– Какая еще тень! Что ты выдумываешь? – возмутилась женщина, а сама почувствовала, что не врёт Машка. Что-то непонятное проникло в детский дом и теперь творит всё это, пугая.

– Говорю Вам, тень была!

Галина Алексеевна и Машка прошли до комнаты с младенцами как можно тише, чтобы не разбудить остальных детей. Старой воспитательнице было не по себе, но показывать свой страх Машке она не собиралась. Ещё не хватало, чтобы она потом всем рассказывала, что Галина Алексеевна испугалась.

Дверь оказалась всё-таки открытой. Галина Алексеевна заглянула в тёмный проём и поначалу ничего не заметила. А потом вдруг поняла, что темнота вокруг новенького ребёнка как-то странно сгустилась и словно образовывала высокую фигуру. Женщина отшатнулась, чувствуя, как сильно-сильно начало биться сердце, и принялась слепо искать рукой рубильник света на стене.

В комнате зажглись лампы. Конечно же, около кроватки ребёнка никого не оказалось. Зато потревоженные младенцы проснулись и начали ныть, разбуженные. Некоторые из них хныкали, собираясь разразиться плачем.

Обе женщины испуганно подошли к кроватке мальчика, словно ожидая увидеть там что-то страшное. Ребенок не спал. Он лежал и улыбался, а потом стал тянуть ручки. Поначалу Галина Алексеевна даже растаяла, а потом поняла, что мальчик смотрит на что-то позади неё. Женщина резко обернулась.

Никого или ничего странного позади не оказалось. Разве что глаз на какую-то долю секунды обнаружил странное движение. Будто ветерком подуло или пылинка пролетела.

– Полтергейст у нас завёлся, – тихо, но уверенно сказала Машка, а Галина Алексеевна только презрительно фыркнула.

– Детей успокой, – кинула она няньке. – Мы с тобой совсем заработались, вот нам и кажется! Я дальше дежурить. А ты от поста не отходи.

Машка кивнула, покосилась на Галину Алексеевну, словно хотела ей что-то сказать, но не решилась.

Галина Алексеевна ещё некоторое время наблюдала, как Машка ухаживает за детьми: качает, укрывает одеялами. Голова становилась тяжелой, а веки начали смыкаться. Больше всего женщина хотела вернуться на пост и там опять закрыть глаза и провалиться в сон.

Когда Машка закончила, Галина Алексеевна лично выключила свет. Маша опять уселась на стул, а женщина направилась к себе по тёмному коридору. Ей начало казаться, что всё это ей приснилось. И объяснение открывающимся дверям тоже можно найти.

Только она не замечала, что за её спиной появилась какая-то тень, которая шла следом за ней весь коридор. И что тянула она к ней свои конечности, а потом в момент резко отпрянула, словно отплёвываясь.

Она этого не видела, и совершенно зря.

Глава 1

В детстве я любил сказки о чудовищах.

Старая потрёпанная книжка рассказывала, какие именно существа могут встретиться в темноте и как от них можно спастись. Иногда ночью слышал их шёпот, словно они были совсем рядом. Стоило протянуть руку, и можно было коснуться их призрачных тел.

«Бойся их,» – призывали буквы с пожелтевшей от времени бумаги.

Мне снились кошмары, в которых я бродил по лесу в поисках выхода. И знал, что они наблюдают и ждут, когда оступлюсь. Смотрят невидящим взором и за версту чувствуют живую плоть. И нужно бежать от них поскорее, иначе поймают.

Иногда мне нужно было спасти узника от этих существ. Знал только то, что он в другой Вселенной, и что только я могу его спасти от пустоты.

А ещё знал, что ни в коем случае нельзя любить чудовищ, даже если они называют тебя другом. Они уведут тебя так далеко, туда, откуда никто еще не возвращался. Взамен твоей души они покажут тебе все тайны мироздания и будут казаться добрыми, но когда ты посмотришь в их глаза, то увидишь лишь беспросветную темноту.

И помни: ты должен бежать от них как можно дальше, пока они не предложили тебе окровавленную частичку своей души. Иначе совсем пропадешь.

