдруг Саня аккуратно взял моё лицо за подбородок и приподнял вверх, внимательно вглядываясь мне в глаза и хмуря брови.

– Ты плакал? – встревоженно спросил он. – Что случилось? Это из-за отца?

– Я видел, как ты болтал с Романовым. Ты даже не подошёл ко мне, – с обидой в голосе выпалил я.

На лице Саши отразилось недоумение, словно он пытался что-то вспомнить. Своей претензией я явно поставил его в тупик. Эмоции на его лице сменяли одна другую, и это выглядело вполне себе естественно. Саша не врал, такие вещи я чувствовал.

– Я тебя не видел! Подожди, ты что, из-за меня плакал?