* * *

– Дима, ты готов к школе? – строго спросил отец. Я вздрогнул от звука его голоса. Он отвлёк меня от очередной книги, а в тот момент мне было плевать на все школы мира. Возвращаться туда совершенно не хотелось.

– Ты почему не отвечаешь на мой вопрос? – отец оказался прямо передо мной и своим взглядом, казалось, готов был меня испепелить. Он терпеть не мог, когда я «витал в облаках». Он считал, что «настоящие мужчины» твёрдо стоят на ногах, а все эти мечты – исключительно прерогатива всяких идиотов, не способных на что-то большее. Частенько к ним меня относил и собственный отец.

– Готов, конечно, – тут же подтвердил я, не поднимая взгляда. Иногда папа считал, что я слишком нагло на него смотрю, и мне могло влететь.

– Не смей меня позорить в школе, – начал он нравоучения. – И в кого ты только такой уродился?

Иногда хотелось сказать, что яблоко от яблони недалеко падает – что выросло, то выросло. Но я обычно молчал. Отец был скор на расправу и не гнушался физическими наказаниями.

– Да, папа, – сказал я, чтобы не злить отца. Дело это было дохлое – вывести его из себя могло всё, что угодно. С возрастом я понял, что папа просто вымещал на мне своё плохое настроение, но в детстве постоянно чувствовал себя виноватым и даже не знал, в чем провинился. Наверное, в том, что родился на свет.

– Надеюсь, ты хоть в этом году найдешь друзей, – заявил он. Почти каждый год он наказывал мне перестать быть аутсайдером, но ничего не менялось. Я продолжал быть изгоем школы, и вряд ли что-то могло измениться в этом учебном году. Поэтому я только пожал плечами.

Отец безнадежно махнул рукой и посмотрел на меня так, будто я был какой-то невиданной зверушкой, а не его сыном, потом вышел из комнаты. Я покосился на часы, висевшие напротив моей кровати. Мы общались с ним всего несколько минут, а настроение было окончательно испорчено. Папа напомнил мне, что сегодня последний день лета и нужно ехать в школу, а туда я хотел попасть меньше всего на свете. Как жаль, что лето невозможно продлить ещё хотя бы на один день. Уже завтра меня ждёт начало пытки длиною в год, и я никак не мог изменить течение времени.

Зато я отлично провёл летние дни: всё свободное время читал. Одноклассники такое времяпрепровождение вряд ли бы оценили и обязательно что-нибудь бы сказали в мой адрес, но сам я был счастлив. Отец, как всегда, уехал в командировку на целых два месяца, почти до конца августа. Можно ли было представить большее счастье? Всё это время никто не шпынял, не обзывал и не учил меня жизни. Мама в отсутствии отца всегда становилась доброй. Она готовила мне любимые блюда и разрешала читать допоздна.

Когда отец был дома, она всегда вела себя со мной строже. Его методы она одобряла и считала, что без них я разбалуюсь и перестану уважать старших. И, конечно, она не хотела вырастить из меня слабака и неженку. После трепки она любила меня этим утешать, но никогда не защищала от отца.

Иногда мы гуляли с ней по вечерам, когда она приходила с работы. Я немного стеснялся поначалу, ведь все мои знакомые тусовались с друзьями, а у меня их не было. Был, конечно, Тимур, пухлый и задумчивый мальчишка, с которым мы сидели за одной партой, но он жил на другом конце города, а ещё он интересовался исключительно компьютерными играми, в которых я мало что понимал. Они мне казались жутко скучными, и я бы лучше побегал на улице или почитал. Но Тимур был домосед и терпеть не мог книги.

– Мне школы хватает, – бурчал он, когда я пытался рассказать ему какой-нибудь интересный сюжет. Так что общение у нас было только на деловые темы. Тимур часто у меня списывал, но мне было не жалко. Учеба не вызывала у меня ярких эмоций, хотя учился я хорошо. Одноклассники думали, что я обычный ботан, но я бы с удовольствием променял все свои хорошие оценки на настоящего друга.

Тем летом я целыми днями копался в отцовской библиотеке, и это стало для меня маленьким приключением. Средневековые романы, очерки о путешествиях, рассказы о природе – всё это я жадно поглощал, забывая об обеде и ужине, пока мама не напоминала мне, что надо поесть. Когда в моих руках оказывалась книга, я уже предвкушал, как побываю с главным героем в лесах Амазонки или как полечу на космическом корабле в далёкую галактику. Каждая книга была для меня открытием, откровением. Я просто проваливался в текст с головой, словно наяву сражался с рыцарями и водил войска в бой. Там я был по-настоящему счастлив, ибо там была та самая жизнь, о которой я так мечтал. В такие моменты школа и одноклассники становились для меня такими далёкими и неважными.

Книги я любил с самого раннего детства. Я рано научился читать: мама постаралась. Она часто рассказывала мне сказки перед сном, и я всегда с нетерпением ждал вечера, чтобы окунуться в волшебный мир. Я приобрёл отличную отдушину, которая всегда защищала меня от невзгод мира. Что бы со мной ни случилось, я всегда мог открыть обложку и на мгновение забыть о том, что происходит в моей жизни. И с возрастом я не утратил эту чудесную привычку.

Книг у нас дома было огромное множество. Отец любил их коллекционировать. Раз в месяц он обязательно заезжал в магазин, чтобы купить что-то интересное. Иногда он брал меня с собой и обычно никогда в эти моменты не ругался, а даже советовался, что сегодня мы купим. Он доверял моему вкусу. По возвращению он, конечно, опять принимался за старое, но в те моменты я почти чувствовал себя счастливым рядом с ним. Жаль, что это быстро заканчивалось. Сам он читал не очень много и покупал книги только по старой памяти. В какой-то момент он начал говорить, что они мне вредят. Он считал, что книги уводят меня в мир фантазий, тогда как мне нужно учиться реальной жизни.

К сожалению, я был его самым большим разочарованием жизни. У меня было плохое здоровье и дурной характер. Мне было тринадцать лет, и у меня не было ни одного друга. И во всем этом он винил меня.

– Почему ты вечно с таким недовольным лицом? – шпынял меня отец, когда приходил домой с работы. – Поэтому у тебя и нет друзей. Посмотри на остальных пацанов.

Обычно он ещё приводил в пример моих одноклассников. Он хотел, чтобы я стал популярным, и чтобы меня уважали. Он пытался занять меня спортом, но из этого мало что получалось. Я саботировал тренировки, и отцу пришлось от меня отстать.

Зато за прошедшее лето я здорово вытянулся, а светлые волосы у меня чуть потемнели. Но из зеркала на меня по-прежнему продолжал смотреть худой нескладный подросток с мрачным выражением лица. Друзей во дворе у меня тоже не было: мне запрещали играть с соседскими мальчишками, чтобы они плохо на меня не влияли.

В школе я был изгоем и мальчиком для битья. Отец отдал меня в частную школу-интернат для одарённых детей. Туда принимали учеников либо за какие-либо заслуги в учёбе или спорте, либо за большие деньги. Методы воспитания были самые инновационные: из нас хотели вырастить элиту Фанагории. Все выпускники этого чудесного заведения показывали самые лучшие результаты в самых разных отраслях жизни. По крайней мере, так было написано на сайте любимой школы, а учителя часто подчёркивали, как нам повезло, что мы сюда попали.

Отец платил кругленькую сумму за моё обучение здесь с первого класса. Меня выбрали из толпы таких же семилеток за высокий интеллект, как утверждал наш директор Амадей Иванович. Владел школой некий Андрей Романов – личность в нашем городе известная. Меценат, миллионер и просто замечательный человек. Дома отец говорил, что он всё своё богатство украл, но при встрече всегда здоровался с господином Романовым так сердечно, что можно было подумать, что они старые друзья. Меня передергивало от этого лицемерия, и я говорил себе, что в будущем никогда не буду себя так вести.

Моя жизнь в «Городе Солнца», а именно так называлась моя школа, не задалась с самого первого дня моего появления там. Мама уверяла, что я найду здесь много друзей, вещала о настоящей мужской дружбе, о верности и преданности. Я слушал её, разинув рот, и искренне верил, что всё именно так и будет. В книжках же тоже так пишут – значит, точно правда.